Отправляясь в дорогу, Инга настояла на том, чтобы взять в Улвертон несколько гусей для разведения новой стаи. С их помощью невестка старого Ульфа и собиралась зарабатывать на жизнь, поскольку, по ее же словам, мало нашлось бы хозяек, способных закоптить гусятину так же искусно, как она. Кроме того, Инга хотела иметь при себе хоть какое-то напоминание о родных местах. Даже такое своеобразное.

Виновником переполоха стал воинственно настроенный гусак с темно-коричневым оперением. Возмущенный заточением в тесной клетке из ивовых прутьев, он не переставал угрожающе шуметь с самого начала путешествия. С неприязнью посмотрев на гусака, Рольф мысленно пожелал ему как можно скорее отправиться в коптильню и поднял глаза на Ингу. Она будто прочитала его мысли и наконец открыла рот.

— Я намеренно отобрала самых сильных гусей. Сильные всегда выживают.

Стараясь не замечать прозвучавшего в последней фразе вызова, Рольф склонил голову и улыбнулся.

— Значит, вы тоже сильная.

— Разве мой муж был слабым?

— Нет, но он столкнулся с еще более сильными и жестокими людьми.

— Да, — резко бросила она и отвернулась. — Знайте, что мой Беорн стоил десятерых норманнов.

Между тем гусак продолжал яростно бить крыльями о стенки клетки, шипя на жеребца, который покрылся испариной и нервно вздрагивал.

— Но сейчас он мертв и уже ничего не стоит, — нахмурившись, откликнулся Рольф и, всадив шпоры в бока скакуна, направил его вперед.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЕРВАЯ

Осень 1075 г.


В этот день пятилетняя Джулитта влюбилась в Бенедикта де Реми. Стояла ранняя осень, листва на деревьях окрасилась в ярко-рыжие, янтарные и огненно-красные тона. У стен замка огромный улвертонский кабан с темной полосой на спине рылся во влажной земле в поисках желудей и прочего корма. Селяне, готовясь к суровой зиме, собирали хворост и дрова.

Воспользовавшись вечерней суматохой, Джулитта незаметно прошмыгнула мимо матери и Ульфхильды, которые были слишком заняты приготовлением ужина, чтобы сразу заметить ее отсутствие. Девочка, как и все в замке, с нетерпением ждала приезда семьи де Реми из Лондона. Джулитте нравился Оберт; его лицо с глубокими складками вокруг губ напоминало ей ствол старого дерева. Тетя Фелиция была настоящей красавицей. Она носила изысканные наряды и от нее очень вкусно пахло розами и разными другими цветами. Но больше, чем Оберта и Фелицию, девочка ждала их сына, девятилетнего Бенедикта, который, может быть, согласится поиграть с ней.

Еще утром Джулитта украдкой стащила из чаши в зале горсть лесных орехов и ссыпала их в маленький кошелек на поясе. За ее привычку прятать по укромным уголкам различные мелочи, типа кусочков мрамора, птичьих перьев или разноцветных морских камешков, отец ласково называл дочь белочкой. А сегодня она решила стать ею взаправду. Маленькой белкой, для которой нет угощений слаще золотистых осенних листьев и орехов.

В качестве места обитания Джулитта выбрала молодой дуб, росший неподалеку от окружавшего замок рва. Сильные ветры склонили дерево набок, сделав его излюбленным прибежищем для овец и коров. Нередко, скрываясь в тени развесистой кроны, животные подолгу чесали бока о шершавый ствол. Джулитта без особого труда взобралась на одну из низко опущенных веток. Следующая располагалась повыше, но девочка не собиралась отступать. Она собралась с духом и залезла на нее, правда, ценой поцарапанной коленки. Смочила слюной содранную кожу и устремилась дальше В конце концов, она ведь ловкая белка, легко прыгающая с ветки на ветку! Длинные рыжие волосы развевались, как беличий хвост.

Какая она быстрая и ловкая!

Джулитта старалась не обращать внимания на то, что от каждого ее движения янтарные листья градом сыпались на землю. Потревоженный дрозд сорвался с ветки и взмыл в небо. „Чуть повыше она нашла его опустевшее аккуратное гнездо. Бывший обитатель умудрился вплести в причудливое строение даже красную шерстяную нить. Джулитта осторожно сняла гнездо с ветки, чтобы потом забрать его с собой в замок.

