— Почему ты не сказала сразу? Почему ты заставила меня унижаться? Тебе что, доставляет удовольствие унижать людей? Прежде я не замечал за тобой такого. Похоже, ты действительно здорово изменилась…

— Прости, — кротко сказала я, — но ты меня не спрашивал.

Я очень не любила это выражение холодной ярости на его лице — оно означало, что сейчас он заведется надолго. Будет отчитывать меня — зло, остроумно, не слушая никаких возражений. На миг я ощутила отчаяние — словно прошлое вернулось. А потом, очень быстро, меня отпустило. Поздно, голубчик Мы уже никто. Ты уже не испортишь мне настроения. Сейчас я уйду, а ты можешь сколько угодно отыгрываться на Роме Пенькове — для того ты его и держишь…

— Лис, это ты прости, — неожиданно произнес Денис. — Я сорвался… Я дурак.. Забыл — ведь именно поэтому ты меня и бросила. Но видишь — я справился. Кто он, Лис?

— Разве это важно? Я же тебя ни о чем таком не спрашиваю…

— Можешь спросить! У меня никого нет.

— Денис, я хочу уйти! — взмолилась я.

— Еще минутку… Лис, он кто? Лис, ты подумай — возможно, ты совершаешь ошибку. Мы пять лет были вместе, ты меня знаешь вдоль и поперек.. Я знаю, Лис, ты выходишь замуж назло мне.

— Я выхожу замуж, потому что люблю.

Лицо у Дениса исказилось гримасой отвращения.

— Любишь… Хотел бы я увидеть этого типа! Лис, ты слишком нежное создание, тебе будет с ним плохо.

— Это с тобой мне было плохо! И тебе со мной… И вообще, разве можно судить вот так о людях? Ты же не знаешь его…

— Зато я знаю тебя, — быстро перебил меня Денис. — Лис, я не могу позволить тебе совершить эту глупость…

— Как это ты мне не позволишь? — возмутилась я. — Все, мне надоело!

Я вскочила, едва не опрокинув стул.

— Я провожу тебя, — сдержанно произнес он.

— Не надо меня провожать, — сердито сказала я, пробираясь сквозь толпу к выходу. — Я не маленькая…

— Лис, я знаю правила хорошего тона. Хотя бы из вежливости я должен тебя проводить.

Двери распахнулись, и мы оказались на улице. Медленно падал снег. Как будто стало теплее — значит, он скоро растает…

— Ты к метро? Лис, ну не будь ребенком — я на машине, подвезу тебя…

Мне очень хотелось поскорее отвязаться от Дениса, и поэтому я ответила:

— Ладно. Черт с тобой!

Машина у Дениса была новая — впрочем, он часто менял их.

Из серебристой красавицы вылез Рома Пеньков и, осклабясь, протянул своим гнусавым голосом:

— Какая встреча, Елизавета Аркадьевна! Давненько не виделись…

Выглядел Рома, как всегда, пугающе — длинные руки, короткий ежик на голове, лицо… Впрочем, он был довольно безобидным существом, я к нему всегда хорошо относилась.

— Так вот ты чего задержался, Дэн! — К своему хозяину Рома обращался несколько фамильярно. — А я-то думал, где ты застрял… Что, поехали? Кстати, только что Николаев звонил — завод-изготовитель не передал ПТС на несколько автомобилей, за которые покупатели уже заплатили.

— Пошел к черту, — недовольно отмахнулся Денис. — Надо Елизавету Аркадьевну проводить…

— Что такое ПТС? — машинально спросила я.

— Паспорт транспортного средства…

За руль сел Денис. Я и забыла, что он любитель быстрой езды — на первом же перекрестке у меня нехорошо сжалось сердце.

— Торопишься? — стараясь выглядеть так, будто мне все нипочем, спросила я. — Между прочим, я не просила меня подвозить…

Он тут же сбросил скорость.

— А мне-то каково? — развязно подал голос сзади Рома. — Иной раз еду с Дэном и думаю — ну все, это, как пить дать, наш последний маршрут… А у меня, между прочим, мать — инвалид первой группы. За ней сеструха смотрит. Сеструхе сорок пять, и она не замужем. Я у них, без ложной скромности, главный кормилец.

— Заткнись… — пробормотал Денис. — Лис, ты все там же живешь?

— Да.

Через пять минут мы были у моего дома. Он вышел, открыл передо мной дверцу, но разговор при Пенькове продолжить не захотел:

— Вот что, ты позвони мне, Лис. Номер ты знаешь…

— Нет, я не стану звонить тебе.

