Керриган Берн - Любовь горца

– Ты кончила говорить? – коротко спросил Лиам.

Филомену охватила новая волна безнадежности, и она кивнула, ожидая последствий, как предатель ждет виселицы. Лиам помолчал, изучая ее ярко светившимися глазами. Его ноздри раздувались от с трудом сдерживаемого дыхания. Но когда он заговорил, его голос был тихим и спокойным.

– Я знал в жизни только подозрительность и насилие. Слишком большую часть ее я провел среди соперников и противников. Думал, что родился под злой звездой и обречен вести жизнь грубую и жестокую. Поэтому я скрылся в замок Рейвенкрофт-Кип, где искал уединения, даже от тех, кто во мне нуждался. Я был одинок… А потом приехала ты, и оказалось, что ты присутствуешь в каждой комнате, в каждом закоулке моих мыслей. Как ни старался, я не мог спрятаться от тебя, Мена, а потом неожиданно я уже не хотел прятаться. Я стал искать тебя, потому что понял, что не могу жить, не видя тебя. Первое счастье, которое я узнал, заключалось в том, чтобы смотреть в твои глаза. Ты научила меня понимать не только такие слова, как «прощение» и «искупление». Но и такие, как «желание», «томление». И «любовь». Ты – мой небесный свод со звездами, Мена, моя причина смотреть в небо. Моя карта, когда я теряюсь, мой луч света, когда вокруг мрак.

Филомена всхлипнула, а потом еще раз, когда суровое лицо Лиама приобрело самое нежное выражение, когда-либо виденное ею. Слово «облегчение» недостаточно точно описывает ее состояние.

Неужели он сказал «любовь»? До сего момента они старательно его избегали.

Наконец он протянул руки и прижал ее к себе, прильнул к ее губам в жгучем поцелуе. Он как будто заклеймил ее своим жаром, потом отодвинулся и посмотрел на нее сверху вниз.

– Я сделаю тебя своей женой! – проговорил Лиам.

Эти слова застыли в воздухе, и Филомена тоже замерла. Ведь она только что овдовела… и, кроме того, с ней связан страшный скандал. Весь Лондон знает, что она была в сумасшедшем доме. Что она бесплодна. Если он на ней женится, то лишится положения в обществе. Из нее вышла плохая виконтесса, как же она может стать маркизой?

Лиам стиснул объятия, будто испугался, что она убежит.

– Я знаю, меня трудно любить, Мена. Со мной трудно жить под одной крышей. Я – несносное животное со знаменитым тяжелым характером. Но хочу, чтобы ты знала, что скорее я дам отрезать себе руку, чем ударю тебя. Я убью себя, но не нанесу тебе вреда. Не бойся меня, Мена!

Сердце Филомены растаяло в груди:

– Ты думаешь, я поэтому колебалась?

– Помню, как ты боялась собственной тени, когда приехала в Рейвенкрофт. А теперь ты говоришь, что обстоятельства оторвали тебя от себя самой, но теперь, я думаю, ты знаешь, кто ты. Я не отберу у тебя твою волю, таким мужем я не стану. Я не собираюсь тобой командовать. Твоя жизнь, твои желания будут только твоими. Но я хочу завладеть твоим сердцем, твоим телом и душой. Ты же видишь, я своим сердцем не владею, но и себя не теряю. Мной владеешь ты, Мена. Я никогда не буду повелителем твоей воли, но ты, безусловно, владеешь моим сердцем. И я сделаю тебя повелительницей клана Маккензи!

Чтобы остановить поток слов, Филомена приложила дрожащий пальчик к его губам. Она не могла больше слушать, потому что ее сердце готово было разорваться. Сейчас, ночью, он предлагал ей фантазию, но, когда взойдет солнце, наступит реальность.

– А Рианна и Эндрю? А то, что я бесплодная и опозоренная женщина? Ты должен об этом подумать, прежде чем предлагать мне руку и сердце.

Лиам поцеловал ее пальцы и улыбнулся – эта улыбка стерла годы с его сурового, обветренного лица.

– Для начала многие будут думать, что с твоей стороны безрассудно выходить замуж за Демона-горца.

Вопреки ситуации, Филомена почувствовала, как в груди закипает смех.

– Мои дети любят тебя, Мена, – продолжал он. – Им, как и мне, очень повезло, что в их жизни появилась ты. Даже если у меня не будет от тебя детей, у меня будешь ты.

– О Лиам! – выдохнула Филомена, не имея сил выразить свою радость.

– К тому же под этой крышей найдется достаточно представителей рода Маккензи, чтобы передать им титул, даже если он не перейдет к Эндрю, – сухо сказал Лиам.

– Я тебя люблю, – вырвалось у нее, потому что больше она не могла сдерживаться. – Мне казалось, я тебя потеряла, и это было непереносимо. Это единственное, после чего я бы не выжила.

– Ты меня не потеряешь, – поклялся Лиам. – Солнце встанет на западе, если я перестану тебя любить, моя дорогая Мена.

И он склонил голову, чтобы нежно поцеловать ее в губы.

«Моя Мена» – так он ее назвал. На это имя она всегда будет откликаться. Теперь она по-настоящему знала, кто она, и с надеждой смотрела в будущее, желая узнать, кем они будут. Вместе.

Замок Рейвенкрофт-Кип, Уэстер-Росс, Шотландия

Конец октября 1882 года

Четыре года спустя

– Убери от меня свои грязные руки, Уильям Грант Руарид Маккензи, иначе мы не успеем помыться и встретить поезд, на котором приедет Эндрю, – строго сказала Мена Маккензи и шлепнула мужа по рукам, которыми он обнимал ее талию и норовил добраться до груди.

