Вирджиния Спайс - Любовь под запретом

Виктория даже не заметила, находились ли там сейчас каторжники. Ее взгляд приковал к себе невысокий деревянный забор, возле которого паслись нестреноженные кони. Это было единственным спасением! С решимостью, порожденной отчаянием, Виктория стремительно вспрыгнула на подоконник и соскочила вниз с наружной стороны сарая. А затем, не теряя времени, быстро пересекла пространство двора и, схватив за поводья первую попавшуюся лошадь, вскочила ей на спину и резко натянула их.

Лошадь взвилась на дыбы, едва не сбросив наездницу на землю. Но вслед за тем, подчинившись умелому управлению, сорвалась с места и пустилась в галоп. Сквозь свист жаркого воздуха до Виктории отчетливо донесся неистовый рев опомнившихся каторжников. Оглянувшись на скаку, она заметила, что несколько человек устремились за ней в погоню. Надеясь оторваться от преследователей, Виктория сильнее натянула поводья. Когда же через какое-то время она снова решилась обернуться, то чуть не вскрикнула от радости, увидев, что каторжники немного поотстали. Вдруг совсем рядом просвистело несколько пуль, и лошадь Виктории, дико заржав, взметнулась вверх, а потом рухнула на землю вместе с всадницей.

«Ребенок!» – успела подумать Виктория, перед тем как потерять сознание от удара обо что-то твердое.

Когда Виктория очнулась, она не сразу поняла, где находится. Кто-то негромко переговаривался рядом с ней, чья-то заботливая рука вытирала ее лицо мокрым платком. Внезапно в ноздри девушки ударил резкий запах виски, и она, недовольно поморщившись, открыла глаза. Ее взгляд встретился с встревоженными глазами Реда. Заметив, что она пришла в себя, он облегченно вздохнул и бережно коснулся губами ее лба.

– Как ты, любимая? – спросил он тихим, неровным от волнения голосом. – Пожалуйста, скажи мне что-нибудь. Тебе где-нибудь больно?

Сделав глубокий вдох, Виктория попыталась приподняться и сразу ощутила сильную тянущую боль внизу живота. Страшная догадка заставила ее сердце гулко забиться. Эта боль могла означать только одно: она теряла ребенка. От страха и острого, внезапно нахлынувшего огорчения из глаз Виктории полились слезы, испугавшие Реда по полусмерти.

– Что? Что такое, любовь моя? – срывающимся голосом спрашивал он, осыпая поцелуями ее холодные руки. – Ради всего святого, Виктория, не молчи, скажи мне хотя бы несколько слов! Что случилось? Где у тебя болит?

– Здесь. – Виктория положила его руку к себе на живот. – Вот здесь, в этом самом месте мне больно, Ред. Это… наш ребенок. Мне кажется, что я потеряла его.

Глухо застонав, Ред прижал голову Виктории к своей груди и дрожащей рукой погладил ее спину. Спустя минуту боль немного отступила и Виктория, мягко высвободившись, попыталась подняться на ноги.

– Нет, не двигайся, прошу тебя, – пробормотал Ред, поспешно подхватывая ее под руку. – Я сейчас отнесу тебя в седло. Нам нужно скорее добраться до Риверсайда, там тебе смогут помочь, и все будет хорошо…

Он замолчал, сглотнув подступивший к горлу ком. Сознание собственного бессилия душило его, приводя в отчаяние. Он прекрасно знал, что они не смогут достичь Риверсайда раньше чем за восемь-десять часов. А Виктории нужна немедленная помощь.

– Не волнуйся за меня так сильно, Ред, ничего со мной не случится. – Виктория попыталась выдавить из себя наигранно бодрую улыбку, заметив, как сильно он встревожен. – И… вообще, если не считать этой легкой боли, я вполне нормально чувствую себя.

– Я вижу, – с грустной улыбкой ответил он, осторожно поднимая ее на руки.

– А каторжники? – вдруг вспомнила Виктория, уже оказавшись в седле впереди Реда. – Они здесь, совсем рядом, их нужно догнать!

Ред посмотрел на нее долгим, сосредоточенным взглядом.

– Не беспокойся об этом, Тори, – сказал он. – Ими сейчас занимаются Генри и мой брат. Собственно, все уже закончилось. Банда Колтмена сдалась сразу, как только оказалась окруженной нашими людьми. – Он отвел взгляд в сторону, и Виктория с изумлением заметила, что его длинные ресницы блестят от слез. – Я опоздал, Тори, – тихо проговорил он, снова взглянув на нее. – Совсем немного, всего на каких-то несколько минут. Если бы мы оказались в этом месте чуть раньше, с тобой ничего бы не случилось.

