Если бы Джонатан был кем-то другим, то я немедленно начала бы ругать его за то, что он сделал со мной на танцполе. Я сказала бы, что это было грубо и оскорбительно, и что я больше никогда не буду с ним разговаривать. Но он не был никем другим, и я не могла отрицать, что любила каждую секунду с ним; я была все еще очарована.

Он взял белую ткань из-под раковины и подставил ее под теплую воду на несколько секунд. Затем потянул меня в угол и задрал мое платье, оголяя бедра.

— Расставь ноги, — прошептал он.

Я раздвинула их и изучала его глаза, пока он мягко вытирал внутреннюю часть моих бедер. Он переместился выше медленным чувственным движением, которое почти подтолкнуло меня к краю снова.

Я попыталась немного овладеть собой, успокоиться, но его взгляд не давал этого сделать. Он взял другую ткань — сухую, и нежно тер меня ею, пока я не стала абсолютно сухой.

Мы сохраняли зрительный контакт, и я подумала, что он собирается что-то сказать — или поцеловать меня, но он просто улыбнулся и коснулся моей руки.

— Ты готова снова присоединиться к своим подругам?

Я кивнула.

Он несильно сжал мою руку и повел наверх, обратно к нашему столику. Как только мы пришли, он предложил сходить еще за одной порцией напитков для Хелен и Сандры.

— Итак? — Сандра улыбнулась. — Действительно ли твой босс — хороший танцор?

— Очень хороший... — Я взяла свой «Мохито» и выпила его залпом.

Сандра подняла бровь, но ничего больше не сказала. Они с Хелен засыпали меня рассказами о двух мужчинах, которых они встретили во время полуночного танца, но я практически не слушала.

Меня все еще загипнотизировало прикосновение Джонатана и, честно говоря, было жаль, что оно закончилось так скоро.

Когда он, наконец, вернулся за стол, то разговаривал с нами, будто мы все знали друг друга в течение долгого времени. К моему большому удивлению и разочарованию, он больше не прикасался ко мне.


***

Джонатан накинул свой пиджак мне на плечи.

— Где ты припарковалась? Я проведу тебя к твоему автомобилю.

— Восточная парковка.

— Хорошо. — Он сжал мою руку, и мы шли в тишине. Затем он помог мне забраться в автомобиль и, прежде чем я успела отъехать, постучал в окно.

— Ты так и не сказала мне, где бы хотела встретиться со мной завтра. — Он улыбнулся. — Ты уже забыла?

— О нет, я просто... Хм, как насчет того, чтобы устроить раннюю пробежку с красивым видом на город? Приблизительно в восемь?

— Звучит великолепно. Где?

— Парк Корона Хайтс?

— Встретимся там. — Он вынул маленькую коробочку из своего заднего кармана и вручил ее мне. — Еще раз с днем рождения, Клэр.

— Спасибо. — Я попыталась не покраснеть, когда поднимала свое окно.

Как только я подъехала к своему дому, то открыла коробочку и сняла тонкий слой шелковой бумаги. Там была записка: «Самой красивой женщине, которую я когда-либо встречал. Дай мне шанс показать тебе, насколько восхитительно нам может быть вместе. Джонатан».

Я закатила глаза и вытащила то, что было под запиской: плетеный браслет с бриллиантами, который выглядел так, будто стоил больше, чем мой дом. Я надела его на запястье и стала наблюдать, как он искрился, рассеивая темноту, после чего задумалась, носила ли я когда-либо что-то вроде него на публике.

Во мне не было уверенности, нужно его оставить или нет, но я знала, что если решу не встречаться с Джонатаном, то отдам браслет.

Я снова посмотрела на коробку и заметила, что на самом дне был плотно свернутый листок бумаги. Я с помощью ногтей достала его и развернула: страница из руководства сотрудника «Стэтхем Индастриз».

Были выделены желтым цветом следующие слова: «Редакция от января 2013: пункт о запрете тесной дружбы данным документом аннулирован. Межличностные отношения между сотрудниками больше не являются нарушением политики компании».


***

Я проснулась в шесть утра и практически вытаскивала Эшли и Кэролайн из их кроватей. Независимо от того, сколько раз я предлагала им лечь спать пораньше при условии, что им рано вставать на работу, они не прислушались.

