— Подумайте хорошенько, госпожа Дево, — сказал он с наглой ухмылкой, протягивая к ней свои огромные лапы. — Я всегда знал, что рано или поздно вы встанете у меня на пути.

Мадлен почувствовала, как у нее перехватило дыхание, когда он с силой прижал ее к себе. Избегая его вонючего дыхания, она отвернула голову от его лица и пнула его по ногам каблуком своего ботинка. Он взвыл от боли, а затем, ударив ее, повалил на землю. Освободившись от тисков его объятия, она набрала в легкие воздуха и закричала.

Индейский юноша по имена Гладкий Камень выскочил из подлеска и набросился сзади на Тарранта. Мадлен поднялась на ноги, лихорадочно пытаясь найти какое-нибудь оружие для спасителя, ибо Уилл был вдвое больше него. Схватив толстый дубовый сук, она стала звать Гулливера, который спал возле Джемми, когда она покидала лагерь.


Майор Монтгомери Эшли Карузерс, командир роты королевских рейнджеров,[1] направляющийся с особой курьерской миссией к генералу Корнуоллису, услышал женский крик, затем крики мужчин и выстрел.

— Это голос англичанки!

Майор свернул с тропы и припустил свою лошадь по направлению к журчащему ручью, находящемуся в сотне ярдов от почти непроходимой лесной чащи с подлеском. Не было видно никакой тропинки через густые заросли, отделяющие их от ручья.

— Рассредоточиться, оружие наготове!

Закаленные роялисты, находящиеся под его командованием, сняли с плеч свои пенсильванские винтовки и стали продираться сквозь деревья и кустарники.

Лейтенант Натаниель Гудли первым выскочил из леса. Он увидел белую женщину, явно принадлежащую к знати, которая присела возле лежащего белого мужчины в грубой одежде колониста. Индеец также стоял на коленях рядом с ними.

Быстро спешившись, Гудли прицелился в дикаря, но женщина оказалась прямо на линии огня. Гудли выругался и опустил оружие, затем достал свой штык и приладил его к стволу, приготовившись броситься на дикаря.

Мадлен закричала, чтобы глупый солдат остановился, что крик друг, но он, казалось, не слышал ее. Она, не раздумывая, схватилась за ствол его винтовки и прильнула к ней, как пиявка, чтобы ее глупый владелец не убил Гладкого Камня.

— Пожалуйста, госпожа. Я знаю, что у вас истерика, но…

В этот момент подскочил Гулливер. Он бросился на Гудли, который одновременно удивился и взвыл от бели. Собака крепко стиснула челюсти на его бриджах, прихватив вместе с ними и порядочный кусок левой ягодицы. Ни Мадлен, ни Гулливер не отпускали своей хватки. Мадлен, наконец, оттолкнула Гудли, а Гулливер разомкнул зубы. Лейтенант повалился, катаясь по земле с неприлично выставленной наружу голой ягодицей, истекающей кровью.

К этому времени еще несколько мужчин, одетых в аккуратную зеленую униформу королевских рейнджеров, с шумом выскочили на поляну у ручья. Мадлен схватила ружье лейтенанта и выстрелила в воздух, чтобы привлечь внимание всех своих предполагаемых спасителей, которые высыпали из леса, как летучие мыши из пещеры.

— Не стреляйте в индейца! — пронзительно закричала она.

Майор Карузерс, известный в гражданской жизни как седьмой барон Рушкрофт, никогда, за все десять лет, проведенных в армии, не встречался с такой ситуацией. Колонисты, виги или тори, были чертовски вспыльчивы даже в лучшие времена, а сейчас времена были явно не из лучших. Он хорошо знал, что нельзя действовать опрометчиво. Сделав знак своим людям не стрелять, он окинул взглядом всю сцену.

Очень молодой крик неподвижно стоял возле распростертого тела белого мужчины грубой наружности. Женщина, очевидно, напала на его лейтенанта, да вдобавок натравила на него свою собаку. И теперь еще несколько крикских воинов выходили на поляну с противоположной стороны. Да, он определенно не будет действовать опрометчиво.

Он подъехал к тому месту, где Гудли катался по земле, и бросил взгляд на огромного коричневого пса, который теперь сидел с добродушным видом и играл куском бриджей лейтенанта, лежащим у его ног. Карузерс спешился с чрезвычайной осторожностью и отрывисто сказал Гудли:

— Черт возьми, парень, сейчас же прекрати эти дьявольские завывания.

Он взглянул на женщину, которая уже опустила ружье и очаровательно ему улыбнулась.

— Я прошу прощения за поведение Гулливера. Он лишь хотел защитить меня, — сказала она, любовно потрепав собаку за загривок. — Видите ли, этот крикский паренек спас меня от нападения того негодяя. — Она указала на тело мертвого Тарранта.

