Хелен, стоящую за прозрачной перегородкой, Мэтт так и не заметил. Оправив юбку и нацепив налицо профессионально-любезную улыбку, она открыла дверь кабинета и двинулась вперед. Его глаза, взгляд которых устремился в ее сторону, были темно-карими, а улыбка, приподнявшая уголки губ, куда более искренней, чем ее собственная.

— Добрый вечер, мистер Редмонд, — поприветствовала Хелен, протягивая руку. — Очень рада вас видеть.

Ее ладонь он не столько сжал, сколько просто задержал в своей. Глядя при этом ей в лицо с прямотой, которую она находила несколько смущающей.

— Зовите меня просто Мэтт.

В реальности, не искаженный телефоном, тембр его голоса был глубоким, мягким и очень приятным. Хелен даже подумала, что он вполне мог заниматься когда-то пением. Темно-карие глаза, золотисто-коричневая от постоянного пребывания под солнцем кожа лица… Мэтт всем своим видом производил впечатление сильного человека. Причем не только физически — он излучал также немалую внутреннюю силу.

— Ну тогда я просто Хелен, — произнесла она, высвобождая ладонь из его руки. — Спасибо, что нашли время зайти к нам в редакцию. — Ей был неприятен звук собственного голоса. Такое впечатление, будто она общается с деловым партнером.

— Для меня это было совсем нетрудно, — проговорил Мэтт. — Тем более что это доставило огромную радость моей дочери.

Хелен улыбнулась, припомнив возглас восторга, донесшийся до нее через телефонную трубку.

— Да, я слышала, как она ликовала.

— Она считает, что я должен почаще выбираться в свет.

— Что ж, юным девушкам свойственно беспокоиться за своих отцов.

— Но в данном случае она, возможно, права.

— А где ее мать? — полюбопытствовала Хелен, прежде чем успела спохватиться.

— Моя бывшая жена живёт в Квинсленде. Время от времени Эли бывает у нее, но по большей части с момента развода живет со мной. Вернее, жила, пока не поступила в университет. — Умолкнув, Мэтт оглядел редакционный зал. — Ну а вы как?.. Мне кажется, работа здесь отнимает у вас немало времени. Гораздо больше, чем следовало бы.

— Но я люблю свою работу, — сказала Хелен. И после паузы признала: — Хотя вы, конечно, правы — я занята здесь с утра до вечера.

Она уловила в своем голосе нотки сожаления, и это ее несколько удивило. И вообще разговор довольно быстро приобретал слишком личностный характер.

— Через минуту я буду свободна, — произнесла она, возможно, с излишней резкостью. — И тогда мы сможем пойти где-нибудь посидеть.

— Что ж, отлично.

Они вместе прошли к ней, и Мэтт не спеша приблизился к окну, чтобы взглянуть на эффектную перспективу Сиднейской гавани с перекинувшимся через нее мостом. Хелен же подошла к столу, не понимая, почему этот просторный кабинет стал вдруг каким-то маленьким. Несмотря на то, что она стояла у дальнего конца стола, ей все равно казалось, будто Мэтт находится совсем рядом.

— Впечатляющая картина, — заметил спокойно ее гость.

— Одно из преимуществ, которые дает занимаемый мной пост, — отозвалась Хелен, принявшись выключать компьютер. Между делом она взглянула в сторону окна. И когда заговорила снова, ее интонация была уже более мягкой. — Отсюда чудесный вид, ведь правда? Признаться, я часто им любуюсь.

— Интересно, — продолжил Мэтт, — как выглядели эти места две сотни лет назад, при первых колонистах? До того как были вырублены леса, до появления небоскребов и этого моста?

— Думаю, и тогда картина была впечатляющей, — улыбнулась Хелен. — Но моста мне бы не хватало. Я как-то привязалась к этой металлической громаде. — Она забросила в портфель кое-какие бумаги.

Мэтт меж тем повернулся к ней, и Хелен снова ощутила некоторую неловкость. На ней был черный костюм с короткой обтягивающей юбкой, под пиджаком — белая шелковая блузка, на ногах — черные элегантные туфли. Она знала, что выглядит отлично, и, тем не менее, предпочла бы быть одетой несколько иначе. Чтобы ее вид был менее деловым и официальным.

— И это все, что вам нужно? — спросил Мэтт.

— Что именно? — не поняла Хелен.