— У вас есть ваши именные бейджи? Учтите, я не поеду туда, чтобы привезти их вам.

— Да, да. — Они обе застонали и как зомби спустились по ступенькам.

Я наблюдала, как они не спеша начали собираться на работу: гладили свои белые рубашки поло и брюки хаки, еще раз натерли блеском свои кожаные туфли и спорили, чья очередь была ехать за рулем.

— Эшли, я вполне уверена, что сегодня твоя очередь. — Я вздохнула после того, как они начали еще раз подбрасывать монету.

— Пожалуйста, езжайте аккуратно и…

— Успокойся. — Кэролайн застонала. — Нам шестнадцать лет, не шесть, мама. Увидимся позже.

— Хорошего дня на работе. — Я проводила их из дома и подождала, пока их автомобиль не покатился по холму.

Я помчалась наверх в ванную и надела свой самый лестный тренировочный наряд — черно-розовый хлопчатобумажный женский брючный костюм, который обтягивал мои формы, и подходящие черные теннисные туфли.

— Клэр Грэйсен, это не свидание. Это — просто прогулка. Обычная прогулка. — Я посмотрела на себя в зеркале. — Не показывай никаких признаков влечения. Не соглашайся ни на какие свидания помимо сегодняшнего. Это все только потому, что вчера вечером он на танцполе довел тебя до оргазма, и ты потеряла контроль... Это — единственная причина, по которой ты согласилась. После сегодняшнего дня все вернется к строго профессиональным отношениям.

Я вышла на улицу и завела автомобиль, выехала на улицы города, чтобы добраться до окраины парка. Я проезжала по парковке и увидела серебристый «Ягуар», который, вероятно, принадлежал Джонатану.

Сколько же у него ужасно дорогих автомобилей?

— Доброе утро. — Он вылез из машины и улыбнулся мне. — Как ты себя чувствуешь сегодня?

— Чудесно. А ты?

— Прекрасно. Ты хочешь идти или бежать?

— Я хочу бежать.

— Все пять миль5? — Он бросил жакет в свой автомобиль. — Ты уверена?

— Ты не в форме? Ты предпочел бы, чтобы мы проехались вместо этого?

Он засмеялся.

— Я нахожусь в превосходной форме, Клэр. Просто нужно было увериться, что ты достаточно вынослива, чтобы не отставать от меня. — Он одарил меня злобной усмешкой, и я немедленно отвернулась и начала бежать.

Он был возле меня через секунды, и вместе мы побежали по грунтовой дорожке, над которой склонялись деревья. Мы бежали наравне друг с другом, ни разу не останавливаясь, чтобы отдышаться.

Время от времени я могла чувствовать его взгляд, возможно, он даже улыбался, но я была слишком сосредоточена на цели — добраться до конца дорожки.

Бег был моим способом успокоить нервы, заставлял почувствовать себя умиротворенной, и сложно было думать о чем-то другом, когда под ногами был асфальт.

Как только я пересекла пятимильный маркер, то остановилась и взялась за колени. Мне было слышно, как тяжело дышал стоявший рядом Джонатан.

— Большинство знакомых мне женщин не может пробежать и одной мили без остановки, уже не говоря о пяти... — Он казался впечатленным. — Ты всегда была бегуньей?

— Черта с два. — Я опустилась на землю и размяла ноги. — Я раньше очень не любила бегать... Просто делала это в течение последних четырех лет. Сколько времени ты бегаешь?

— Всю мою жизнь. — Он через голову снял свою, демонстрируя вспотевшие кубики пресса. Затем сел рядом со мной. — Это — одна из нескольких вещей, в которых я очень хорош. — Казалось, его слова имели двойной смысл, и отчасти мне хотелось попросить, чтобы он объяснил их, но я помнила речь, которую произнесла себе ранее. Я не должна была совать нос в его личную жизнь, потому что не хотела производить на него неправильное впечатление.

Я откашлялась.

— О... Ну, звучит очень…

— Сколько лет твоим дочерям, Клэр? Если ты не возражаешь, что я спрашиваю.

— Шестнадцать.

— Они — близнецы? — Он поднял бровь. — Они на самом деле одинаковые?

Я кивнула.

— Да, я реально не могла их различить, пока им не исполнилось три года. Именно тогда у них начали развиваться свои собственные маленькие лица и…

Стоп. Это лишнее. Придерживайся основной информации...

