Джессика Парк - Любовь на шарнирах

– Я знаю, – отозвался он.

– И ты так запутался. – Она вытерла слезу у него на щеке.

– Я знаю.

– И сделал мне больно.

– Знаю. Я не хотел, правда. Никогда. Ты должна мне поверить.

– Я понимаю. Честно, – выдавила Джули. – Но то, что было у нас с Финном, – было по-настоящему. А ты это разрушил.

– Не было вас с Финном. Были мы с тобой.

– Нет.

– Вот это, – показал он рукой на неё и себя, – по-настоящему. Ты и я настоящие.

– Нет, Мэтт. Нет никаких «ты и я». Только не после того, что случилось.

– Не говори так! Джули, пожалуйста, не надо. Я в тебя влюбился. А ты полюбила меня.

Она смахнула волосы с его лица и придвинулась поближе. Она не силах была ничего исправить: можно прикрутить шарниры к Плоскому Финну, но для горя и обмана шарниров не бывает. К тому же, она сама сейчас слишком страдала, чтобы утешать его. Он разбил ей сердце. Ей не хватало Финна. Не хватало того Мэтта, который был ей так знаком. Он смотрел на неё изнурёнными, полными муки глазами. Она погладила ему волосы, нежно придерживая голову другой рукой. Если б она могла избавить его от страданий, она бы это сделала, не задумываясь. И он поступил бы так же, она не сомневалась.

Джули подняла к нему лицо и крепко его поцеловала. На сей раз намеренно. Понимая, что делает. И Мэтт отвечал ей, вложив в поцелуй все чувства, всю свою боль. Джули позволила себе раствориться в этом мгновении. Легче так, чем вспоминать, чем стараться понять, что случилось. Его слова – от имени Финна – снова и снова крутились в голове: «И теперь ты оглядываешься назад и понимаешь, что должна была догадаться, но ты слишком положилась на факты и пренебрегла чувствами». Мэтт пытался её подготовить.

Но теперь она не узнавала этого человека, этого сломленного потерянного юношу, который целовал её так, словно видел в последний раз. Словно кроме неё ему больше ничего не нужно. У неё самой слёзы потекли по щекам. Джули целовала его всё яростнее, не останавливаясь, проклиная конец, который – она знала – неизбежен. Ещё всего на несколько минут она отдалась во власть чувств, потому что его рот, его губы, язык, поцелуй... Это мгновение затмило собой реальность и избавило Джули от страданий. Ладони Мэтта отчаянно блуждали по её спине и рукам, доказывая, как сильно он её хочет. Она подавила всхлип и оторвала губы от его рта, целуя взамен его щёки и шею, цепляясь и прижимая к себе его футболку. Её руки скользнули вниз по его груди и вокруг талии. Она хотела просто обнять Мэтта, пусть даже в последний раз. Он заключил её в кольцо своих рук и крепко прижал к себе. За прошедший год случались дни, когда он оберегал и защищал её, просто беря в объятия. И прижаться к нему было так естественно, так легко. До того легко, что она по глупости никогда об этом даже не задумывалась. Но всё это не имело никакого значения, потому что до сего дня всё было обманом.

Прерывающимся голосом он прошептал ей на ухо:

– Джули, скажи, что тоже меня любишь. Я знаю, что это правда. Я чувствую.

– Нет, Мэтти, – ответила она сквозь слёзы. – Я влюбилась в Финна. Я полюбила воображаемого, чудесного парня. Тот парень – не ты. Он кто-то другой, он никогда по-настоящему не существовал. И... может, в глубине души я влюбилась и в тебя – вернее, в какой-то твой образ, но он тоже оказался ненастоящим. А теперь я лишилась вас обоих. Ты дважды разбил мне сердце.

– Ну пожалуйста. Всё, что я писал тебе, – правда. Всё. – Мэтт теперь уже умолял, отчаянно прижимая её к себе. – Я раньше прыгал с парашютом и на тарзанке. Финн и я – мы делали всё это вместе. А после его смерти я больше не мог так рисковать. Мои родители этого не заслужили. И Селеста тоже. Я был другим. Моя жизнь не ограничивалась только тем, чтобы планировать, решать проблемы и держать всех на плаву. Я был способен на большее. Ты помогала мне вновь обрести себя. Между нами ещё что-то осталось, Джули. Ты ведь знаешь.

– Ничего между нами нет. – Она вытерла глаза его футболкой. Было невыносимо ему это говорить. Она, как никто, знала, каким уязвимым сейчас был Мэтт, как сильно он ей доверился. – Пожалуйста, не надо. Мне и так тяжело. Не вынуждай меня причинять тебе ещё больше боли. Но, Мэтт... всё, что произошло, – обман.

