Нэд быстро отстраняется от меня и мне мгновенно становится холодно. Как так случилось, что эта девушка неожиданно стала моим источником тепла?

— Ты в порядке? — шепчет она.

Я киваю.

— Нэд, я…

Она качает головой.

— Не сейчас.

Я киваю и смотрю через плечо на Джейми. Он выглядит уставшим. У него взъерошены волосы, красные глаза и на нем та же одежда, что и вчера. Я подхожу к нему, и он сразу встает. Я вижу, что у него в глазах стоят слезы.

— Мне жаль, — шепчу я, обнимая его.

Джейми отстраняется и смотрит на меня с серьезным выражением лица.

— Я знаю, что он твой отец, но то, что он сказал вчера вечером было неправильным. Это не твоя ошибка, — твердо говорит Джейми.

Мне хочется возразить ему, что Лайла не поехала бы ко мне, если бы знала, что я в Огайо, но я знаю, что ничто не изменит его позиции по этому вопросу. Я смотрю в глаза Джейми и вижу в них ту же самую веру, которая была у мамы и есть у Лайлы.

— Спасибо, — шепчу я. — Как она?

— В стабильном состоянии. Она еще не пришла в сознание, поэтому остается только ждать. Лайла сильно ударилась головой. Врачи говорят, что ее мозговая деятельность выглядит нормально, но ничего нельзя сказать точно, пока она не проснется.

— А Алекс и Софи в порядке?

— Да, они с моими родителями, но скучают по своей маме, — с грустью отвечает Джейми.

— Ребенок…

— Они сделали все, что могли, чтобы спасти обоих. Я бы отдал что угодно, чтобы Лайла жила. — На его глазах появляются слезы. — Это делает меня плохим человеком? То, что я предпочел бы потерять не родившееся дитя, а не жену? — Он выглядит отчаявшимся. Я пытаюсь что-нибудь сказать, но ничего не приходит на ум.

— Нет, это делает тебя человеком. Ты любишь ее. Это не преступление, — мягко говорит Нэд и кладет руку на плечо Джейми.

Он в ответ только слегка кивает головой.

— Мне нужно прогуляться, — произношу я, глядя на Нэд. Она кивает.

— Ты останешься с Джейми? — спрашивает Нэд Бобби.

— Конечно. Я дам вам знать, если она проснется.

— Спасибо, — говорю я и беру Нэд за руку.

Мы молча выходим из зала ожидания и проходим несколько коридоров, прежде чем я начинаю говорить.

— Нэд, по поводу прошлой ночи. Прости. Я знаю, что причинил тебе боль. Я был придурком… Я просто… Я не знаю, о чем думал. Я все испортил. Мне не стоило этого делать.

— Коул, хватит. Сейчас тебе нужно думать о Лайле, — спокойно отвечает Нэд. Слишком спокойно. — Это может подождать.

Я останавливаюсь.

— Что это означает?

— Это означает, что вопрос произошедшего вчера сейчас не важен.

— Конечно же, важен. — Я понижаю голос, потому что мимо проходит медсестра. — Я ненавижу себя за то, что сделал вчера ночью. Но я рад, что ты здесь.

Нэд делает глубокий вдох и вырывает свою ладонь.

— Коул, у нас договор, и мы должны играть свои роли. Ты не представляешь, как много для меня значило то, что ты был со мной в Огайо на выходных. Я никогда не смогу отплатить тебе за то, что ты сделал для моей мамы. Никогда. Но сейчас разговор не о тебе и обо мне. Я здесь, потому что пытаюсь отблагодарить тебя. Я пытаюсь быть твоим другом. — Другом. — Давай подождем, когда проснется Лайла, и потом мы вернемся к нашим обычным жизням.

— Что значит «вернемся к нашим обычным жизням»?

— К нашим отдельным жизням.

— Ты шутишь? То есть, ты сейчас здесь, потому что играешь роль? — Недовольно спрашиваю я.

— Я здесь в качестве твоего друга.

— Мне не нужен чертов друг, для этого у меня есть Бобби. Нэд, это глупо.

— Я никогда не хотела этого, — не глядя на меня, отвечает она.

— Чего этого?

— Этого, — говорит Нэд, показывая на нас. — Нас. Этих чувств. Этого не должно было произойти.

— Но произошло.

— Но не должно было. Вчера ночью ты разбил мне сердце. Ты обращался со мной, как одной из своих девушек и это было больно.

— Я знаю, и мне очень жаль, детка, — говорю я, обхватывая ее лицо ладонями. — Мне очень жаль.

— Тебе не стоит извиняться. Мы не договаривались об этом. Это не должно было случиться. Мне не следовало испытывать к тебе никаких чувств. Мне не должно было быть так больно.

