Впрочем, Кейт оказалась единственным человеком, на которого он никогда не повышал голоса. То ли, в самом деле, отождествлял ее с собой в молодости, то ли просто не хотел лишиться очередного секретаря. Хотя Кейт особенно над этим и не задумывалась. Не кричит, и хорошо.

Работа была легкой, оставалось много времени на то, чтобы просматривать кучу газет и журналов. Попутно она училась у Майерса журналистике.

Причем, она осознала это далеко не сразу. И лишь когда в течение дня шеф «размазал по стенке» одного за другим пятерых своих авторов, до Кейт начало что-то доходить.

А происходило все следующим образом. Майерс вызывал журналиста к себе, посылал его на интервью, тот через день приносил Кейт готовый материал, чтобы она его отпечатала и передала Майерсу. Это, так сказать, предыстория. Самое интересное начиналось позже.

Майерс снова вызывал автора, перечислял все допущенные ими ошибки. Спокойно и деловито. Но после спокойного разбора начинал поносить беднягу за профессиональную несостоятельность.

Оба не обращали на Кейт ни малейшего внимания, а та невольно прислушивалась ко всем замечаниям Майерса но поводу того или иного материала, анализировала их и спустя какое-то время уже начала понимать разумность сказанного.

Шеф был плохим учителем и наставником. Ведь когда замечания выкрикиваются тебе в лицо, трудно извлечь из них ощутимую пользу. Но Кейт воспринимала их со стороны, поэтому Майерс как бы невольно учил ее ремеслу журналиста.

Спустя два месяца выпал шанс применить свои знания. Неизвестная актриса из Англии Фанни Фоксвел впервые играла на Бродвее. В «Пост» сначала решили посмотреть, будет ли у дебютантки успех. Фил Майерс считал, что она — пустое место, а его репортеры слишком заняты, чтобы тратить время неизвестно на кого.

Однако Фил не мог игнорировать постановку, так как продюсером был его старинный друг Стен Катовски, заслуживающий того, чтобы ему оказали некоторые знаки уважения. И Майерс решил все же направить туда кого-нибудь. Если и не ради дружбы, то, по крайней мере, с прицелом на будущее — вдруг из этого что-нибудь да получится.

Фил отправил на Бродвей Кейт, велев ей представляться столичным помощником. Тогда Стен Катовски не обидится.

Ее это задание нисколько не обрадовало. Дело в том, что прием должен был состояться в «Плазе» и начинался он в двенадцатом часу ночи. Значит, ей придется заночевать в Нью-Йорке у старшего брата Чака, а это не слишком удобно. В первую минуту Кейт хотела даже отказаться, но передумала. Фил Майерс был единственным на свете человеком, не считая родных, который относился к ней более или менее сносно. К тому же она знала, что «Пост» необходимо послать туда своего репортера, и, в конце концов, неохотно согласилась.

Кейт приехала рано, но фасад старого отеля в конце Пятой авеню был уже ярко подсвечен, как в Сочельник. Мужчины в смокингах, держа под руку своих жен и подружек с изящно уложенными волосами, проходили по лестнице в просторный квадратный холл. По случаю приема в ресторане все переделали. Маленькие круглые столики унесли, а на их месте поставили длинные столы, накрытые спускающимися до пола белыми скатертями. Между ними с подносами, уставленными бокалами шампанского и крекерами с икрой, сновали официанты. Под потолком медленно плыли яркие воздушные шары.

В первую минуту Кейт ослепило это великолепие, а от сильного аромата дорогих духов кружилась голова. Фанни Фоксвел стояла в углу зала, окруженная людьми. Кейт сначала хотела подойти к ней, но тут, же вспомнила, что нет смысла разговаривать с актрисой, пока та еще ничем себя не проявила. Взяв у идущего мимо официанта бокал шампанского, Кейт с наслаждением сделала большой глоток и, подняв глаза, увидела высокого седеющего мужчину, который насмешливо глядел на нее.

— А вы кто, интересно? — спросил он.

— Кейт Кеннеди. Из «Нью-Йорк пост».

— Что-то я вас не помню. Недавно работаете?

Кейт вспомнила просьбу шефа, а еще то, каким Фил бывает в гневе.

— Да, — солгала она. — Я работаю только неделю. С Филом Майерсом… в качестве его помощника. Мою фамилию под материалами еще не ставят, но я заработаю это право.

— Рад с вами познакомиться, Кейт. Полагаю, теперь мы будем видеться довольно часто. Мне кажется, вы можете далеко пойти. О, извините, я не представился. Катовски. Стен Катовски, продюсер всего этого действа.

