Глава 8

Всю следующую неделю Настя безуспешно пыталась сделать две вещи. Во-первых, скрыть от Вовы своё состояние, что давалось ей весьма нелегко. Аппетит рос буквально по часам, и она с трудом удерживалась от второй тарелки или второго бутерброда. Дошло до того, что она вставала по ночам и украдкой лопала купленное днём и припрятанное печенье.

Во-вторых, дозвониться до поликлиники и взять направление на аборт. Но… То её врач была в отпуске (ну что этой дуре понадобилось в отпуске в апреле-месяце?), то регистратура была занята и Настя отвлекалась на что-то другое, забывая о необходимости взять талончик до приезда Вовы. То ждала на телефоне почти полчаса, и это съедало весь её кредит.

Она смогла осуществить задуманное только через три недели. Твёрдо веря в то, что это решение единственно правильное, Настя взяла направление на пятницу, потому что критический срок легального аборта приходился на следующую неделю.

В четверг вечером её начало трясти. Почему? Потому что, против воли, она представляла эту маленькую жизнь внутри, как бьётся (или ещё не бьётся?) микроскопическое сердечко… Кто бы это мог быть — мальчик или девочка? Похожая на Ленку крошка с глазами Вовы? Или мальчишка с пухлыми щёчками, с ямочкой на подбородке и щетинкой тёмных волосиков?

Она медленно шла из магазина с коляской, два пакета висели на загнутых ручках, и всё это весило не так-то много, но Насте казалось, что она толкает перед собой целую тонну. Плечи её сгорбились, ноги шаркали по тротуару, как у старухи, и Настя то и дело останавливалась, чтобы передохнуть. Лепечущая Ленка не вызывала у неё улыбки, как раньше, и Настя только поморщилась от раздражения, занося коляску в подъезд. Взяв в одну руку дочку, а в другую оба пакета, она начала подниматься на третий этаж.

В пролёте между вторым и третьим этажом на подоконнике сидел мальчик. Маленький, лет пяти, не больше. Настя сперва приняла его за бродяжку, но на нём была дорогая кожаная курточка и такие же дорогие ботинки. Рядом стояла небольшая спортивная сумка, набитая до отказа. Мальчик поднял на Настю грустные серые глаза, и его взгляд поразил её в самое сердце: взгляд ничего не понимающего, уставшего и голодного ребёнка.

Против воли — она просто не смогла бы пройти мимо! — Настя остановилась, поставила пакеты на пол и, поудобнее усадив Ленку на руке, спросила:

— А ты кого ждешь?

— Папу, — тихо ответил мальчик.

— А где твоя мама?

— Уехала…

Настя нахмурилась. Нет, ну вот же шалавы на свете бывают! Уехала куда-то и оставила такого маленького одного в холодном подъезде!

— А ты в какой квартире живёшь? — спросила она без особой надежды на ответ, ведь детям сейчас с пеленок вдалбливают не говорить незнакомым людям ни имя, ни адрес. Но мальчик так же грустно сказал:

— Я не в этом доме живу.

— А твой папа? — спросила Настя, и что-то в её мозгах скрипнуло, что-то очень важное, но она сразу не смогла поймать быструю мысль.

— Папа тут живёт со своей шалавой…

Услышать такое из невинного детского ротика — Настя была в шоке, но, тем не менее, задала последний, так сказать, контрольный вопрос:

— А зовут тебя как?

И совсем даже не удивилась, услышав ответ:

— Виталик.

— Ох ты, господи, — тяжко вздохнула Настя. — Ну пойдём.

Мальчик непонимающе глянул на неё, стиснув ручку сумки, и Настя покачала головой:

— Не бойся, это со мной твой папа живёт.

Она боялась увидеть в его глазёнках, таких же серых и чуть вытянутых к уголкам, как у Вовы, ненависть, но там отразилось только недоверие. Да уж, сейчас надо бояться не только дяденек, но и тётенек…

— Подожди, — её осенило. — Позвоню твоему папе! Хочешь печенье?

Она достала из пакета пачку печенья и протянула ему. Виталик поколебался, но взял, быстро разорвал упаковку и сунул пол-печенья в рот. Настя нашарила в кармане сотовый, нашла Вовин номер и позвонила. Любимый отозвался почти сразу:

— Настя? Аллё? Что случилось?

— Тут у нас маленькая проблема, — с запинкой ответила Настя и, глянув на Витальку, тут же поправилась: — Ну, не проблема, но надо, чтобы ты поговорил… Тут в подъезде твой сын…

— Кто?!

— Твой сын, Виталик.