Прижавшись к стволу спиной, она уселась поудобнее и вынула из кошелька орех. Увы, ее зубы оказались беспомощны перед блестящей коричневой скорлупой. Она попыталась расколоть скорлупу об ствол, но ничего не вышло. Тогда Джулитта решила просто притвориться, что грызет орех. Кроме того, на самом деле есть ей не хотелось. Утром, сидя на коленях у Рольфа, она съела кусок хлеба с медом и выпила целую кружку парного молока. Обычно сразу после завтрака отец отправлялся осматривать лошадей и брал ее с собой. Но сегодня Джулитта решила стать белкой, а потому отпустила его одного, решив отложить свой визит на конюшню до завтра.

Донесшийся издалека шум отвлек девочку от раздумий. Поначалу едва различимый, он становился все громче и отчетливее. Джулитта беспокойно заерзала на ветке. Но не от испуга — она была смелой девочкой и не боялась ничего, или почти ничего. Даже огромного серого жеребца Слипнира, способного убить ее одним ударом копыта. Даже охотничьих собак и взрослых мужчин с длинными и широкими мечами. Лишь одна вещь могла внушить ей безумный страх: стая больших серых гусей Инги. Когда-то очень давно один из них набросился на нее, и забыть об этом девочка не смогла. Побаивалась Джулитта и самой Инги. В отличие от других деревенских женщин, Инга никогда не улыбалась ей, никогда не похвалила, ни разу не назвала красивой. Только смотрела своими холодными, странного цвета глазами.

Джулитта сидела на ветке и с опаской наблюдала, как Инга гнала гусиную стаю к лужайке у рва. К счастью, она ее не заметила. А если бы заметила, то непременно велела бы ей спуститься вниз и отправиться домой. Гуси важно промаршировали под дубом. Джулитта прижалась к стволу, скрывшись в золотистой листве Птичьи перья переливались на солнце, тупые ярко-оранжевые клювы, казалось, искали, кого укусить. Джулитта поежилась Хорошо, что гуси не умеют взбираться на деревья!

Агрессивно шипя, стая вперевалку приближалась к воде. Вот под деревом прошла, размахивая изогнутой палкой, Инга. По пятам за ней следовала маленькая лохматая собачонка. Женщина то и дело гортанно прикрикивала на птиц. Джулитта знала, что Инга приехала сюда с севера и говорила на языке тех мест. Ее сын Свейн тоже говорил на нем, но он нравился Джулитте. Мальчик жил в деревне и помогал рыбакам. В отличие от матери, он всегда улыбался и был веселым.

Настороженно принюхавшись, собака остановилась под деревом и залаяла. Инга оглянулась по сторонам и, не заметив ни души, раздраженно позвала пса. Несколько раз гавкнув на прощание, он побежал за хозяйкой. Затаив дыхание, Джулитта смотрела им вслед.

Вскоре Инга ушла, а гуси остались пастись на лугу, возможно, до заката солнца. Через некоторое время страх в душе девочки сменился ужасом. Она осталась одна! Одна со стаей воинственных гусей. Неужели никто не начнет ее искать и не спасет от них? В следующую секунду Джулитта вспомнила, что убежала из замка без разрешения, а в наказание мама могла лишить ее ужина. О чем же она думала раньше? Джулитте стало так жалко себя, что по ее щекам побежали слезы. Она тихо всхлипнула и смахнула их краем рукава.

Что же делать? Единственный выход — спуститься с дерева и со всех ног броситься прочь Если повезет, гуси не заметят ее, и она успеет удалиться от них на безопасное расстояние. Стараясь не паниковать, Джулитта начала осторожно спускаться вниз. Она снова поцарапала колено, да и на голени появилась свежая ссадина. Странно, но расстояние до земли сокращалось очень медленно. Наконец ей удалось добраться до самой нижней ветки. Ладони горели и болели. Спрыгнув на землю, она потеряла равновесие и упала.

От резкой боли в плече Джулитта невольно вскрикнула. Затем села и грязными руками потерла глаза. На щеках остались серые пятна. Спутанные волосы беспорядочно упали на плечи, сбоку на платье виднелась дырка, из которой предательски выглядывала ночная рубашка.

Она с трудом поднялась на ноги и вскрикнула от ужаса — прямо на нее, свирепо хлопая крыльями и выгнув шею, с шипением несся огромный серый гусак. Впадая в отчаяние, девочка попятилась назад и попыталась снова забраться на дерево, но от страха ее руки и ноги оцепенели и отказывались повиноваться.

Тем временем гусак набросился на нее, норовя ущипнуть за руку. Джулитта с визгом бросилась за дерево. Издавая зловещие крики, гусь преследовал ее Джулитта зашлась в истеричном крике. От страха она не видела ничего вокруг.

