Закончив свой визит на этой веской фразе, леди Матильда величественно выплыла из комнаты. Затворив дверь, Камилла не без тревоги взглянула на подругу:

– Тори, ну как можно так притворяться? Что ты будешь делать, когда приедет мистер Фаркуар? Он опытный врач, и тебе не удастся так легко обвести его вокруг пальца.

– Мистер Фаркуар скажет тетушке то, о чем я его попрошу, – уверенно ответила Виктория. – Мне удалось подобрать ключик к его сердцу еще при нашем первом знакомстве. Так что беспокоиться совершенно не о чем.

– Тори! – восхищенно промолвила Камилла. – Я смотрю, ты уже успела всех здесь очаровать, включая прислугу! Поделись секретом, как тебе это удается?

Виктория глубоко вздохнула, и ее взгляд внезапно стал очень серьезным.

– Этому не научишь, дорогая кузина, – тихо ответила она. – Быть изворотливыми и хитрыми нас учит сама жизнь.

Подруги еще немного поболтали, и вскоре Камилла ушла к себе. Как только дверь за ней закрылась, Виктория спрыгнула с кушетки и, подойдя к зеркалу, критически оглядела свое отражение.

Многие называли ее красавицей, но сама она, положа руку на сердце, так не считала. Вот если бы ее волосы были не каштановыми, а золотистыми, как у Камиллы, и глаза не карими, а небесно-голубыми… Впрочем, Виктория уже давно пришла к выводу, что все это не столь важно. Однажды отец хорошенько растолковал ей, что мужчин привлекает вовсе не красота женщины, а ее обаяние, веселость, умение поддержать разговор и дать мужчине возможность показать себя в выгодном свете.

Где нужно, промолчать, прикинуться слабой и наивной и никогда, никогда не показывать своего превосходства ни в чем. Два года назад, когда умер дедушка и они с отцом из-за траура ни покидали пределов имения, у них было много таких разговоров. О превратностях жизни, об отношениях мужчины и женщины, о будущем замужестве Виктории, которое непременно должно было оказаться удачным.

– Ах папочка, лучше бы ты поменьше увлекался женщинами, а больше занимался нашим имением, – с невольной горечью прошептала девушка.

Вспомнив о своем родном, любимом Джемисон-холле, Виктория на время загрустила. После смерти отца она, как последняя представительница рода Джемисонов, унаследовала родовое имение и титул баронессы – редкая удача для английской женщины. Обычно, если у дворянина не было своих сыновей, титул и поместье наследовал племянник или любой другой родственник мужского пола. Но, к счастью для Виктории, у нее не осталось ни одного родственника по линии отца. Поэтому все привилегии достались ей. Но, увы, это был всего лишь мыльный пузырь, готовый лопнуть в любой момент.

Когда после внезапной смерти Эдгара Джемисона Марк Сиддонс взялся вести дела племянницы, он пришел в ужас. От Виктории старательно скрывали истинное положение дел, но она все равно обо всем узнала. Ее наследство оказалось давно заложено и не сегодня-завтра могло пойти с молотка. Из сочувствия к юной баронессе, оставшейся сиротой, кредиторы согласились подождать – до конца весеннего сезона. Но если за это время она не выйдет замуж за богатого аристократа, способного заплатить все долги, о разорении узнает весь свет. О том, что случится тогда, Виктория даже думать боялась. Она останется нищей бесприданницей, и ей придется пойти наставницей в пансион благородных девиц или в гувернантки.

В гувернантки… Представив себя в омерзительном сером платье с глухим белым воротником и строго зачесанными волосами, Виктория содрогнулась. «Нет, этому не бывать, этого просто не может со мной случиться», – тут же сказала она себе. Не для того она родилась на свет знатной аристократкой, чтобы сносить капризы чьих-то избалованных отпрысков. Она отвоюет себе прочное место под солнцем и займет то положение в обществе, которое уготовано ей по праву рождения. Пусть придется хитрить, изворачиваться – Джемисон-холл стоит того. И родовая честь, которую она просто обязана поддержать. Ее мужем станет богатый и знатный аристократ, который заплатит все долги и восстановит разоренное имение. Целый год, пока длился траур, она готовилась к этому важному моменту в своей жизни и теперь не ударит в грязь лицом. Ведь недаром же ей дали имя Виктория – победа.