Черт возьми, а девчонка была настоящей красавицей. Конечно, не такая, каких он знавал в Лондоне, но со своими темными волосами и странного янтарного цвета глазами, она была чертовски привлекательна. Он тоже улыбнулся и галантно поклонился:

— Майор Монтгомери Карузерс к вашим услугам, госпожа.

Он с беспокойством оглядел мертвого мужчину и индейского юношу.

Мадлен открыла было рот, чтобы объяснить ситуацию, но в этот момент еще двое всадников ворвались на поляну. Она издала тихий стон, как только узнала высокого черноволосого мужчину на вороном жеребце. «Черт бы побрал Квинтина Блэкхорна!» Гудли, лежавший на земле, снова застонал от боли. Это, конечно, не понравится ее жениху, но она должна оказать помощь бедняге, который пытался быть ее спасителем. Она опустилась на колени и сказала:

— Пожалуйста, повернитесь и позвольте мне остановить кровотечение.

— Госпожа, вам не следует этого делать. Мои люди отвезут его к нашему хирургу, — запротестовал майор.

— Ничего страшного, майор. Я часто помогала своей тете ухаживать за больными и ранеными.

Мадлен отняла руку молодого человека от его кровоточащей ягодицы и осмотрела довольно глубокую рваную рану, оставленную зубами Гулливера. Она слышала скрип сапог Квинтина по каменистой земле, когда он шел к ней, но не спешила повернуться.

Квинтин услышал голос и сразу же узнал его. Это была Мадлен Дево, но откуда взялись эти изумительные каштаново-красные волосы? Они рассыпались у нее по плечам, словно расплескавшееся пряное вино.

— Но, госпожа, это занятие не для леди! — Продолжал протестовать майор Карузерс, не обращая внимания на приближающегося Квинтина.

— Так это не леди, майор… — прервал Квинтин.

Она подняла голову и встретила его взгляд. Квинтин почувствовал себя так, словно его ударили ниже пояса. Не осталось и следа от той чумазой девчушки, с головы до ног закутанной в грубую мешковатую одежду, с потупленным взором и лицом, измазанным сажей. Ясные, янтарно-золотистые глаза гневно смотрели на него из-под изящно очерченных бровей. Ее подбородок был вызывающе вздернут, но гнев лишь усиливал поразительную красоту ее лица.

— Майор Карузерс, позвольте мне представить моего жениха, Квинтина Блэкхорна из Саванны. — Она снова повернулась к лейтенанту, игнорируя угрожающе молчавшую над ней фигуру. — Будучи в Южной Каролине, мистер Блэкхорн едва ли мог похвастаться хорошими манерами, — продолжила Мадлен. — Вижу, что возвращение домой в Джорджию не способствовало их улучшению.

— Ваши манеры тоже сильно пострадали со времени нашей первой встречи, моя дорогая, — сказал Квинтин сквозь стиснутые зубы. Он наклонился и отнял ее окровавленные руки от задницы стонущего лейтенанта.

Мадлен вырвала у него свои руки.

— Я могу помочь ему. Ведь это моя собака укусила его. Все произошло по недоразумению. Лейтенант пытался быть добр ко мне.

— Ошибка, которую я не намерен совершить, — ответил Квинтин, поворачиваясь к Карузерсу. — Майор, пошлите за вашим хирургом. Я позабочусь о своей будущей жене.

Девон сидел верхом на лошади и наблюдал за этой троицей с широкой ухмылкой на лице. Некрасива? Кротка? Его кузен, должно быть, потерял зрение в удивительно раннем возрасте, не говоря уже о его слухе, если острый язычок Мадлен Дево хоть что-то значил.

Когда Карузерс сделал знак двум своим людям помочь Гудли, Девон вмешался:

— Прошу прощения за смелость, но позвольте мне посоветоваться с нашими хозяевами, что тут можно сделать. — Он спешился и обменялся несколькими фразами на диалекте мускогов с Бешеным Индюком.

— Мой друг предлагает нам гостеприимство своего лагеря, где достаточно пищи и имеется возможность помочь раненому лейтенанту. Уже почти стемнело, а ездить ночью небезопасно. Сегодня луны не будет.

Карузерс, казалось, раздумывал, изучая одежду Девона, сшитую из оленьих шкур, и дивясь его явно приятельскому обращению с криками, которые окружили его. Без сомнения, это один из колониальных помесных ублюдков, подумал он, считая лишь счастливым обстоятельством го, что эти дикари настроены дружелюбно.

— Весьма благодарен за приглашение, мистер…

— Позвольте представить моего кузена, Девона Блэкхорна, — сказал Квинтин со странной вспышкой веселья в глазах.