Господи, вот невезение. А она-то думала прийти, отметиться и тихо исчезнуть. Угораздило же ее натолкнуться на самого продюсера. Ну что ж, отступать некуда, придется врать и дальше.

Кейт начала расспрашивать его о спектакле, но он отмахнулся.

— Если вам случалось видеть постановки Юджина О'Нила, считайте, что вы уже видели достаточно, — ответил Катовски. — Этот спектакль примечателен главным образом актрисой, занятой в главной роли. — Заметив выражение ее лица, он истолковал его по-своему. — Знаю, знаю. Сейчас вы скажете, что она, мол, англичанка. Да к тому же совершенно здесь неизвестная. Но позвольте вам кое-что заметить: после ее дебюта вы к ней и близко подойти не сможете. Эта маленькая дама заберет все премии.

— Как вы ее нашли? — с пробуждающимся интересом спросила Кейт.

Следующие полчаса Стен Катовски расписывал успех, который Фанни имела на лондонской сцене. После этого он привез ее в Нью-Йорк. Сколько было проблем, крика и истерик, сколько они потрепали друг другу нервов из-за того, что она по-своему трактовала роль.

И вдруг ошарашил Кейт признанием в том, что любит англичанку.

— Вы собираетесь на ней жениться?

— Разумеется. Я хочу узаконить наши отношения, как только получу развод.

— Кому еще вы об этом рассказывали?

— Только вам, — ответил продюсер. — Фил Майерс — мой старинный приятель. Если вы думаете, что в «Пост» смогут это использовать, то считайте наш разговор эксклюзивным интервью. Ваша газета всегда играла со мной по правилам.

— Конечно, использую, — сказала Кейт. — Можете не сомневаться. Но пусть интервью полежит денька два, хорошо? Дадим постановке раскрутиться; Тогда и шума наделаем больше, и рекламный эффект материала будет заметнее, если вы понимаете, что я имею в виду.

— Понимаю, — сказал Катовски. — Не волнуйтесь, наш разговор останется между нами, я буду нем как рыба, пока не прочитаю обо всем в «Пост».

Кейт благодарно улыбнулась.

Впрочем, она знала, что в «Пост» материал не отдаст. С чего бы делать газете такой подарок. Она еще не забыла оплеуху, которую получила, когда предлагала материал про Сайласа Смита.

Смит был звездой музыки кантри. Подобные люди неинтересны Филу Майерсу и его репортерам, поэтому на концерт в Мэдисон-сквер-гарден отрядили Кейт. Шефу нелегко угодить, даже когда тема его интересует, что же говорить о материалах, которые не в его вкусе?

Кейт решила воспользоваться ситуацией и заявить о своих претензиях на должность репортера «Пост». Ей самой певец интересен, она с детства была без ума от кантри. Разбуди ее ночью и попроси рассказать о Пэтси Клайн или Сайласе Смите, она сразу бы перечислила не только все их диски, но и поведала бы, как они живут, какие употребляют наркотики.

Поэтому и концерт, и пресс-конференцию Кейт считала настоящими подарками судьбы. Но реальность превзошла все ее ожидания. Ибо Сайласу Смиту она приглянулась. Точнее, приглянулась ее невинность. Радовало певца и то, что девушка знакома с его творчеством. Он пригласил ее поужинать вместе со своими музыкантами, она села рядом с ним.

Во время ужина Сайлас Смит говорил только с ней. И как говорил! Поболтав о музыке, они перешли на его личную жизнь: три неудачных брака, упорные попытки отказаться от алкоголя, которые наконец увенчались успехом. Выговорившись, он предложил ей лечь с ним в постель. Заманчиво, конечно, но Кейт отказалась.

У нее не было желания пополнить толпу его фанаток. Распростившись с ним, она вернулась на последней электричке домой, и остаток ночи провела за письменным столом. Материал получился хороший, Кейт в этом не сомневалась. Когда она на следующее утро показала статью Филу Майерсу, тот неожиданно похвалил работу Кейт. От радости у нее аж дух захватило.

— Мне нравится, — сказал он. — Конечно, не совсем то, что я люблю, но если у меня от этого парня член не встает, это еще не значит, что материал нельзя использовать в газете.

— Вы хотите сказать, это… напечатают? — тихо спросила Кейт.

— Почему бы и нет? Конечно, есть кое-какие шероховатости, но это не страшно. Отдадим редакторам, они сгладят все углы. Никуда не уходи, Кейт, я к начальству. Посмотрим, что там скажут.