— Ты планируешь закончить предложение? — Он улыбнулся.

Я не отвечала. Я была поймана в ловушку стекающими по его скульптурной груди каплями пота, великолепными глазами и улыбкой «я-чертовски-хорошо-знаю-что-ты-меня-хочешь» улыбкой.

Я медленно встала и стряхнула грязь с задней части моих штанов.

— Хм... Нам, вероятно, теперь надо вернуться. Думаю, нам следует снова пробежаться.

— Чтобы тебе не пришлось говорить со мной?

Да.

— Нет, не поэтому. Я уверена, что у тебя есть миллион других вещей, которые ты мог делать прямо сейчас, так что…

— Никаких. Я освободил все свое утро для тебя.

Проклятие...

— Это... — Я отвела взгляд. — Это очень мило с твоей стороны, но у меня есть время только для пробежки, поэтому…

— Клэр, вчера вечером ты сказала мне, что свободна, и я абсолютно уверен, ничего не изменилось с тех пор. Мы с тобой — на свидании, и так как у нас не будет ланча или ужина, мы пойдем назад вместе. Тогда наше «ужасное» свидание, на которое я, очевидно, вынудил тебя прийти, закончится, и ты сможешь притвориться, будто у тебя есть какие-то дела.

Я попыталась не улыбнуться, но не смогла справиться с этим.

— При условии, что мы закончим к полудню. У меня действительно есть кое-какие планы на сегодня.

— Например, какие?

— Я должна рассмотреть еще несколько идей для предстоящей кампании sPhone blue. Мистер Барнс хочет, чтобы мы к понедельнику выбрали фаворита, и он должен быть удивительным...

— Кстати говоря, почему ты так ненавидишь свою работу?

— Сказать генеральному директору, почему я ненавижу свою работу? Я так не думаю.

— Я не приму на личный счет. — Он показал мне жестом, чтобы я начала идти около него. — Я действительно хочу знать.

— Нет, не хочешь. — Я засмеялась.

— Скажи мне.

Я вздохнула.

— Вкратце: вознаграждения работникам оставляют желать лучшего, автомобили все время эвакуируются с парковки, директорам нужно разрешить сверхурочное время, по крайней мере, пятнадцать часов в месяц, а работать два года только для того, чтобы иметь право на одну неделю отпуска? Это смешно. О, и какой смысл предлагать бесплатный кофе, если его почти никогда нет, а когда есть, то на вкус он как дерьмо? Просто не предлагайте его никому и экономьте свои деньги. И давай не будем поднимать тему про того мотивирующего идиота, который заставил нас поставить кресла-мешки в наши кабинеты и дал нам «Дзен-дневники». Я могла бы предложить вам куда лучший способ потратить два миллиона долларов.

Джонатан прекратил идти и посмотрел на меня, прямо в мои глаза. Он был тих в течение долгого времени, а затем расхохотался.

— Ты всегда так груба?

— Ты попросил правду.

— Я думаю, что извлек урок. — Он улыбнулся и начал снова идти.

Я думала, что он задаст мне больше вопросов, или что я буду вынуждена попросить, чтобы он сделал нашу прогулку немного спокойней, но на самом деле я наслаждалась тишиной; и у меня было чувство, что он тоже.

Не успев опомниться, вдалеке я увидела автостоянку, а прямо перед собой — маркер в четверть мили.

Джонатан последовал за мной к моему автомобилю, и прежде чем я успела открыть дверь, он мягко схватил меня за плечи и развернул. Он снова изучал мои глаза.

— Я знаю, что мы не много говорили, но я прекрасно провел сегодня время, Клэр.

— Я тоже...

Тишина.

Я чувствовала, как он пальцами пробежался по моим влажным волосам, а потом и его накаченную грудь, прижатую к моей.

Мое сердце колотилось с абсолютно новым ритмом, и, независимо от моих попыток совладать с собой, оно билось все более дико.

— На этой неделе я собираюсь в Нью-Йорк на конференцию... — Он поправил мой напульсник. — Я могу пригласить тебя на ужин, когда вернусь в субботу?

НЕТ... Нет, ты не хочешь, чтобы он подумал, что все может пойти дальше... Это не должно превратиться в событие каждых выходных. Этого не произойдет... Отворачивайся от него и…