В том, что касалось еды и моих «костей» Мария Ивановна была очень строга. Я должна была хорошо кушать, чтобы удачно выйти замуж. Не знаю, как эти два действия были связаны между собой. Но, видимо, по бабушкиному мнению, были.

С непреклонным выражением лица она протянула мне корзину. Бабуля меня знала, если возьму – съем. Совесть не позволит выбросить. Она ведь старалась. К тому же и «Андрюшенька» поможет расправиться с провиантом.

Пришлось взять. Я прямо видела её гениальный план: мы вместе поднимаемся ко мне в квартиру, едим её пирожки, запиваем наливкой, а затем прямым ходом отправляемся в ЗАГС.

– Спасибо, бабушка, – я чмокнула её в морщинистую щёку и, подхватив свою сумку, двинулась к выходу.

– Когда приедешь теперь? – бабуля семенила следом.

– Не знаю, ба, работы много. Выставка уже скоро. Но я постараюсь в следующие выходные ещё приехать. Ты список составь, что привезти…

– А Андрюша? – перебила она.

– Бабуль, – я обернулась и остановилась, её глаза были полны надежды, – ну не он это…

Она обняла меня, и я, наклонившись, прижалась к ней.

– Я очень тебя люблю.

– И я тебя, моя девочка. Ты же знаешь, я хочу тебе счастья.

– Знаю, ба, знаю…

За моей спиной раздался резкий визг шин. Я обернулась. Из чёрного внедорожника выскочил разъярённый Никитин, даже забыв закрыть дверь. Он бросился на Андрея, едва успевшего обернуться к нему.

– Привет, Макс, – только и успел растерянно пробормотать богатырь, прежде чем мажор наскочил на него и ударил кулаком в челюсть.

Я зависла на пару секунд, решая, что делать: то ли кинуться их разнимать, то ли звать кого-то на помощь. Звать долго, лучше сама. Я бросилась к мужчинам.

– Макс! – закричала я на бегу. – Прекрати! Живо!

Никитин обернулся, и богатырь, размахнувшись, вместо лица, заехал ему по уху.

– Андрей! Хватит!

Они меня не слушали, схватили друг друга за грудки, завозились и упали на траву.

– Да что же это такое? – я растерянно обернулась к бабушке и пропустила тот самый момент, когда из внедорожника мажора выскочил крупный пёс и бросился на помощь.

– А-а! – истошно закричал Андрей, выпуская Никитина и хватаясь за укушенную ягодицу. – Убери собаку, так нечестно!

– Друг, фу! – велел псу мажор и схватился за его ошейник, садясь на траве и пытаясь отдышаться.

– Ты чего набросился, бешеный? – богатырь тоже сел, но как-то полубоком и прислонился спиной к колесу своей машины. – Я думал, мы друзья.

– Я тоже думал, что мы друзья, а ты меня в спину ударил, – зло пробормотал Никитин и посмотрел на меня.

– Так, хватит! – я встала между ними, гневно посмотрев на каждого, в том числе и на пса. Но если собаке стало стыдно из-за содеянного, то мажор глаз не опустил. – Зачем ты приехал, Макс? Чтобы устроить драку?

– Я хотел поговорить с тобой…

– Презанятный вышел разговор, – перебила я. – А теперь забирай своего пса, садись в машину и уезжай отсюда. Не хочу тебя больше видеть!

– Вика! – позвал он, приподнимаясь с травы. Но я на него больше не смотрела.

– Садись в машину, – велела Андрею, – мы уезжаем.

– Вика! – снова позвал мажор.

Я не обращала внимания, подошла к бабушке и поцеловала её. Она довольно улыбалась.

– А это, значит, он? – скорее, утвердительно произнесла бабуля.

Я не стала ничего отвечать. Зачем, если всё и так очевидно?

43

Мажор всю дорогу до города ехал за нами. Каждый раз, когда оборачивалась назад, я видела его внедорожник.

– Не понимаю, что на него нашло, – попыталась извиниться перед Андреем.

– А чего непонятного? – хмыкнул богатырь. – Приревновал тебя.

Я смотрела на его опухающую скулу, и мне было стыдно. Потому что эти слова были приятны, ещё как приятны, вот только принять их, позволить им прорасти внутри меня, было совершенно невозможно.

– Между вами разве что искры не летают, – продолжил он.

– Боюсь, Макс не мой вариант, – вынуждена была признаться я, и в первую очередь, самой себе. – Я не могу ему доверять. У него постоянно какие-то тайны, невесты, куда-то нужно уезжать в самый неподходящий момент. Спасибо, но с меня хватит. У нас с ним могут быть только рабочие отношения.