— Один?

— Один.

Вова выругался и рявкнул:

— Дай ему телефон!

Настя послушно протянула телефон мальчику, и тот с опаской сказал в микрофон:

— Аллё?

Настя не слышала, что Вова говорил, но через минуту кивающий, как китайский болванчик, Виталик отдал ей трубку. Вова сказал только:

— Буду через двадцать минут! — и отключился.

Настя глянула на Виталика, и тот кивнул, спрыгивая с подоконника:

— Ну пошли.

Настя отперла дверь, впуская мальчика, и пошла раздевать Ленку. Посадив дочку в манеж, несмотря на бурные протесты, она вернулась в прихожую. Виталик снял ботинки и держал их в руках, не зная, куда поставить. Настя показала ему на полочку, где стояла обувь:

— Поставь туда и возьми тапочки.

— Я дома без тапочек ходил, — скривился Виталик. Настя почувствовала в нём сопротивление всему, что не было связано с домом, но решила не сдавать позиции:

— То было дома. У нас все ходят в тапочках, потому что полы холодные.

Мальчик неохотно подчинился. Настя взяла пакеты и кивком пригласила его в кухню:

— Пойдём, поможешь мне с ужином!

— А что ты сделаешь на ужин?

— Пельмени. Мы их с папой и с Тёмкой в воскресенье налепили.

Виталик нахмурил бровки:

— А кто такой Тёмка?

— Это мой сын, — объяснила Настя, раскладывая покупки по полкам и в холодильник. — Ему шесть лет. А тебе?

— Пять, но скоро будет шесть!

Он сказал это почти с ревностью, и Настя снова вздохнула. Неизвестно, что он услышал от матери про новую Вовину семью! Нелегко им будет, ох нелегко…

— Ну раз так, в следующий раз будешь с нами пельмени лепить.

Мальчик дернул плечом:

— Не мужское это занятие!

— Это почему? — неожиданно развеселилась Настя.

— Кушать готовить и убирать — это должны делать женщины.

— А мужчины?

— Зарабатывать деньги! — гордо объявил он.

— Но я тоже работаю и зарабатываю деньги, — Настя с усмешкой поставила кастрюлю воды на огонь. — Подай мне соль и лавровый лист, пожалуйста! Вон там, около хлебницы.

Виталик быстро нашел солонку, а вот с лаврушкой дело оказалось сложнее. Он задумчиво пытался угадать, в какой из прозрачных баночек хранится этот незнакомый ему лист, и Настя подсказала:

— Там, где целые листочки, видишь, написано — «л» и «а» — ла, «в», «р», «о» — вро…

Виталик схватил баночку и торжественно принес Насте.

— Спасибо! — кивнула она. — Вдвоём дело пойдет быстрее. А сейчас хочешь покормить кошек?

— У тебя есть кошки? — испугался мальчик, и Настя тоже испугалась:

— Да, а что?

— У мамы аллергия на кошек и собак, — почему-то шёпотом сообщил Виталик, оглядываясь.

— А у тебя? — тоже шёпотом спросила Настя.

— Не знаю…

— А глаза чешутся?

Виталик потёр глаза и вытаращился на неё:

— Вроде бы нет.

— Тогда нету! — повеселела Настя. — Можешь спокойно их кормить и гладить!

Как по команде, чёрный шерстяной Бэтмен и светлая кожаная Мадемуазель появились в тандеме в дверях кухни. Настя протянула Виталику пакет сухого корма:

— Насыпь понемножку в две мисочки, вон там, в углу.

Мальчик, опасливо косясь на котят, бросил по горсти корма в миски. Котята заурчали довольно, подбегая к еде. Виталик заметил:

— Мама говорит, что чёрные кошки приносят несчастье. А эта вторая вообще лысая… У неё, наверное, лишай!

Настя покачала головой. Ну не любишь животных, ну бог с тобой, но глупости-то зачем рассказваать ребёнку? Чёрные кошки — к несчастью, большие собаки кусают всех без разбора…

— Разве я несчастная? — спросила с усмешкой Настя. — Бэтмен кстати очень любит, когда его гладят. И спит с моим сыном. А Мадемуазель такая родилась, это у нее порода такая.

Входная дверь хлопнула, и в кухню влетел Вова. Виталик бросился ему на шею:

— Папа!

— Заяц! — Вова порывисто обнял его и поднял на руки. — Как ты здесь оказался?

— Меня бабушка привезла.

— А мама где?

— Мама уехала, далеко…

— Во блин, фигня редкостная! — Вова повернулся к Насте. — Уж извини, как получилось некрасиво!

