Стоя в очереди к кассе, Хелен вдруг подумала, что она в первый раз собирается готовить сразу на двоих в своей нынешней квартире. Эта мысль заставила ее слегка нахмуриться. Неужели она до такой степени одинока?.. Да, именно так, похоже, и было. Но возможно, что отныне все будет иначе.

Стоявшая впереди покупательница, расплатившись, отошла, и Хелен принялась выкладывать из корзины набранные продукты. Этот специализированный магазин она замечала неоднократно, но делала покупки здесь впервые. Цены тут, конечно, были высокие, но ассортимент того стоил. На закуску она взяла копченую семгу, а для основного блюда — куриные грудки, которые подаст под соусом из эстрагона. А вот десерта, к сожалению, не будет, поскольку для его приготовления она не обладала достаточными кулинарными способностями, и подобные блюда у нее никогда толком не получались. Но взамен она предложит немалый выбор сыров, и Мэтт наверняка останется доволен. Расплатившись за покупки, Хелен вышла на улицу, где стоял ее служебный автомобиль. Она оставила пакеты на заднем сиденье и, попросив водителя подождать еще немного, отправилась в находившийся неподалеку винный магазин. И уже покидала его, когда заметила в потоке прохожих знакомое лицо. Поймав ее взгляд, этот мужчина тотчас же поспешил отвернуться — такое впечатление, будто он ощущал перед ней какую-то вину. Покопавшись в памяти, Хелен вспомнила, что это был фотограф, занимавшийся несанкционированными съемками различных знаменитостей. Время от времени она приобретала через агентство его снимки, но никогда не имела с ним дела напрямую. К тому моменту, когда в памяти всплыло его имя, мужчина уже скрылся из виду, и Хелен почти сразу же о нем забыла.

Оказавшись дома, она первым делом отправилась под душ и вышла из ванной минут через десять уже в длинной хлопковой юбке и легком топике, отороченном кружевной полоской. Сегодня ей хотелось надеть что-то кардинально отличающееся от сшитых на заказ костюмов, в которых она появлялась на работе. Ее влажные волосы были тщательно расчесаны, на лице — никакой косметики. Хелен чувствовала себя гораздо моложе и даже как-то легче, сбросив на время образ редактора крупного журнала.

Сигнал домофона раздался, когда она нарезала овощи для салата.

— Мэтт, это ты? — спросила Хелен, сняв трубку.

— Да, я. Привет. — Его голос был несколько изменен техническим устройством, но, тем не менее, вполне узнаваем.

Нажав на клавишу, она открыла дверь подъезда, благодарная домофону за то, что у нее есть время ополоснуть руки и привести в порядок волосы до того, как Мэтт окажется у двери квартиры.

И вот он перед ней — высокий, загорелый, мужественно-красивый. Хелен ощутила в груди легкий трепет. На плече у Мэтта висела небольшая спортивная сумка. Уж не значит ли это, что…

— Привет, — улыбнулась она и, привстав на цыпочки, чмокнула его в щеку.

Мэтт слегка склонился навстречу ее губам, и Хелен заметила некоторую озабоченность на его лице.

— Что-то случилось? — спросила она.

— Да нет, ничего особенного. — Шагнув в прихожую, Мэтт опустил сумку на пол. — Просто возле твоего дома мне попался какой-то человек с фотоаппаратом. И, похоже, он меня щелкнул.

— Хм… Странно.

Пройдя через комнату, Хелен раздвинула застекленные дверии вышла на балкон. Мэтт проследовал за ней, и они вместе посмотрели поверх ограждения на крыльцо подъезда, расположенное двенадцатью этажами ниже.

— С такой высоты трудно что-либо разглядеть, — сказала Хелен.

— Неужели? — Мэтт указал на мост, занимающий центральное место в открывающейся перспективе. — Даже эту громадину?

Она засмеялась, позабыв об упомянутом человеке с фотоаппаратом.

— Да, данный объект действительно впечатляет.

— Однако оперного театра отсюда не видно, — посетовал он. — Думаю, для подобных апартаментов такое недопустимо.