– Нет! – воскликнула она с такой горячностью, что в глазах Реда снова вспыхнуло беспокойство. – Нет, Ред, ты не опоздал. Ты появился как раз вовремя, чтобы спасти меня от преследовавших каторжников. Если бы ты появился раньше, до того, как я расправилась с Колтменом, он использовал бы меня как заложницу. И ты… ты мог погибнуть…

Она была вынуждена прерваться, так как от нового приступа боли у нее на минуту перехватило дыхание. Дождавшись, пока ей станет легче, Ред хмуро кивнул сопровождавшим его всадникам и тронул поводья.

– Не упусти свободную лошадь, Сэм, она скоро нам понадобится, – бросил он оказавшемуся рядом мальчишке.

Услышав голос Сэма, Виктория повернула голову в его сторону. Перехватив ее взгляд, Сэм сочувственно улыбнулся и что-то сказал. Но Виктория не смогла разобрать ни слова. Ее сознание словно подернулось дымкой густого тумана, и спустя какое-то время она провалилась в долгое, тяжелое забытье.

Увидев, что Ред вышел на веранду, Стюарт вскочил с плетеного кресла и устремился ему навстречу.

– Как там Виктория, Ред? Ей лучше? – обеспокоенно поинтересовался он.

– Да, да, все хорошо, братишка. – Ред улыбнулся, но Стюарт заметил, что его взгляд остался грустным. – Жар окончательно спал, и теперь она спокойно спит. Лукреция заверила меня, что с этого дня Виктория быстро пойдет на поправку.

– Ну что ж, это просто замечательно. Может, как-нибудь отметим это событие?

– Не сейчас, Стюарт, чуть позже. – Ред легонько похлопал брата по плечу. – Не обижайся, пожалуйста, но я хочу немного побыть один. Мне нужно кое-что обдумать.

– Хорошо. – Стюарт понимающе подмигнул брату, направляясь в дом. – Если я тебе понадоблюсь, я в своей комнате.

Закурив сигару, Ред устало опустился в плетеное кресло. Над Риверсайдом быстро опускалась ночь; одна за другой на сиреневом небосклоне вспыхивали яркие южные звезды. Вокруг было тихо, лишь жалобно попискивали москиты, которых отпугивал от веранды едкий запах какой-то неизвестной травы, предусмотрительно брошенной Лукрецией в самодельную жаровню на железной подставке. Заметив, что в домике для прислуги погас свет, Ред машинально подумал о том, что и ему следовало бы отправиться в постель. Но он знал, что, несмотря на смертельную усталость, не сможет сейчас заснуть.

Последние трое суток слились для него в один сплошной кошмар. Вскоре после того, как отряд двинулся прочь от последнего убежища Колтмена, у Виктории начался жар. Сначала она просто пребывала в полубессознательном состоянии, а затем стала бредить. Самым ужасным было то, что ей ничем нельзя было помочь. Полотенце, смоченное в холодной воде, лишь ненадолго облегчало ее страдания. Когда же у Виктории, вдобавок ко всему, открылось кровотечение Ред просто потерял голову. Он уже не помнил, сколько раз за время этой бесконечно долгой дороги впадал в отчаяние. Слава богу, что рядом находился Стюарт. Он подбадривал брата, как мог, отвлекал его разговорами, а когда тот уставал, брал Викторию к себе в седло. Сейчас Ред понимал, что без его помощи, наверное, не выдержал бы всего этого кошмара.

Он даже не поверил своим глазам, когда поздно ночью увидел очертания Риверсайда. Как только они оказались в доме, Лукреция, не дожидаясь приезда доктора с рудников, взяла на себя заботу о хозяйке. Не прошло и часа, как она объявила Реду, что «ребенок теперь не убьет молодую госпожу» и та непременно поправится. Однако Виктория была еще так плоха, что Ред не сразу поверил негритянке. Каким-то чудодейственным образом Лукреции удалось остановить кровотечение, но еще целые сутки Виктория металась на кровати в бреду, никого не узнавая и не приходя в сознание. И вот сегодня утром наконец жар полностью спал, и она впервые за все это время уснула спокойным сном. За небольшой промежуток бодрствования Виктории Ред успел немного поговорить с ней и убедиться, что ее рассудок остался таким же ясным, как прежде, а за аппетит можно только порадоваться. И все же его радость была недолгой…

Затушив догоревшую сигару, Ред потянулся к бутылке с виски и почти доверху наполнил стакан. Он невесело усмехнулся, поймав себя на мысли, что за последнее время порядком пристрастился к этому крепкому напитку. А ведь раньше он, как истинный отпрыск благородной фамилии, употреблял лишь коньяк и хорошее вино. Но это было раньше, до того, как в его одинокой жизни появилась Виктория. До того, как он сломал судьбу этой прекрасной, жизнерадостной и незаурядной девушки, вмешавшись, подобно злому демону, в спокойное и благополучное течение ее жизни.