— Ну, вот это. — Он обвел рукой помещение. — Полагаю, вам пришлось немало потрудиться, чтобы попасть сюда. Вы мечтали именно об этом?

Хелен уже хотела ответить утвердительно, но затем перевела взгляд на папку в своих руках. В ней лежали фотографии, доставляющие ей столько терзаний. Если весь смысл ее жизни заключался в работе, то почему она так мучается по поводу опубликования скандальных материалов? Разве пресса не занимается этим изо дня в день?

— Мэтт, я могу поинтересоваться вашим мнением по одному вопросу? — Эти слова сорвались с языка, прежде чем она успела одуматься.

— Конечно.

Ей не следовало обсуждать данную тему с кем бы то ни было, а уж тем более с этим человеком, которого она едва знала. И, тем не менее, она собиралась это сделать.

— Я никак не могу решить, как мне поступить с одним материалом. — Она показала ему коричневую папку.

— А что здесь? — спросил Мэтт.

— Одна история, и весьма громкая. Сенсация, которая моментально поднимет рейтинг моего журнала.

— И что, возникла какая-то проблема?

— Не совсем так. — Хелен вздохнула. — Это касается двух известных киноактеров. Точнее, их весьма специфических взаимоотношений.

— Понятно. — Как ни удивительно, Мэтт не проявил какого-либо любопытства. Хелен ожидала, что он поинтересуется именами, но этого не произошло.

— Этот материал в случае публикации наверняка разрушит их семьи, — с некоторой торопливостью продолжила она, чувствуя на себе взгляд Мэтта. — А также, возможно, и карьеры.

— Тогда почему вы хотите его обнародовать? — Он, казалось, был искренне озадачен.

— В том-то и дело, что не хочу. — Ее слова были абсолютной правдой. — Однако это сенсация, причем, эксклюзивная, а моя работа заключается в том, чтобы делать журнал более успешным, и данный материал очень бы в этом помог.

— Даже такой ценой?

— Но ведь репортеры — публичные люди, зарабатывающие деньги на «жареных» фактах, на освещении подробностей личной жизни известных личностей. И потому подобная публикация вполне соответствовала бы правилам игры. — Произнося эти слова, Хелен осознавала, насколько неубедительно они звучат. Да и верила ли она им сама?

— Я имел в виду не ту цену, которую придется заплатить этим актерам, — негромко пояснил Мэтт.

Эти слова задели в ней какую-то внутреннюю струну. Не зная, что ответить, она отвела взгляд, забросила папку в ящик стола и повернула ключ.

Затем они вместе направились к лифту. Створки раздвинулись сразу же после нажатия кнопки вызова. До самого первого этажа они оба не проронили ни слова, и Хелен лихорадочно соображала, как ей вести себя дальше. Вообще она собиралась отвести Мэтта в близлежащий бар — небольшой, стильный и довольно шумный. Это было идеальным местом для того, чтобы пропустить по стаканчику с человеком, которого вряд ли когда-либо встретишь вновь. Но она решила поменять первоначальное намерение. Ведь Мэтт был не из той когорты лощеных типов из журналистской среды, с кем ей обычно приходилось иметь дело. И она уже давно не коротала с кем-либо вечер исключительно в личных интересах.

— Куда бы вам хотелось пойти? — поинтересовалась Хелен, когда из сверкающего мрамором вестибюля они, миновав прозрачные раздвижные двери, вышли на улицу.

Мэтт скользнул взглядом по многочисленным прохожим, шагающим по тротуару, по заполненной машинами проезжей части.

— Туда, где тихо и спокойно. Чтобы можно было без помех пообщаться. И хорошо бы с видом на залив, где побольше свежего воздуха.

Хелен застыла в некоторой нерешительности. Она вдруг поняла, куда ей хотелось бы отвести Мэтта. Она уже так давно не бывала в том месте. Возможно, это не совсем то, чего он ожидает, но у нее не было ни малейших сомнений, что ему там понравится.

— Тут неподалеку имеется один уютный уголок.

— Места нужно бронировать заранее или благодаря вашим связям мы и так получим лучший столик?

Хелен вскинула руку, чтобы остановить такси.

— Там, куда мы отправимся, места есть всегда и для всех.

Когда они переехали через мост, таксист, следуя ее указанию, сразу же свернул и, съехав по широкой дуге вниз, остановился под первым пролетом возле огромного каменного пилона.

Выбравшись из машины, Мэтт посмотрел вверх, откуда доносился приглушенный шум двигающегося транспорта.