– Ты мне нужна, – молил он. – Мне всегда именно тебя не хватало.

– А мне тебя уже по горло хватило. – Джули оттолкнула его, разрывая объятия, и замотала головой. – Если бы ты меня любил, ты бы никогда не затеял этот цирк. Ты бы не стал так беспечно играть моими чувствами. Ты лучше других знаком с болью, утратой и обидой. – Она ненавидела себя за каждое слово, что срывалось с её губ. – Вот что ты мне причинил. Я понимаю: это не одно и то же. Твои боль и утрата хуже. И мне так за тебя обидно, Мэтт. За всю вашу семью. Вы все пережили нечеловеческое горе. И ты переносил его мужественнее, чем кто бы то ни было. Но мне сейчас тоже больно. И я не могу тебя любить.

Сработал будильник, и комнату затопила какая-то чудовищно приторная песня о любви. Проклиная себя за то, что забыла вчера его отключить, Джули перевернулась в кровати и выдернула шнур из розетки, но музыка не прекратилась. «Чёртова батарейка!» Джули улеглась в постель ещё в семь вечера, бессвязно пробурчав Эрин сквозь дверь, что неважно себя чувствует. И теперь глаза у неё жгло, голова раскалывалась, а сердце ныло. Стонало всё тело. Вставать не хотелось. И был ли смысл? Нет, разве что собрать последние пожитки. Завтра она переедет к Дане. Лишь бы поскорее отсюда убраться. Только вот где найти силы для сборов? Даже несмотря на мучительную музыку, в тёмной спальне казалось безопасно. Всё остальное могло подождать.

Она поступила по-детски, запершись после кошмарного разговора с Мэттом в своей комнате, но ей было плевать. Только это же вовсе не её комната. А Мэтта. Он наверняка перебрался в спальню Финна, чтобы та не терзала остальных своей пустотой. Джули накрыла глаза рукой. Бедняга Мэтт… Он взвалил на себя всё бремя семейного горя.

Прострадав в постели целый «час романтики» от местной радиостанции, Джули наконец вылезла из-под одеяла и уселась перед компьютером. Ей оставалось закончить ещё кое-что. Она в последний раз открыла страницу Финна и перечитала его последние записи. Последние записи Мэтта. Как же тяжело примирить правду с ложью, в которую она так долго верила. Она навела курсор, чтобы убрать его из списка друзей, и застыла, заметив дату под фотографией. Сегодня день его рождения. День рождения настоящего Финна. Это стало последней каплей, и она тут же его удалила.

Джули не понимала, почему ощущает такую утрату. Она ведь никогда Финна не знала. Всё это время она переписывалась с Мэттом. В сущности, она никого не утратила. Но всё равно горевала. А осознание того, как жестоко она накануне обошлась с Мэттом, усиливало муки во сто крат. Это, пожалуй, угнетало её больше всего.

Джули услышала трель домашнего телефона, а через несколько мгновений на весь дом раздался голос Мэтта:

– Джули! Джули!

Они не виделись со вчерашнего дня, когда она вырвалась из его объятий и сбежала к себе в комнату. Ей совсем не хотелось сейчас с ним встречаться, но, судя по его голосу, случилось что-то страшное.

– Джули! – Мэтт распахнул дверь. – Селеста пропала.

– Что? В каком смысле пропала?

– Она не явилась на третий урок. Только что мама звонила. Они с отцом уже едут в школу, вдруг кто-нибудь заметил, как она уходила. Сегодня... сегодня...

– Знаю. – Джули встала. – У Финна день рождения. – Наверняка самый невыносимый день в году. Она кинулась к шкафу и сорвала с вешалки футболку. – Мы её найдём.

– Я понятия не имею, куда она делась. Что-то не так. Селеста ещё ни разу не прогуливала.

– Иди заводи машину. Я сейчас спущусь.

Мэтт кивнул.

– Ладно. Джули? Спасибо. Я знаю, ты меня сейчас ненавидишь.

Она хотела было возразить, но его уже и след простыл.

Десять минут спустя Джули с Мэттом ехали в сторону школы. Казалось разумным покружить по окрестностям – вдруг Селеста где-нибудь поблизости? Джули позвонила родителям Рейчел, но те ничего не слышали про Селесту, а их дочь совершенно точно сидела в классе. Жаль. Джули-то надеялась, что девочки сбежали с занятий вместе. Мама Рейчел пообещала перезвонить, если что-нибудь узнает.

Мэтт барабанил пальцами по рулю.

– Куда она могла пойти? Куда, куда?

– Всё будет хорошо. Она бы глупить не стала. Просто для неё сегодня тяжёлый день, верно? Как и для всех вас.

– Да уж. – Он не сводил глаз с дороги. – Мне пришлось рассказать ей о... вчерашнем. Она бы сразу заметила, что что-то случилось. Наверное, не стоило ей говорить.