Неожиданно, неизвестно откуда, к дереву подъехал мальчик на невысоком гнедом пони с лоснящейся шкурой. Быстро сообразив, в чем дело, он сорвал с плеча накидку и начал размахивать ею, стараясь привлечь внимание птицы. Заметив нового противника, вторгшегося на его территорию, гусак напыжился и приготовился к нападению. Услышав его шипение, лошадь испуганно заржала и попятилась назад. Мальчик схватил накидку наподобие рыболовной сети и набросил ее на гусака. Птица яростно забилась под накидкой, отчаянно пытаясь выбраться на свободу.

— Скорее! Поторопись, пока он не вылез, — прокричал мальчик, поглядывая то на Джулитту, то на гусака. Склонившись в седле, он протянул руку. Не переставая рыдать, Джулитта крепко уцепилась за нее, поставила ногу в стремя и при помощи всадника взобралась лошади на спину.

Гусак шипел и продолжал бить крыльями, отчего еще больше запутывался в накидке. Наконец ему чудом удалось высвободить голову, вслед за ней из-под полотнища показались кончики крыльев. Не пытаясь подобрать накидку, мальчик пришпорил своего пони. Почувствовав на спине дополнительный груз, маленькая лошадка возмущенно выгнула шею и легким галопом пустилась наутек, подальше от опасности.

Несколько раз оглянувшись, мальчик слегка натянул поводья, вынудив пони перейти сначала на рысь, а затем на шаг, и сказал:

— Все в порядке Он высвободился, но не собирается преследовать нас. Посмотри сама.

Во время короткого путешествия верхом Джулитта, не спускавшая глаз с земли и видевшая только мелькающие лошадиные ноги, почувствовала головокружение и приступ тошноты. Ей вдруг отчаянно захотелось прижаться к теплому телу матери, захотелось найти защиту в ее сильных руках. Так и не решившись обернуться назад, чтобы убедиться в правоте мальчика, она разжала пальцы, выпустила, гриву лошади и соскользнула на землю. Ее ноги тут же подкосились, и она упала на траву. Между тем гусак действительно отказался от преследования и важной поступью направился к собратьям, пасущимся у рва. Краем глаза заметив это, Джулитта шмыгнула носом и прижала ладонь к губам, опасаясь, что ее вот-вот стошнит.

— Твоя мать знает, где ты? — спросил мальчик.

Джулитта покачала головой и снова расплакалась.

— Хочу к маме, — сквозь рыдания жалобно прохныкала она. — Я хотела поиграть в белочку, но у меня ничего не вышло.

— Тогда садись ко мне за спину. Я отвезу тебя домой.

Беспомощно хлопая мокрыми от слез ресницами, она посмотрела на него. В мгновение ее осенила догадка. Как же она сразу не узнала чернобрового, с живыми карими глазами и смолянисто-черными, как воронье крыло, волосами Бенедикта? На долю секунды ей показалось, что сам Господь Бог спустился с небес и предстал перед ней в образе этого чудесного спасителя.

Спаситель добродушно улыбнулся и дружелюбно протянул Джулитте руку.

Несмотря на угрожающее урчание в животе и тошноту, она нашла в себе силы, чтобы подняться на ноги и сесть в седло.

— Крепче держись за мой ремень.

Джулитту не нужно было долго уговаривать.

Она ухватилась за кожаный ремень, опоясывающий талию мальчика, и прижалась мокрой щекой к его спине.

— О, Бен, — пробормотала она, ощутив внезапную сонливость.

Вскоре их нагнали Фелиция и Оберт, в отличие от изображавшего разведчика сына неторопливо приближающиеся к Улвертону, никуда не сворачивая.

— О, дева Мария! — воскликнула Фелиция, заметив за спиной Бенедикта маленькую девочку в запыленним и грязном платье.

К этому времени Джулитта уже сладко посапывала во сне. Ее голова покачивалась в такт шагам лошади, пальцы крепко сжимали ремень. Фелиция решила не тревожить ребенка до тех пор, пока они не доберутся до замка.


Эйлит с беспокойством наблюдала за дочерью. Девочка лениво ковыряла ложкой в тарелке со сладкой пшеничной кашей. Она выглядела непривычно бледной, под глазами появились темные круги. Словно поникший колокольчик. Эйлит уже жалела о том, что пошла на поводу у Рольфа и позволила дочке сидеть за праздничным столом вместо того, чтобы отправиться спать. Рольф заявил, что несправедливо лишать девочку удовольствия, которого она так долго ждала. Хотя сейчас даже слепец заметил бы, что Джулитта настолько устала за день, что просто не могла радоваться празднику и гостям. Всегда любившая поесть, сейчас она почти не прикасалась к яствам.