— Почему некрасиво? — удивилась Настя. — Это же твой сын, не чужой человек!

— Сейчас позвоню Светкиной матери, узнаю, что за бордель они устроили!

— Хорошо. А мы пока с Виталиком сварим пельмени.

Настя напряженно слушала громкий голос Вовы из зала. По-видимому, он отчаянно ругался с тёщей, потом затих. Пельмени были почти готовы, когда он снова появился в кухне. Виталик, расставивший тарелки на столе, робко взглянул на отца. Настя помешала пельмени и спросила:

— Ну, и что узнал?

— Ситуация просто идиотская! — ответил Вова, присев к столу. Потом спохватился, отнес в коридор кроссовки и вернулся, мрачный:

— Короче, эта звезда уехала в Германию, как сказала её глубокоуважаемая мать, для предстоящего замужества. Ещё не развелась, стерва, а уже замуж скачет!

Настя шикнула, указывая глазами на Виталика, и Вова поперхнулся:

— Пардон, я хотел сказать… Да именно это я и хотел сказать! На старую бабку оставила моего сына!!! И укатила! А бабке нервов не хватило на этого разбойника, она его и привезла ко мне, по новому адресу, слава богу, доченька оставила!

Настя выложила пельмени в салатницу:

— Виталик, садись за стол. Вова, ты тоже, блин, потом волосы рвать на голове будешь. Ну, что случилось-то? Ну поживет немного у нас, спать с Тёмкой будет, опять же под присмотром!

Она выставила на стол сметану, майонез и кетчуп:

— Виталик, ты с чем любишь?

— Со сметаной, — тихо ответил мальчик, не поднимая головы. Вова потрепал сына по светлым волосам:

— Будешь с папой жить? Или поедешь к бабушке?

— С тобой, — вскинул голову Виталик. — Бабушка только орёт на меня! И тебя ругает!

Вова взглянул на Настю. В его глазах даже не было просьбы, просто немой вопрос. Настя положила ему пельменей в тарелку:

— Вот и хорошо! Я сейчас на работу по-быстрому, а потом посмотрим вместе в твоей сумке, Виталик, есть ли у тебя пижама, или Тёмка тебе свою одолжит.

Она улыбнулась мальчику, потом дала Вове бутылочку с молоком:

— С тебя кормление Елены Прекрасной!

— Столько бумаг надо будет сделать… — Вова прикрыл глаза, поймав Настину руку и прижав её к щеке. — Завтра же свяжусь с адвокатом!

— Всё будет хорошо, — она долго поцеловала его в бритую макушку. — Я узнавала.

Выйдя из дома, она пересекла двор до садика и нашла Тёмку ожидающим в коридоре возле подсобки со швабрами и ведрами. Увидев Настю, сын проворчал:

— Хорошо, что я на следующий год в школу иду. А то ты вечно опаздываешь, перед воспитательницей стыдно.

Настя наклонилась, чмокая его в щеку:

— Ну извини, котёночек, непредвиденные обстоятельства!

Ворча на «обстоятельства», Артём помог ей с уборкой, и уже через полчаса они отправились домой. По дороге Настя попыталась объяснить сыну про неожиданного гостя, который останется с ними надолго. Тёмка радостно вскрикнул:

— Это щенок?!

Настя засмеялась:

— Нет, не щенок! — потом посерьёзнела: — Это сын папы Вовы. Его мама уехала в длительную командировку, а бабушка старенькая, не может за ним смотреть.

— А сколько ему лет? — задал практичный вопрос Артём.

— Пять.

— Ну тогда еще ничего, я ему всё покажу и научу играть в Лего!

— И он будет спать с тобой в большой кровати. А потом мы с Вовой выбросим её и купим вам две раздельные.

— Двухэтажные! — с придыханием мечтательно сказал Артём, и Настя с улыбкой согласилась:

— Пусть двухэтажные!

И подумала с уважением — какой замечательный у неё сын!

Все угомонились только поздно вечером, когда Настя разобрала сумку Виталика и выяснилось, что бабка не положила ни пижамы, ни даже пары носков, когда оба мальчика согласились с условиями спальных мест, кто слева, кто справа и «почему я должен спать с ним?», когда уложили Ленку, накормили вечно голодных котят…

Настя расстелила диван, легла, не в силах даже дойти до душа. Вова закончил свои бумаги для бухгалтера, сложил их в папочку и тоже лёг, не выключая телевизора. Настя уже привычно придвинулась к любимому мужчине под бок, в тепло, и закрыла глаза, готовая провалиться в спасительную пелену сна.