— Но тебе больно. И я хочу, чтобы тебе было больно, потому что это означает, что ты тоже что-то чувствуешь. Если бы ты ничего не чувствовала, то тебе не было бы больно.

— Точно.

— Что точно? — в отчаянии спрашиваю я.

— Я умираю! — Она замолкает на секунду, пытаясь смахнуть слезы. — Боже. Я умираю, Коул. Ты думаешь, что вчерашний вечер был тяжелым? Ты считаешь, что ожидание, когда Лайла проснется, мучительно? А что, если знаешь, что нет никакой надежды? Что, если считаешь дни до того, как все закончится?

— Мне все равно, — шепчу я.

— Нет, тебе будет не все равно. Я видела, как ты расклеился вчера. Ты упал на колени и заплакал. Я возненавидела твоего отца за это. Но я не стану так поступать с тобой. Я не хочу погубить тебя, Коул. Только не тогда, когда в моей власти предотвратить это.

— Но ты нужна мне.

— Нет, не нужна. Я совсем тебе не нужна.

— Что ты говоришь?

— Я говорю, что после того, как Лайла придет в сознание, я уйду. Ты вернешься к своей жизни, а я вернусь к своей. Какой же дурой я была, когда думала, что это сработает.

— Я не могу потерять тебя.

— Мы никогда и не были вместе. — Эти слова разрывают меня на части. Мне хочется возненавидеть ее за каждое произнесенное слово, но я не могу. Пока ее не было, я не жил. Я просто делал вид, что живу. Делал вид, что иду к своей мечте, чтобы мама гордилась мной, но глубоко внутри я был мертв. Я делал все, чтобы доказать отцу, что он не прав, не важно, чего мне это стоило. Я напивался, чтобы забыться. И спал со случайными женщинами, чтобы закрыть глаза на правду. Вся моя жизнь была фасадом. Я был подделкой. Я бы мог сделать очень многое, но вместо этого просто выживал. Играл роль. Пока не получил настоящую роль и не обрел настоящего себя. Пока я не нашел Нэд.

— Извините, но вы не можете тут стоять. Вы перекрываете пожарный выход. — Голос исходит от невысокой светловолосой женщины. На ней голубой топ и темно-синие штаны.

— Простите, — бурчу я.

Мы молча направляемся в зал ожидания. Как только мы заходим, к нам подбегает Бобби.

— Она очнулась! Она очнулась!

Я моментально забываю о разговоре с Нэд.

— Что? Я должен ее увидеть!

— С ней сейчас Джейми. Медсестра сказала, что одновременно в палате может быть только два посетителя. — Бобби с виноватым видом смотрит на Нэд. — И только члены семьи.

Я тоже перевожу взгляд на Нэд.

— Все нормально. Мне нужно возвращаться к работе, я и так провела здесь много времени. Уверена, Бреннан мне обо всем расскажет. — Она назвала меня Бреннан. Это конец. Это ее прощальное «пока». Я смотрю ей в глаза и понимающе киваю. Нэд медленно разворачивается и уходит, а я провожаю ее взглядом.

— Иди, она в отдельной палате 42Д, налево.

— Спасибо. — Выбросив из головы мысли о Нэд, я направляюсь к Лайле. Как только я захожу в палату, мне становится плохо. Сестра подключена ко множеству трубок. Ее левый глаз обрамляет большой синяк, а все тело покрыто гематомами.

— Привет, — тихо произносит она. Я стою в дверях, боясь подойти ближе. — Иди сюда.

— Я подожду в коридоре, чтобы дать вам время поговорить, — говорит Джейми, целуя Лайлу в лоб. Она слегка морщится от боли. Он либо не замечает этого, либо ему настолько нужно прикоснуться к ней, что он не обращает на ее боль внимания. Джейми хлопает меня по руке и, улыбнувшись, выходит.

— Почему ты стоишь так далеко? Я что, так плохо выгляжу? — смеется Лайла.

— Нет, ты выглядишь прекрасно.

— Ты ужасный врун, — хихикает она, и по моему телу разливается тепло. Я мог потерять ее.

— Как ты себя чувствуешь? — спрашиваю я, устраиваясь на стуле рядом с ее кроватью.

— Как будто мне только что сделали операцию.

— Мне жаль.

— Заткнись, Брен. Только идиот подумал бы, что это твоя вина. Джейми сказал, что тебя даже не было в этом штате.

— Но если бы я…

— Это все равно могло бы случиться. Ты не можешь контролировать жизнь, Брен. Тебе уже стоило бы это знать. Все решения принимаются большим парнем наверху — иногда они имеют смысл, а иногда нет. Помнишь, как бывало говорила мама: «Мы не жалуемся, когда он принимает хорошие для нас решения, поэтому не хнычьте, когда он делает то, чего мы не понимаем. Все имеет свою цель; вам просто нужно набраться терпения, чтобы понять это». Я смеюсь, вспомнив, как часто она произносила это. Боже, я так скучаю по тебе, мама.