«Пожалуйста, мистер Шарп, отпустите меня, не делайте меня несчастной!» – снова и снова звучали в его ушах полные отчаяния и боли слова, которые Виктория то и дело повторяла в бреду. Только подумать: она называла его «мистер Шарп», словно чужого! Она умоляла его пожалеть ее, как тогда, в самый первый день на борту «Леди Виктории». Но в тот день он остался глух к ее мольбам, самонадеянно полагая, что знает лучше самой Виктории, что нужно ей для счастья.

И вот он, печальный итог его безрассудства: Виктория едва не погибла, натерпевшись издевательств от бандитов и чудом не пострадав еще больше. Ее здоровье подорвано, а репутация порядочной женщины может оказаться утраченной навсегда. И все это только по его вине. Он отнял у нее слишком многое, дав взамен одни страдания.

С отчаянием стукнув кулаком по столу, Ред снова потянулся за стаканом. Он хотел напиться сегодня до беспамятства, чтобы хоть на время заглушить сердечную боль. Решение, которое он только что окончательно принял, отняло у него остатки душевных сил. Но он должен его исполнить и знал, что сделает это. Виктория не будет больше страдать по его вине. Он сделает все возможное, чтобы как можно полнее компенсировать причиненный ей ущерб. Но прежде всего вернет ей столь желанную свободу.

Осторожно приоткрыв дверь, Ред заглянул в комнату. И тут же почувствовал, как мучительно забилось его сердце. Виктория не лежала в постели, как он предполагал, а стояла перед трюмо, близко наклонившись к мутноватому зеркалу и внимательно изучая свое отражение. Ночная рубашка из полупрозрачного розового шелка, сшитая в мастерской Георгины, выгодно подчеркивала достоинства ее стройной, хотя и заметно исхудавшей фигуры. Распущенные волосы, живописным каскадом струящиеся по голым плечам, казались золотистыми в свете утренних лучей. Уловив легкий запах цветочных духов, Ред невольно улыбнулся. То, что Виктория снова занялась своим туалетом, являлось хорошим признаком: это означало, что она окончательно выздоравливала.

Увидев в зеркале отражение Реда, Виктория смущенно ойкнула и поспешно обернулась к нему. Ред судорожно вздохнул, встретив ее приветливый взгляд. Но улыбка, озарившая лицо Виктории, показалась ему несколько натянутой, и его настроение тут же ухудшилось. Эта женщина всего лишь терпела его присутствие, не более того. Возможно, она уже окончательно утратила надежду отделаться от него и со всем смирилась. Но сможет ли он довольствоваться этим вынужденным смирением вместо любви? Никогда!

– У тебя появилась привычка входить без стука, – шутливо заметила Виктория, протягивая к нему руки. Этот непосредственный жест, так же, как и улыбка девушки, говорил о том, что она рада его видеть. Но Реду, с его развившейся мнительностью, послышался в ее словах упрек, и поэтому он лишь вежливо коснулся губами тыльной стороны ее ладони.

– Как ты себя чувствуешь сегодня? – спросил он, присаживаясь рядом с ней на кровать. – Судя по твоему цветущему виду, дело идет на поправку.

– Это может показаться смешным, но я чувствую себя так, будто помолодела на несколько лет. – Виктория лукаво сверкнула глазами. – После того как я целую неделю провалялась в постели, мне ужасно хочется совершать всякие безумства. Скакать верхом до потери сил, петь, танцевать!

– Танцевать… – Ред задумчиво постучал пальцами по деревянной спинке кровати, затем быстро взглянул на Викторию. – Что ж, очень скоро у тебя снова появится возможность блистать на балах.

– Мы поедем в Джорджтаун?!

– Нет. – Шарп немного помолчал; каждое слово этого мучительного объяснения давалось ему с огромным трудом. – Мы не поедем в Джорджтаун, Виктория. Ты поедешь туда вместе со Стюартом. А оттуда вы отправитесь в Англию.

– Как? Одни, без тебя? А ты, Ред?

Он грустно, слегка иронично усмехнулся.

– Нет, Виктория, ты поедешь в Англию без меня. Потому что… потому что я больше не хочу заставлять тебя жить со мной. Довольно. Я причинил тебе слишком много страданий, чтобы продолжать делать это и дальше. Это было… – Он глубоко вздохнул, на мгновение прикрыв глаза. – Это было огромной ошибкой, все, от начала и до конца. Но я постараюсь ее исправить. К сожалению, лишь в тех пределах, насколько это возможно.