Она не верила своему счастью. Значит, и пьянки в «Донахью», и отвратительная история с Бруксом, и присутствие при бесконечных разборках Майерса с репортерами вот-вот с лихвой окупятся? Неужели случится то, о чем она так мечтала, чего так долго и мучительно ждала? Неужели ее напечатают?

Те полчаса, что Фил отсутствовал, показались ей самыми долгими в жизни. Ома вспоминала каждую строчку материала, каждый знак препинания. «Может, не стоило так откровенно писать о личной жизни Сайласа? Ведь он доверял мне, разве нет? С другой стороны, он хотел уложить меня в постель. А доверие — это улица с двусторонним движением».

Кейт в двадцатый раз взглянула на часы. Прошло уже двадцать пять минут, а Фила все нет. Что могло его так задержать?

Вскоре она получила ответ. Маленький редактор деревянной походкой вошел в кабинет, швырнул ее материал на стол и направился к бару.

— Что случилось? — еле слышно спросила Кейт.

Майерс, стоя к ней спиной, дольше обычного клал в стакан лед, затем обернулся, и по его глазам она все поняла.

— Не получилось, — обреченно сказала она и, не сдержавшись, изо всех сил треснула кулаком по столу. — Ради Бога, Фил, расскажите, что произошло!

— Тебе это не понравится, Кейт.

— Догадываюсь, поэтому можно без предисловий. Я уже не ребенок.

Фил посмотрел ей в глаза, и она заметила в его взгляде уважение. И что-то еще. Отчаяние?

— Все из-за Стена Брукса. Не следовало тебе с ним связываться.

— А при чем тут это? — опешила Кейт.

— Если бы у нас работали нормальные люди, то ни при чем. Но в нашей редакции нормальных людей отродясь не бывало. Ладно, Кейт, хочешь правду, изволь. Джим Бин, через которого идут материалы нашего отдела, убежден, что девчонки, которые спят с его подчиненными, не способны писать по-английски.

— Вы шутите?

— Увы, нет. Материал у тебя неплохой, Кейт, и достоин того, чтобы его напечатала эта газета. Кстати, если тебе интересно мое личное мнение, то достойна ли газета этого материала, еще вопрос. Но моего мнения не спрашивают. Зато высказывают свое.

Слова Майерса прозвучали для нее погребальным звоном. Она поняла, что, как бы ни работала, как бы ни лезла вон из кожи, в «Пост» не появится ни одной ее строчки. Здесь ее держат лишь для одного.

«Это моя ошибка. Незачем было связываться с Бруксом. Господи, но разве я могла знать? Целый год работаешь как проклятая, стараешься разобраться в правилах игры, а тебя никто даже не замечает».

Она с горечью вспомнила о тех, кому покупала в «Донахью» пиво. Все они только брали от нее, не давая ничего взамен.

«Ну, я еще покажу этим ублюдкам, придет день, и мы сочтемся».

И вот этот день пришел. Роман Катовски с англичанкой — не мелочь. За такую историю «Пост» отдала бы что угодно. Сенсационная новость автоматически выделяла ее материал из множества аналогичных, готовившихся в отделе. В этом Кейт нисколько не сомневалась. Уж что-что, а отличать золото от мусора она у Майерса научилась.

Чтобы изложить информацию на бумаге, много времени не потребовалось. Качественный материал, по-настоящему качественный, хорош тем, что пишется как бы сам по себе. Закончив и удостоверившись, что никто, даже Фил Майерс, не смог бы придраться ни к одной запятой, Кейт вложила интервью в конверт и написала адрес «Дейли ньюс», главного конкурента «Пост». Кейт была уверена, что, поскольку материал написан в стиле Фила Майерса, он непременно привлечет внимание руководства «Ньюс».

И Кейт не ошиблась. На следующий день ей позвонили. Отсылая интервью, она на первой странице вверху написала рабочий телефон Фила Майерса, зная, что никто, кроме нее, трубку не снимет.

В половине двенадцатого, сразу же после редакционной летучки в «Ньюс», Тед Геблер набрал этот номер. Удостоверившись, что говорит с Кейт Кеннеди, автором присланного материала, он захотел тут же договориться о цене.

— Вы собираетесь напечатать мое интервью?!

— Наверное, я покупаю его не для того, чтобы подтереть им свой зад. Та дама, о которой вы пишете, кажется, стала настоящей сенсацией Бродвея. А то, что ей удалось этого добиться за один вечер, автоматически выносит историю на первую полосу, я уж молчу о ее предстоящем браке со Стеном Катовски.