— Ладно, ладно… — Он с раздражением оглянулся. — Я тогда сам… Послушай, Лис, — зашептал он, склонившись к моему уху, — ты подумай над моими словами. Я ведь серьезно говорил…

Когда он наконец сел в машину и уехал, я почувствовала необычайное облегчение. Саша ждал меня дома.

— Ты где была? Ну где ты была так долго! — бросился он ко мне, едва я открыла дверь. — Я жду, жду… Что у тебя там?

— Аи, нет, это нельзя смотреть! — взвизгнула я, пресекая его попытки заглянуть в мои свертки. — Это сюрприз будет. Не хочу, чтобы ты обрадовался раньше времени…

— Я что, я ничего… — Он послушно отодвинул свертки подальше от себя. — Я просто так спросил.

Я быстро разделась и подошла к зеркалу, прижала ладони к ледяным щекам.

— Саша, я красивая?

— Ты? Очень!

— Нет, я серьезно…

— Я тоже серьезно!

— А можно ли от любви ко мне сойти с ума?

— Легко! Разве ты по мне не замечала…

— Нет, с тобой невозможно говорить серьезно!

Он схватил меня, закружил по комнате. Запел фальцетом:

— «О любви не говори — о ней все сказано!» Ах, Лиза, я действительно спятил — все время думаю только о тебе. Всегда. Даже во сне.

— Ты знаешь, и я!

— Вот вчера утром шел по городу… Мимо люди идут, а я по сторонам смотрю, ищу тебя взглядом. Знаю, что ты в это время в институте своем, но все равно ищу… Ты лучше всех, ты выделяешься среди прочих. И когда я на самом деле вижу тебя, то вздрагиваю, и мне становится так радостно! Ты как будто не веришь?

— Нет, верю…

Странно, но он говорил совершенно, как Денис. Правда, когда я сегодня услышала эти слова от Дениса, они вызвали во мне неприязнь и отторжение.

— Ты лучше всех, Саша, — сказала я.

— Разве ты меня с кем-то сравниваешь?

— Нет, ты вне конкуренции, но…

— Что?

— Иногда мне становится страшно. Мне так хорошо, что даже страшно. Может быть, у меня что-то с головой?

Саша сел и посадил меня к себе на колени.

— Мне тоже страшно, — спокойно произнес он. — Наверное, это нормально. Потому что счастливый человек всегда боится потерять свое счастье. Если ты уйдешь от меня, я умру.

— Ну, здрасте — начали за здравие, а кончили за упокой! — недовольно пробормотала я. — И каким же образом ты умрешь, позвольте спросить?

— Очень просто — как чудовище из сказки про Аленький цветочек. Оно ждало-ждало свою любимую, а потом от горя того… преставилось.

— М-да, вот кто в нашей семье будет читать детям сказки… — задумчиво произнесла я.

Остаток вечера я была немного не в себе. Я не считала себя большим специалистом в области психологии, но странная мысль посетила меня — мысль о том, что Денис, наверное, действительно до сих пор неравнодушен ко мне. Прошло время, и я в его воспоминаниях приобрела некие идеальные черты — тем более, если никаких других серьезных отношений в его жизни после нашего расставания не было.

Это плохо.

Это очень плохо. Потому что, насколько я знала Дениса, он страшно упрям. Он привык добиваться своего.

Вероятно, стоило рассказать Саше о моей сегодняшней случайной встрече, как-то предупредить его… Но мне так не хотелось беспокоить его! И я не стала ничего говорить. А вскоре и сама успокоилась — ничего такого не происходило, все было тихо и спокойно, никто не звонил мне, не подстерегал меня на улице, затаившись в машине…

* * *

— Обещаю, будет очень весело, — серьезно произнесла Оля Арутюнова, хлопая светлыми ресницами. — Новый год — праздник семейный, тут уж мы, как говорится, и не покушаемся, но собраться в конце декабря и немного повеселиться…

— Нет-нет, я не отказываюсь, Оленька! — остановила ее я. — А кто еще будет?

— Ну, вы с Сашей, мы с Колей, Альберт обязательно, Мишель обещался — тот повар-француз, помнишь?

— Ода!

— Может быть, еще кто-нибудь из наших присоединится. Это очень милый домик — мы его каждый раз снимаем на праздники… Тебе понравится!

Разговор имел своим следствием то, что в ближайшие выходные мы с Сашей отправились за город. После очередного потепления, растопившего весь снег на улицах, в городе находиться было довольно тоскливо. Но стоило нам выбраться за его пределы, как перед глазами открылась совсем другая картина: за окнами машины открылся настоящий зимний пейзаж…

Ехали мы долго — я даже успела задремать. «Подумай над моими словами, Лис, подумай…» — звучал в моей голове голос. «А чего думать? — лениво отвечала я ему. — Я не люблю тебя». — «Глупая Лис, с чего ты взяла, что все в этой жизни решается только любовью?..»