– Значит, у меня всё-таки есть шанс? – выгнул бровь богатырь.

– Андрей, прекрати, не до шуток сейчас, – отмахнулась я, была слишком расстроена и даже не заметила, как он сник.

У моего дома вручила ему корзину с пирожками.

– Это в качестве возмещения морального ущерба. Корзинку вернёшь, – улыбнулась, но вышло невесело.

– Спасибо, – Андрей сидел прямо, даже не потянулся, чмокнуть меня в щёку.

Когда вышла из машины, увидела внедорожник мажора и его за рулём. Он пристально следил за нашим прощанием. Надо бы поддразнить его и поцеловать Андрея, но у меня после вызванного их дракой стресса совсем не осталось сил на глупые шутки. Наверное, оно и к лучшему.

Я дождалась, когда «Тахо» скроется из вида, и двинулась к подъезду.

– Вика! Подожди! – мажор побежал ко мне. Вслед за ним из машины выскочил тот самый пёс. Я остановилась, дожидаясь их. Похоже, выяснения отношений мне всё же не миновать.

У Никитина был разбит нос и губа, кровь запеклась тёмно-красной неопрятной корочкой. По-хорошему бы ему надо к врачу или хотя бы ссадины промыть, но настаивать не буду. Макс уже взрослый мальчик, сам может принимать решения.

– Вика, прости меня. Я тебя обидел…

– Много раз, – подсказала я, потому что он замолчал.

– Да, – печально согласился мажор, – я был не прав. Прости.

Его пёс подошёл и сел рядом с ним.

– А это кто?

– Друг.

Я присела на корточки и наклонилась к собаке, смотреть на растерянного, жалкого мажора не хотелось.

– Ты дашь мне лапу, Друг? – протянула ладонь, и пёс неуверенно положил на неё свою лапу. Восхитилась. – Какой он у тебя умница!

– Я нашёл его на улице, он бродяжничал, – мажор тоже опустился рядом. – Вик, давай начнём всё сначала? А? Давай попробуем? Ты мне очень нравишься, я хочу быть с тобой.

– Нет, Макс, – погладила пса и поднялась. Никитин, как тень, повторил моё движение. – Прости, но это невозможно. Я не могу быть с тобой, я тебе не верю, поэтому у нас ничего не выйдет.

Развернулась и зашагала к подъезду, оставив растерянного мажора вместе с Другом смотреть мне вслед. Когда за моей спиной закрылась дверь, я разревелась. И в лифте, глядя на своё заплаканное лицо, пообещала, что это в последний раз. Больше из-за мажора я никогда не буду плакать.

Правда, за субботу и воскресенье я нарушила своё обещание ещё дважды.

Он больше не приходил и не звонил, мы встретились только утром понедельника на работе. Мажор пришёл со своим Другом, который, увидев меня, приветливо завилял хвостом. Чего не скажешь о его хозяине.

Никитин хмуро поздоровался с нами и прошёл к себе в кабинет. Пёс не отставал от него ни на шаг.

Ленка сделала мне большие глаза и кивнула на захлопнувшуюся дверь.

– Не в духе после выходных, ещё и с собакой… – прокомментировала она появление босса, подчёркивая многоточием интригу.

Я хмыкнула что-то невнятное в ответ и засобиралась в цех. Сегодня мы проводили первый тест продукции. Если всё пройдёт удачно и к концу недели будет готова упаковочная лента, мы сможем поставлять новую продукцию в магазины и успеем заявить о себе как раз к началу выставки.

Самое главное, что мы успеваем по срокам, а всё остальное – мелочи. И личные переживания тоже. Особенно они!

Наконец всё было готово. Все ингредиенты, приготовленные по уже утверждённому рецепту, загружены в агрегат. Ждали только босса, чтобы дать команду к пуску установки и попробовать готовую продукцию.

Мы все, одетые в белые халаты, с повязанными на волосы косынками или сетками у мужчин, выстроились шеренгой и ждали. Минуту, другую, третью… Никитин не спешил. Шеренга начала роптать. Босса уже предупредили о старте установки. Все так старались, спешили, чтобы успеть в срок, а он теперь игнорит запуск…

Я уже собралась было пойти за ним, но тут он появился. Точнее они…

Слух о том, что директор завёл собаку, ещё не успел разнестись по фабрике. Было просто не до того. Поэтому сейчас появление Никитина с Другом произвело фурор.