Мадлен наблюдала за ними, позабыв свой гнев за высокомерное отношение к ней Квинтина. Что-то происходило между английским офицером и обоими Блэкхорнами. Она разглядывала Девона, ища какие-нибудь черты семейного сходства, но ничего не нашла, кроме их исключительного роста.

— Крики прекрасно позаботились о моем раненом кучере, — сказала она, интригующе улыбаясь кузену Квинтина. — Пожалуйста, простите дурные манеры Квинтина. Я Мадлен Дево, мистер Блэкхорн.

— Ну, конечно же, прекрасная леди, очень рад познакомиться с вами, — сказал тот, подмигнув Квинтину. Он поклонился и пылко поцеловал ей руку, в то время как Квинтин сердито нахмурился — Что скажешь, кузен? Воспользуемся гостеприимством мускогов? Твоя невеста хвалит их и потерпит еще один день — Он намеренно игнорировал британского майора.

Квинтин сдержанно кивнул.

— Мы останемся на ночь Конфедерация криков всегда рада приветствовать солдат его величества. Если эти джентльмены согласны воспользоваться гостеприимством криков, я уверен, им будут рады.

— Совершенно верно.

Карузерс приветствовал Бешеного Индюка, затем отдал краткие распоряжения своим людям. Лейтенант Гудли, поддерживаемый двумя солдатами, последовал за пестрой толпой, направляющейся к лагерю мускогов.


— Еще чаю, госпожа Дево? — Лейтенант Гудли стоял рядом с чайником в руке.

Мадлен взглянула на него и одарила ослепительной улыбкой. Бедняга, он не мог сидеть после неудачного «знакомства» с Гулливером.

— Да, еще одна чашечка не помешает, спасибо.

Майор Карузерс наблюдал за Мадлен проницательными голубыми глазами, когда она сидела в окружении его офицеров среди дикого лагеря крикских индейцев, словно королева, устраивающая прием.

— Позвольте мне сказать, госпожа Дево, что вы выглядите восхитительно этим утром. Зеленый цвет вашего платья великолепно сочетается с цветом волос и глаз. В Лондоне вы бы пользовались сногсшибательным успехом.

Мадлен засмеялась, аккуратно расправила юбки и протянула руку, чтобы ласково потрепать Гулливера, которого Гладкий Камень кормил кусками оленины.

— Ох, майор, вы балуете меня, как этот парень балует мою собаку. Я всего лишь распаковала один из своих сундуков и достала первое легкое платье, которое смогла найти. Было просто ужасно ехать в дорожном костюме в эту убийственную жару верхом на лошади, но здесь в лагере так намного удобнее.

— Уверяю вас, это выглядит, безусловно, более чем просто удобно.

Мадлен исподволь наблюдала за ним, когда он и еще двое его старших офицеров вели с ней легкую, непринужденную беседу. Майор был образчиком английского джентльмена, с бледным улыбающимся лицом, обрамленным светло-каштановыми волосами, с манерами, такими же безупречными, как и его униформа. Она легко могла представить его в одной из чарлстонских гостиных, с напудренными волосами, оде! ого в атласный жилет и бархатные бриджи. И все же ее вероломное воображение было захвачено мечтами о Квинтине, чьи волосы были слишком черны, чтобы быть напудренными, чье лицо было жестким и неулыбчивым, чья кожа была опалена солнцем.

— О чем вы задумались, госпожа?

Мадлен вспыхнула и снова сосредоточила внимание на кучке офицеров, стоявших здесь же.

— Я просто подумала о том, как нам повезло, что мы были спасены — не один раз, а дважды — криками и галантными солдатами его величества.

— Я по-прежнему считаю, что вам следует вернуться с нами в Чарлстон. Небезопасно путешествовать в глубь страны в эти неспокойные времена. Вы могли бы дождаться каботажного судна в Саванну и добраться туда всего за несколько дней.

Мадлен покачала головой.

— Нет, это совершенно невозможно. Отец будет взбешен. С тех пор как он чуть не утонул во время шторма, разразившегося вдоль всего побережья, он никому из семьи не позволяет путешествовать морем.

Квинтин провел ужасную ночь из-за Мадлен Дево. Острая на язык бойкая девчонка с этими чудными волосами и поразительными глазами не имела ничего общего с той кроткой овечкой, которую он встретил в Южной Каролине. Но даже вчерашний шок не подготовил его к той картине, которую представила она, одетая в легкое муслиновое платье, сидя в окружении услужливых британских офицеров, словно была хозяйкой лондонского салона. Он прорычал проклятие и гневно зашагал к группе мужчин, скрывающих его нареченную из поля зрения.