— Приехали! — затормошил меня Саша. — Вот он, наш отель.

— Отель? — пробормотала я, ничего не понимая спросонья. — Оля же говорила, что это обычный деревенский домик…

— А это и есть обычный домик, который сдает одна милая старушка. Просто его так когда-то назвал Альберт…

Я вышла из машины. Над высокими воротами висела широкая деревянная доска, на которой красной краской было написано — «Отель Билив».

— Что за «билив» такой? — с удивлением спросила я.

— Альберт не очень силен в английском, хотя болтает на нем довольно бойко — профессия обязывает. Вот он и решил написать это слово по-русски, а не на английском, но с ошибками…

— Хм, что ж, — пробормотала я, — посмотрим, соответствует ли отель своему названию.

Очень скоро я поняла, чем привлекал этот домик Сашу и его друзей, — он стоял на горе, с трех сторон окруженный еловым лесом, а впереди открывался чудесный вид на белоснежное просторное поле, в дальнем конце которого приютилась небольшая деревенька, на церковь на соседнем холме. Дорога вилась между холмами серпантином, и, стоя на веранде, можно было видеть, кто по ней ехал.

Мы были первыми, и перед нами лежал засыпанный нетронутым снегом двор. Мы проложили дорожку следов ко входу — ключ висел у двери, и Саша открыл ее. Внутри было холодно и как-то пусто.

— Сейчас растопим печь…

Пока он возился с дровами, я обошла дом — обстановка довольно скудная, но все искупал вид из окон.

— Едут! — крикнула я Саше. — Я вижу — вон они, едут по дороге!

По темной дороге медленно карабкались вверх две машины.

Первым появился Альберт — он был в мохнатом черном полушубке, похожий на огромного медведя.

— Лиза, как я рад! — заорал он и хотел обнять меня, но в последний момент почему-то смутился и ограничился тем, что поцеловал мне руку. — Сашка, ты сейчас невесту заморозишь — кто же так печку растапливает!

— Уступаю место истопника тебе.

Коля и Оля втащили в дом кучу свертков.

— Мишель отказался стряпать, — объяснила Оля. — Он считает, что в свободное время делать это не обязан…

— Если он будет критиковать наш «оливье», мы его побьем, — весело заявил ее муж. — Лиза, как тебе здесь?

Красиво, — сказала я. — И компания подходящая… О, сколько у вас спиртного! Надеюсь, мы не закончим вечер, упав лицом в ваш оливье.

— Разве ж это много? — замахал руками Альберт, отирая с лица сажу. — Это ж так, чтобы только не замерзнуть…

— Посмотрим-посмотрим, — язвительно сказала Оля, сразу же принимая мою сторону. — А кого прошлый раз пришлось на руках в машину тащить? Нет, проблем бы не было, если бы не твои сто сорок килограммов, Альбертик…

— Какой наглый поклеп! — возопил Альберт, ужасно возмущенный. — Лиза, не слушай ее — я вешу всего девяносто девять…

— Хорошего человека должно быть много! — крикнул Саша, разбирая свертки. — А где наш француз, неужели потерялся среди российских снегов?

Француз появился через пять минут, возбужденный и энергичный.

— О, какая зима! — закричал он, топая у порога ногами. — Я никак не привык.. Саша, где твоя невеста? О, вот она…

Он подбежал, обнял меня и целовал гораздо дольше, чем принято целовать чужую невесту.

— Элизе, как я завидоваль своему другу… Элизе, нет ли у тебя сестры, похож на тебя?

Я ему ответила, что у меня нет близких родственников. Он был очень шумный, этот Мишель, и с его появлением показалось, что в комнате гораздо больше народу, чем на самом деле.

— Я хотель поехать на Рождество домой… О, мой Прованс! Я живу в Дине. Динь — это мой город… Но у меня тоже нет родствен… родственникофф. И я сказаль — зачем ехать, когда можно тут отметить Рождество…

У нас Рождество седьмого, — напомнил Альберт, которому наконец удалось справиться с печкой. Дрова весело трещали в очаге, и сразу же стало тепло.

Мишель привез с собой еще вина в каких-то странных пузатых бутылках, больше напоминающих греческие амфоры. Он объяснил, что именно в такие бутылки разливают вино в его Провансе, и возбужденно кричал что-то еще, мешая русские и французские слова. В общем, как я поняла, что-то насчет того, что надо поскорее выпить. Мы это и сделали, усевшись за широким деревянным столом.

— Мишель, а шашлык? Барбекю то есть, — осторожно намекнул Коля. — Между прочим, я захватил с собой… Ты что, хочешь, чтобы такое роскошное мясо пропало?