По правилам, находиться в производственном цехе можно было только в халате и с покрытыми волосами, и мажор решил это правило не нарушать. На Друга он надел свою белую рубашку, завязав внизу узлом, чтобы концы не волочились по полу, а на голову ему, как и себе, надел сетку. Псу было непривычно, и он забавно крутил головой, но снять спецодежду не пытался. В общем, вдвоём они производили уморительное зрелище.

Никитин подошёл к агрегату и развернулся к нашей шеренге. Друг тут же сел у его ног.

– Друзья, мы с вами проделали огромную работу, и вот всё это, – пафосно начал он, обводя цех рукой, – наша общая заслуга. И даже я внёс в наше дело свой скромный вклад. И хотя ещё месяц назад я был уверен, что еду оценить эту фабрику для продажи, сейчас могу сказать со всей уверенностью – я всей душой влюбился. В наш шоколад, а ведь раньше я не был сладкоежкой. В нашу фабрику. В наших людей... Я хочу, чтобы эту кнопку нажал человек, который открыл мне глаза на то, как важно иметь свой путь и собственное мнение, без которого этого всего могло просто не быть… Виктория Владимировна, подойдите сюда.

Что?!

Мажор смотрел мне прямо в глаза и сделал приглашающий жест рукой. Ошибки быть не могло, он звал меня. И если во время его речи вся шеренга затаила дыхание, то сейчас, когда прозвучало моё имя, тишина, в которой витал знак вопроса, стала почти ощутимой.

– Ну, иди же, Вика, не бойся, – Никитин ободряюще улыбнулся. И я почувствовала, как меня подталкивают настойчивые руки коллег.

И вот зачем он? Мог бы уж тогда сообщить, что у нас роман. Всё равно они уже так решили. Теперь будут меня донимать вопросами о свадьбе и прочих глупостях.

– Да иди уже, – кто-то толкнул посильнее, и я выскочила из шеренги. Подошла к мажору. Друг завилял хвостом.

Я подошла к агрегату и, не глядя на Никитина, нажала «Пуск».

Аппарат заурчал, пришёл в движение, и спустя несколько минут на металлической платформе начали появляться шеренги ровных белых прямоугольников. Они собирались рядами и катились дальше, туда, где их обливали настоящей шоколадной глазурью, затем охлаждали.

Я искоса наблюдала за Максом, он же завороженно следил за процессом, словно это была какая-то магия.

Галухин подхватил первые брусочки на блюдо и поднёс Никитину.

– Попробуйте.

Макс посмотрел на меня, затем глубоко вдохнул и потянулся за сырком. Осторожно взял двумя пальцами и откусил.

Совершенно мальчишеское выражение его лица – вот настоящая магия, потому что на нём сменялось столько эмоций и так быстро, от сомнений до настоящего восторга.

– Это просто… просто чудо… Попробуй, – кивнул он мне.

Я тоже взяла один брусочек и откусила. Да, это действительно было чудесно. Почти так же, как смотреть на восторги этого взрослого мальчишки.

44

Макс раньше и не представлял, что у владельца маленькой провинциальной фабрики может быть столько обязанностей. Ну а в накопившихся бумагах легко можно было утонуть, если вовремя их не разбирать, конечно.

Друг устроился под столом, так, чтобы иногда касаться ноги хозяина. Никитину и самому было спокойнее, когда он чувствовал тёплое тело пса.

Отчёты, договоры, ведомости… Этому не было ни конца ни края.

Да Макс и не хотел отвлекаться. Потому что, как только он поднимал голову от бумаг, в неё тут же залезала Вика. Эта дерзкая, невозможная, невыносимая, но такая желанная женщина.

Нет, он не винил Шикову за то, что отшила его. Он понимал. Конечно, ей сложно поверить после всего того вранья и увиливаний, которые он сам нагородил между ними. И можно сколько угодно перекладывать вину на маму или Элину, которые интриговали и манипулировали им. Но Никитин понимал, что львиная доля вины всё-таки лежала на нём. Он слишком долго отталкивал Викторию, и теперь она была настолько далеко от него, что не разглядишь и в самый мощный телескоп.

Елена Дмитриевна зашла попрощаться перед уходом домой и сообщить боссу, что рабочий день уже закончился. Макс только кивнул, на пару минут отрываясь от бумаг, чтобы отметить – Шикова прощаться с ним не захотела.

Секретарша бросила на Никитина сочувствующий взгляд и ушла. Они все теперь забрасывали его этими взглядами.

Во-первых, его разбитое лицо порождало множество домыслов.