— Лай, по поводу ребенка… мне очень жаль.

— Нет, больше не говори об этом. Хорошо? С меня хватило Джейми. Это сводит меня с ума. Сейчас я хочу забыть о настоящем.

— Хорошо.

— Так чем ты занимался, когда я превратилась в «спящую красавицу»?

— Ты уверена, что хочешь это знать?

— Братишка, я лежу на больничной кровати с кучей трубок, подсоединенных к телу, и выгляжу как жертва научного эксперимента. Все, что угодно будет лучше, чем это. — Я согласно киваю.

— Ну, я летал в Огайо, чтобы встретиться с родителями Нэд.

— Ух ты, а почему у тебя тогда такой грустный вид?

— Я все испортил.

— Ты ведь не разозлил ее предков?

— Нет, — хихикаю я. — Но я причинил боль Нэд.

— Как? — Я смотрю на сестру и понимаю, что могу доверять ей больше, чем кому бы то ни было.

— Мы с Нэд никогда не были по-настоящему парой.

— Думаешь, я этого не поняла?

— Откуда?

— Брен, я знаю тебя всю жизнь. Ты не мог превратиться в идеального парня за одну ночь. Сегодня ты звонишь мне, чтобы выпроводить из кровати какую-то цыпочку, а два дня спустя неожиданно ведешь себя как влюбленный. Не стоит принимать меня за дуру.

— Но ты ничего не сказала.

— Нет. Может быть, отношения были ненастоящими, но чувства — реальными. Это очевидно. Я хотела посмотреть, что будет дальше. Хотела увидеть, осознаешь ли ты, что жить — это не значит переспать со всеми девушками в Нью-Йорке. Она ведь и правда тебе небезразлична?

Я киваю.

— Так в чем дело?

Я делаю глубокий вдох.

— Она умирает.

— Мне жаль, — потрясенно отвечает Лайла.

— Для меня это не важно, но Нэд не понимает этого. Сначала она была для меня работой. Она заплатила мне, чтобы я притворился ее парнем, потому что мать Нэд хотела увидеть свою дочь влюбленной. Но потому я начал проводить с ней время, и она на самом деле стала нравиться мне.

— И что пошло не так?

— Нэд думает, что будет эгоистично позволить кому-то испытывать к ней чувства. Она не хочет причинить мне боль, но это не ей решать. Вчера ночью я все испортил. Мы с отцом поругались, и я использовал Нэд, чтобы забыться. Я сделал то, что и всегда, но это было неправильно. А теперь она ушла. Нэд приходила сегодня в больницу, чтобы поддержать меня, но после этого ушла.

— Мужчины такие идиоты, — смеется Лайла.

— Что? — Она вообще слушала, что я сказал.

— Брен, ты и правда думаешь, что она пришла, чтобы просто поддержать тебя? Ты ей не платишь, она тебе ничего не должна. Когда женщина разрывает с тобой отношения, она не возвращается, чтобы сказать последнее «пока». Боже, тебе нужно смотреть больше романтических комедий. Как только я выберусь отсюда, то принесу тебе парочку. Нэд сходит по тебе с ума и тебе нужно бороться за нее.

— Но она сказала, что ей это не нужно. Она думает, что это эгоистично.

— У нас, женщин, есть дурная привычка думать обо всех, кроме себя. Когда же мы все-таки делаем что-то для себя, то начинаем чувствовать себя эгоистками. Это всего лишь привычка. Она сама не знает, чего хочет, и тебе нужно убедить ее в этом.

— Правда?

— Да! Пока не поздно! Боже, никогда не думала, что существует девушка, которая заставит моего брата признать то, что у него есть чувства. Черт, да я бы сама побежала за ней, если бы на мне не было столько трубок! — Лайла морщится от боли, но скрывает это за улыбкой.

— Наверное, это не лучшая идея, — ухмыляюсь я.

— Нет? Тогда поднимай свою тупую задницу и иди найди свою Золушку до того, как этот парень Джексон одержит над тобой верх. — При звуке этого имени мне хочется зарычать.

— А что мне ей сказать?

— Что угодно. Все. Говори от чистого сердца. Помнишь высказывание мамы?

— «Язык сердца — это самый совершенный язык».

— Точно.

— Спасибо, Лай.

— Будешь благодарить меня позже. А теперь иди и верни свою женщину!

Я улыбаюсь и, наклонившись, осторожно целую ее в лоб.

— Брен? — говорит она, как только я открываю дверь.