– А мне показалось, леди Рейвенкрофт, что вам нравится, когда я грязный, – сказал Лиам, стоя у нее за спиной, в то время как она собирала бумаги со стола в офисе винодельни.

Он наклонился и губами прошелся по ее обнаженной шее, отчего по всему телу Филомены пробежала знакомая дрожь.

– Мы пошлем Джани встретить поезд, – пророкотал Лиам, покусывая ее ухо так, что она мгновенно намокла от желания.

Филомена знала, что она увидит, если повернется. Мускулистого хайлендера, испачканного сажей, только что вернувшегося из винодельни, где он обжигал на открытом огне дубовые бочки. Его мускулы были твердыми от тяжелой работы в течение целого дня, а темные глаза горели вожделением. Она наверняка поддастся его мужскому обаянию и уступит соблазну, если повернется, поэтому она сделала единственное, что могло спасти не только ее женское достоинство, но и ее время. Она позвала нового начальника винодельни Рейвенкрофт, вернее, начальницу, чей кабинет находился на другой стороне холла.

– Рианна!

Муж зарычал и шлепнул ее по заду, но потом отступил на приличное расстояние от жены. В холле послышалась возня, а потом тяжелые шаги.

– Ты мне за это заплатишь! – пригрозил лэрд.

– Обещаешь? – Филомена кокетливо улыбнулась через плечо, когда дверь ее офиса распахнулась и в комнату влетела довольно растрепанная Рианна, убирая рассыпавшиеся кудри в прическу.

– Вы звали? – спросила она задыхаясь, облизывая влажные распухшие губы и одергивая помятую блузку. Глаза молодой леди расширились от страха, когда она увидела за спиной Филомены самого лэрда. – Отец! – воскликнула она неожиданно громко. – Я думала, ты обжигаешь бочки.

– Да, я там был, – ответил Лиам медленно, стараясь сообразить, что происходит. – На сегодня мы все сделали, и я собираюсь встретить Эндрю на вокзале.

– Пожалуйста, скажи Джани, что нам нужны два экипажа для поездки на станцию Страткаррон, – сказала Филомена.

– Джани? – пискнула Рианна. – Мне еще нужно его найти. Я совершенно не представляю, где он может быть. Пойду… и поищу прямо сейчас. Его здесь нет.

Филомена подняла брови. Она всего четверть часа назад видела, как высокая фигура Джани проскользнула на цыпочках в кабинет Рианны. Хитрая улыбка появилась на ее губах, когда она поняла, кто несет ответственность за растрепанный костюм девушки.

Видимо, Джани решил, наконец, оставить всякую осторожность и завоевать женщину, в которую был влюблен. Прошло четыре года, отношения в семье наладились, ущерб был возмещен, Лиам и Джани снова стали близкими друзьями. Джани опять превратился в члена семьи, и теперь Филомена думала, что вскоре это членство приобретет законный характер.

Рианне исполнилось двадцать один, и она превратилась во взрослую женщину, настоящую деловую леди. А Эндрю решил, что образование, промышленность и политика интересуют его больше, чем дела семьи. На Мену сильное впечатление произвела горячая готовность Лиама передать именно дочери, а не сыну, управление винодельней.

– Да, пожалуйста, найди Джани, и мы встретим вас обоих в замке.

Испуганное выражение на лице Рианны исчезло, когда Филомена ей подмигнула и указала глазами на ее кабинет.

– Конечно! – ответила Рианна, вздохнула и вышла из офиса. – Спасибо!

Она тут же убежала, и Филомена догадалась, что они с Джани уйдут через боковой выход так, чтобы их не заметили.

– А почему нам нужно два экипажа, чтобы встретить сына? – спросил Лиам, не заметив, как его женщины обменялись взглядами.

Филомена, наконец, повернулась к нему и снова поразилась, что после четырех лет совместной жизни ее муж по-прежнему заставляет ее сердце биться сильнее, когда она видит, как он красив, и замечает демонический блеск в его глазах.

– Потому что в этом году на празднование Самайна у нас будут гости, – ответила она весело.

Лиам сощурился:

– Кто?

– Только члены семьи и близкие друзья. Например, Фара и Дориан, Гэвин и его молодая жена, и, конечно, его светлость лорд Тренвит со своей довольно скандальной супругой. Не приедут Арджент и Милли, потому что они в Америке на гастролях вместе с ее труппой. Но мы встретимся с ними в замке Бен-Мор на Рождество…

Суровый муж моргнул, а потом обнял Филомену, прервав ее речь.

– А теперь тебе придется заплатить за две вещи, и я получу свое, прежде чем на нас обрушатся все эти родственники, – сказал он с плутоватой улыбкой.

– Хорошо. – Мена прикинулась смущенной, но пошла к двери и заперла ее, а потом повернулась к мужу с чувственной улыбкой на устах.

– Прямо здесь, в офисе? – темные брови Лиама поползли наверх. – Разве леди так делают?

– А разве мы всегда ограничивали себя только спальней? – спросила Филомена, обошла стол и облокотилась на него, призывно улыбаясь, ожидая, как грубые руки мужа станут ласкать ее мягкую кожу.

– Нет, моя дорогая Мена, не ограничивали, – пробормотал он, собирая в кулак ее юбки. – И пусть боги позаботятся, чтобы мы никогда не исправились!