Глава 2

Нервы Виктории находились в таком ужасном напряжении, что в день своего первого бала она проснулась с самым рассветом. Бросив взгляд на часы, девушка юркнула под одеяло и попыталась снова заснуть, но из этой затеи ничего не вышло. Лежать в постели, чувствуя нарастающее волнение, было невыносимо. Оставив надежду погрузиться в сон, Виктория решительно отбросила одеяло и позвонила в колокольчик, вызывая служанку. Внезапно ее осенила идея, показавшаяся поначалу безумной. До завтрака оставалось еще три часа, и Виктория почувствовала непреодолимую потребность оказаться на свежем воздухе. И не просто прогуляться, а прокатиться верхом по парку. Быстрая езда всегда успокаивала ее, помогая собраться с мыслями.

Вошедшую служанку, Виктория попросила принести ей амазонку цвета морской волны. Этот наряд был вполне пригоден для прогулок в прохладные апрельские дни, потому что, кроме просторной юбки с завышенной талией и жакета, он включал еще и спенсер – короткий верхний жакет из плотного бархата с небольшими пуфами на рукавах. Торопливо одевшись, Виктория направилась к конюшне. Ее любимая белая лошадка Лира встретила хозяйку радостным ржанием. Лицо конюха вытянулось от изумления, когда баронесса велела оседлать Лиру, но, как хорошо воспитанный слуга, он поспешно исполнил приказание.

В парке было пустынно. Прохладный ветер срывал с головы девушки шляпу, серые тучи грозили в любую минуту пролиться дождем. Выехав на длинную аллею, Виктория осмотрелась и крепче натянула поводья.

– Вперед, моя красавица! Вспомним, как весело мы скакали с тобой по холмам родного Оксфордшира, – ласково промолвила она, пуская лошадь в галоп.

Мысли Виктории обгоняли бег лошадиных копыт; ветер звенел в ушах, обжигая холодом лицо. Всадница неслась вперед, не замечая дороги, удаляясь все дальше от привычных мест прогулок лондонской знати. Ей хотелось оказаться далеко от всех, хотя бы на время забыть о своих тревогах, не оставлявших ее ни на один час. Первый выезд… Оценивающие взгляды светских щеголей… Череда бесконечных танцев, на многие из которых ее могут и не пригласить… Что если ее первый выход в свет закончится провалом? Сможет ли она перенести поражение с философским спокойствием?

Заметив, что Лира начинает уставать, Виктория перешла на шаг. Осмотревшись, она вдруг заметила, что это место ей совсем не знакомо. Утоптанная дорожка стала намного уже, голые ветви деревьев смыкались над головой, закрывая хмурое небо.

«Пора возвращаться, – не без тревоги подумала Виктория. – Тетя рассердится, если узнает, что я каталась верхом в такой ответственный день».

Она уже собралась было повернуть обратно, как вдруг ее внимание привлекли негромкие голоса, раздающиеся из-за деревьев. Обернувшись в ту сторону, Виктория заметила на поляне группу мужчин. Их было четверо, а чуть поодаль стояла коляска, возле которой неспешно прогуливался кучер. Джентльмены что-то оживленно обсуждали, а затем двое из них отошли от своих товарищей и начали совершать какие-то странные действия, расхаживая взад-вперед по поляне.

Удивленно сдвинув брови, Виктория внимательнее всмотрелась в происходящее. И тут ее осенило – да ведь это не что иное, как приготовления к дуэли! Да, да, самой что ни на есть настоящей дуэли! Те двое, что расхаживали по поляне, несомненно, являлись секундантами, а двое других мужчин собирались стреляться на пистолетах.

Не в силах противиться охватившему ее любопытству, Виктория подъехала к огромному раздвоенному вязу и, спрятавшись за его широким стволом, стала с интересом наблюдать за развитием событий. Она часто слышала о подобных поединках от своего отца, но чтобы вот так, своими глазами увидеть, как это происходит на самом деле, – об этом она даже не могла мечтать. На мгновение Виктории стало неловко от того, что она так бесцеремонно подглядывает за джентльменами, занимающимися чисто мужским делом, в котором не допускалось участия женщин. Но соблазн был слишком велик. К тому же, если она будет соблюдать осторожность, мужчины и не догадаются, что за ними кто-то наблюдает.

Закончив отмеривать расстояние, с которого должны были стреляться противники, секунданты вернулись к своим товарищам. Неожиданно ветер стих, и Виктория стала различать отдельные фразы разговора.

– …Вы поступили крайне неосмотрительно, приехав сюда верхом, – говорил высокий худощавый брюнет, обращаясь к мужчине, который стоял к Виктории спиной. – Весьма вероятно, что вам очень скоро понадобится коляска. Сегодня удача явно не на вашей стороне, Шарп.