— Признаться, не совсем обычное местечко, — проговорил он.

— Здесь неплохо, — отозвалась Хелен. — Следуйте за мной.

Получая от ситуации определенное удовольствие, она повела Мэтта к ряду магазинчиков, которые выстроились вдоль узкой дороги, спускающейся к самой воде. Заведение, где продавалась жареная рыба с чипсами, находилось рядом с павильоном, заполненным множеством разнообразных бутылок. Она отправила Мэтта покупать пиво, сама же пошла заказывать для них обоих ужин.

Затем они проследовали по длинному травянистому склону парка, прислушиваясь к отдаленному гулу мчащихся по мосту машин, и уселись на деревянную скамью, откуда открывался чудесный вид на гавань и расположенный напротив оперный театр. С каждой минутой становилось все темнее, и прожектора, освещающие здание оперы, придавали ему таинственный вид. По темной водной глади скользили отраженные огни паромов и небольших теплоходов, а по ту сторону залива, создавая впечатляющий задний план, устремлялись ввысь небоскребы делового центра.

— Это должно бы быть завернуто в старую газету, — сказал Мэтт, раскрывая коробку с картошкой и рыбой.

— Теперь подобная упаковка не соответствует санитарным нормам, — отозвалась Хелен. — Но я думаю, когда такая еда заворачивалась во вчерашние новости, вкус у нее был гораздо лучше.

Они ели и пили пиво, разговаривая о самых разных вещах. О раскинувшейся перед ними перспективе, о мосте, о грандиозном здании оперного театра. Хелен даже не припоминала, когда она в последний раз вела столь продолжительные беседы на темы, не имеющие отношения к ее работе.

В этом уединенном месте они были не одни — неподалеку под парковым фонарем сидела какая-то девушка, склонившаяся над книгой. Очевидно, она начала читать еще засветло, однако и сейчас не желала прерываться. Под конец она достала из кармана свой мобильник и раскрыла его, чтобы плеснуть дополнительный свет на последние страницы. Затем со вздохом удовлетворения захлопнула книгу и, поднявшись, ушла, так и не заметив, что за ней кто-то наблюдал.

— Когда-то и я также читала, — проговорила Хелен. — Только тогда у меня не было мобильного телефона, и я использовала фонарик.

— Вы любите читать?

— В последние годы у меня не так уж много времени, чтобы читать для собственного удовольствия, — с некоторой грустью ответила она. — Но в детстве я буквально проглатывала все, что попадалось мне в руки. И израсходовала гору батареек, читая под одеялом с фонариком, когда мать выключала свет.

Мэтт засмеялся.

— У меня было то же самое. И я по-прежнему много читаю, только теперь у меня есть возможность жечь свет хоть всю ночь.

— Да, становясь взрослым, человек приобретает кое-какие преимущества.

— Несомненно.

— Было время, когда я и сама хотела стать писательницей, — тихо призналась Хелен.

— А разве вы ею не стали? Ведь журналистика тоже в чем-то сродни писательскому труду.

— Возможно, — пожала она плечами. — Только я мечтала стать романисткой. И написать величайший австралийский роман. Я даже начинала две разные книги.

— И что вам помешало продолжить?

— Жизненные обстоятельства. Мечты не всегда сочетаются с действительностью.

— Но, наверное, не стоит все же окончательно отказываться от своих намерений, — сказал Мэтт.

— А у вас было желание, которое не удалось реализовать так, как представлялось? — поинтересовалась Хелен.

— Думаю, так случается у многих, — ответил он. — Но это не значит, что надо махнуть на себя рукой. Особенно если у тебя есть цель в жизни.

Хелен не могла не признать его правоту. Да, она действительно отказалась в свое время от своей мечты. Но быть может, еще не поздно наверстать упущенное?

— Вы ведь увлекаетесь поэзией? — вымолвила она после некоторого молчания. — Это несколько необычно в наше время.

— В самом деле? — улыбнулся он. — Но вы тоже к ней неравнодушны, значит, мы похожи.

Хелен не нашла, что ответить на эти слова. Но в этом и не было необходимости. Какое-то время они просто сидели и наслаждались тишиной.

Затем Мэтт взглянул на свои часы.

— Не хотелось бы завершать столь чудесный вечер, но мне пора. Мне еще предстоит неблизкий путь обратно.

— То есть вы прямо сегодня возвратитесь на свою ферму?