– Прости. Ты вчера, наверное, решил, что я... совсем бесчувственная. Просто я не могу... – Её слова повисли в воздухе. – Я понимаю, почему ты так поступил.

– Ты вовсе не обязана оправдываться.

Джули стала нетерпеливо пристукивать ногой. Ей не хотелось вспоминать предыдущий вечер. У Мэтта вид был совершенно замученный. Даже хуже, чем у неё. И он вновь от неё замкнулся. Поток его откровений иссяк. Но сейчас важнее всего найти Селесту. Джули пялилась в окно, пока Мэтт бесцельно вёл машину в отчаянной надежде заметить сестру. Джули зажмурилась. «Ну же! Думай! Куда Селеста могла податься?»

– Мэтт, сверни налево. Вот здесь. Ну же!

– Зачем?

– Я знаю, где она.

Мэтт выкрутил руль и повернул к реке Чарльз.

– Быть того не может, – недоверчиво произнёс он. – С чего ей туда идти?

– Она пошла к месту аварии. Наверняка.

Они поехали по Мемориал Драйв. Погода сегодня была прекрасная – тёплый воздух, безоблачное небо, приятный ветерок. А в душе у них непроглядный мрак. Какая ирония.

Мэтт неожиданно заехал колёсами на бордюр и резко затормозил.

– Вон она.

Они выскочили из машины и побежали к Селесте. Та сидела на деревянной скамейке и смотрела на сверкающую бликами водную гладь. Джули с Мэттом прошли по траве меж отдыхающих велосипедистов и уткнувшихся в книги студентов на покрывалах и сели по обе стороны от Селесты.

– Какой замечательный день для прогулки по реке, правда? – спросила та после долгого молчания. Она вложила ладонь в руку Мэтта, но продолжала смотреть на воду. – Мне всегда казалось, что было бы весело покататься здесь на лодке.

– Почему бы и нет? Я слышала, тут можно взять каноэ на прокат. – Джули помахала ногами под скамейкой. – Я бы с удовольствием с тобой поплавала.

Они посидели ещё немного, молча наблюдая за проплывающими лодками. Наконец, Селеста повернулась и посмотрела на Джули. Глаза у неё были красными, но голос звучал ровно.

– Я вовсе не сумасшедшая.

Джули кивнула.

– Знаю.

– Я понимаю, что Финн умер. И, хотя на первый взгляд мы с Плоским Финном неразлучны, я это всегда осознавала. Я не брежу.

– Понимаю.

– Я так сильно любила Финна. Тебе бы он очень понравился, Джули. Он был просто чудесным, скажи, Мэтти?

– Это точно, – подтвердил Мэтт. – Лучше не бывает.

Селеста положила голову ему на плечо.

– Ты тоже чудесный. Я тебя люблю, Мэтью. Я знаю, тебе кажется, что Финна я любила больше. Но это не так. В моём сердце ты занимаешь такое же место, как и Финн. Я вас обоих обожаю. Всегда обожала и всегда буду. Если бы умер ты, у меня бы появился Плоский Мэтт. Его плоские шутки и несгибаемое упрямство без конца бы меня веселили.

Мэтт откинул голову назад, поднимая глаза к безоблачному небу.

– Котёнок, нет... не надо.

– Мне ужасно жаль, Джули, – продолжала между тем Селеста. – Я сама сотворила Плоского Финна и сама решила верить в то, что мой брат путешествует. Это всё моя вина. У меня слишком яркое воображение, а все остальные поневоле мне подыгрывали. Мы не хотели вводить тебя в заблуждение.

– Не надо ни за что извиняться, – возразила Джули.

– Ты завтра уедешь. И я тебя больше не увижу.

– Вообще-то, я, наверное, уже вечером перееду. Думаю, так будет лучше. – Она нутром ощутила на себе взгляд Мэтта. – Но я же никуда не денусь. Будем с тобой встречаться раз в неделю на Гарвардской площади. Обещаю.

– И с Мэттом. Он тоже мог бы приходить, – предложила Селеста.

– Посмотрим, – ответила Джули.

– Не злись на него, пожалуйста. Это из-за меня Мэтт так поступил. Он в тебя без памяти влюблён, Джули. Просто очарован. Я по его глазам вижу. И хотя сегодня вид у него чересчур подавленный, глаза его всё равно выдают. Раз на меня ты так не сердишься, то и на него сердиться не можешь. Так нечестно.

– Я не сержусь. – Джули отказывалась смотреть на Мэтта. Она не представляла, как себя вести. Сердце у неё разрывалось на части, она едва-то могла с Мэттом на одной скамейке сидеть. На месте её удерживала исключительно Селеста.