– Смотрите, Колтмен, не спугните свою удачу преждевременным бахвальством, – с легкой насмешкой ответил его противник. – Удача – она, как женщина, предпочитает скромных и сдержанных мужчин.

– Ха! Кто бы говорил о скромности! – Худощавый брюнет громко рассмеялся, отступив от своего противника на пару шагов и глядя на него с откровенно, вызывающим презрением. Сейчас он довольно хорошо был виден Виктории, и она отметила, что у него очень тонкие, правильные черты лица, но в то же время в них присутствовало что-то неприятное. – Это качество явно не относится к числу ваших добродетелей. Если они у вас вообще имеются, – прибавил он резким, высоким голосом, словно какая-то истеричная женщина.

Его противник пренебрежительно повел плечами, не удостаивая брюнета ответным оскорблением, и Виктория внезапно почувствовала к нему глубокую симпатию. Наверное, не каждый сумел бы сохранить выдержку и достоинство в столь напряженной ситуации.

– Довольно болтать попусту, Колтмен, пора переходить от слов к делу, – сухо сказал он, снимая цилиндр и перчатки и передавая их стоящему рядом темноволосому мужчине с пышными бакенбардами.

– Да, и в самом деле пора. – Колтмен резким движением сдернул перчатки и потер руки, словно предвкушая нечто необычайно приятное. – Черт возьми, – вдруг воскликнул он, – вы даже не представляете, как я теперь доволен, что настоял на жребии! Я словно чувствовал, что удача и на сей раз меня не подведет. Мне выпало стрелять первым, и, клянусь самой преисподней, я без малейших колебаний всажу заряд свинца в ваше порочное сердце.

– Клянусь богом, Колтмен, если вы только посмеете это сделать, то не позднее завтрашнего утра будете иметь честь драться со мной, – грозным тоном, не предвещающим ничего хорошего, пообещал темноволосый шатен, являющийся, по всей видимости, секундантом противника брюнета.

Виктория внимательно взглянула на этого мужчину. Она вдруг вспомнила, что несколько раз видела его в гостиной дядюшки Сиддонса, но сейчас из-за охватившего ее волнения не могла припомнить его имени. Одно было очевидным: он принадлежал к высшей лондонской знати. Впрочем, остальные трое наверняка также принадлежали к аристократам, и, вероятно, ей еще предстоит встретиться с ними на каком-нибудь великосветском балу. Если, конечно, одного из них сегодня не убьют…

– Не понимаю, что вам за охота защищать этого безродного ублюдка, граф Лестер, – проворчал Колтмен, медленно отступая на несколько шагов от барьера и любовно поглаживая пальцем черное дуло смертоносного оружия.

Виктория приглушенно ахнула, услышав это чудовищное оскорбление. Она едва верила своим ушам. Ее отец никогда не позволил бы себе отозваться в таком тоне даже о последнем уличном бродяге. А этот мужчина, несомненно считающий себя джентльменом, вел себя как отъявленный хам в присутствии нескольких человек!

– Ну что, Шарп, вы готовы… пуститься в долгое путешествие в царство Аида? – Лицо Колтмена исказила злобная ухмылка, отчего он сразу показался Виктории омерзительным.

– Я к вашим услугам, Колтмен, – спокойно и твердо ответил тот, кого звали Шарп.

Сердце Виктории забилось в неистовом волнении, когда она поняла, что все приготовления окончены и начинается самое ужасное. Вцепившись руками в ствол дерева, она с трепетом взглянула на противника Колтмена. И едва не вскрикнула от возмущения и досады, увидев, как тот сбрасывает свой просторный плащ. Боже, что он делает, безумец? Судя по тому, что Колтмен оставался в верхней одежде, снимать ее вовсе не требовалось. Разве этот легкомысленный Шарп не понимает, что без широкого плаща, скрывающего очертания фигуры, он становится более уязвимым для соперника?

Передав плащ секунданту, Шарп твердой, неспешной походкой направился к противоположному концу поляны и остановился шагах в тридцати от противника. Теперь Виктория могла более отчетливо рассмотреть его. Ей показалось, что он довольно высок и гармонично сложен, хотя при таком расстоянии трудно было что-то утверждать наверняка. Лишь в одном она могла поклясться с уверенностью: он держался под направленным на него дулом пистолета с поразительным хладнокровием. Можно даже сказать – с достоинством человека, защищающего правое дело. Лишь сейчас, в эту минуту, у Виктории возник вполне резонный вопрос, о котором она до сих пор как-то не задумалась: что же явилось причиной этого смертоносного поединка? Но раздумывать над этим было некогда, так как Колтмен уже прицеливался, готовясь произвести роковой выстрел.