— Ну, я собиралась потребовать, чтобы та опора, что его заслоняет, была снесена, — поддержала шутку Хелен. — Но потом передумала. Оперный театр здесь практически у всех маячит перед глазами, поэтому пускай из моих окон будет свой особый, нестандартный вид.

Засмеявшись, они вернулись в комнату.

— Я, кстати, кое-что тебе привез. — Присев у своей сумки, Мэтт извлек из нее большую обувную коробку коричневого цвета.

— Обычно мужчины преподносят женщинам цветы. Или же духи. А ты, значит, решил меня обуть? — Приняв коробку, Хелен стала ее открывать.

— Это специальные сапоги для верховой езды, — пояснил Мэтт. — Я не хочу, чтобы в следующий раз, приехав ко мне на ферму, ты испортила очередную пару своих изящных туфелек.

Губы Хелен изогнулись в печальной улыбке. Будучи в гостях у Мэтта, для катания на лошади она позаимствовала сапоги Эли, но те оказались ей не совсем впору. Поэтому в остальное время она так и носила собственные модельные туфли, которые теперь валялись в мусорном бачке, заляпанные грязью и конским навозом.

Хелен перевернула сапоги подошвами вверх.

— Но как ты догадался, какой размер мне нужен?

— Признаюсь честно: я исследовал твою обувь, когда ты была у меня. Может, примеришь?

— Прямо сейчас? — заколебалась она.

— А почему бы и нет?

Пожав плечами, Хелен направилась в спальню за носками.

Сапоги оказались ей в самый раз.

— Вообще они очень удобные, — сказала она Мэтту и, приподняв подол, выставила одну ногу вперед. — Но я думаю, они не совсем гармонируют с этой юбкой.

— Ну не знаю, — протянул он. — Для кого-то подобное сочетание может показаться очень сексуальным.

У нее даже перехватило дыхание. Подняв голову, Хелен заглянула в его глаза.

— В самом деле? — невинным тоном произнесла она.

— Конечно.

Мэтт одним шагом преодолел разделявшее их расстояние и, мягко взяв Хелен за плечи, приник к ее губам. И этот поцелуй длился, казалось, целую вечность.


Просыпалась Хелен постепенно. Сквозь опущенные веки чувствовалось, что в окна спальни вовсю струится солнечный свет. Потянувшись, она открыла глаза, и первое, что она увидела, — это коричневые сапоги для верховой езды, лежащие на ковре у самой двери. Мэтт отбросил их туда накануне вечером после того, как не спеша стянул с ее ног. Мэтт вообще все делал тщательно, уделяя немалое внимание деталям. Не этим ли объяснялось ее нынешнее состояние? Возможно, ее тело даже излучало сияние — настолько хорошо она себя чувствовала.

Вторая половина кровати пустовала, однако простыни еще хранили тепло, оставленное телом Мэтта, а от подушки исходил его запах — запах солнца, свежего воздуха и всей той силы и благости, что есть в земле.

Хелен нашла Мэтта на кухне, где он варил кофе. Услышав шаги, он обернулся, и его улыбка тотчас же окутала ее теплом, которого она никогда прежде не испытывала.

Она приняла из его рук протянутую кружку.

— Я тут подумал, — проговорил Мэтт, прихлебывая свой кофе, — как ты посмотришь на то, чтобы познакомиться сегодня с Эли?

— Разве тебе не нужно спешить обратно, чтобы задать корм лошадям? — спросила Хелен.

— Нет, я нанял помощника, — ответил он. — Но если тебе не хочется встречаться с моей дочерью, я это пойму.

— Я с радостью с ней познакомлюсь, — заверила она. — Но только ей сразу станет ясно, что ты провел ночь у меня.

— Эли весьма догадлива, — сказал Мэтт. — Она все поймает. Надеюсь, тебя это не очень беспокоит?

Любовь к дочери была буквально написана на лице Мэтта. Но в это утро Хелен видела в его глазах и кое-что еще. Вряд ли это было выражение любви к ней самой, но, тем не менее, похожее чувство в них присутствовало.

— Ну что ж, звони ей, а я пока пойду приму душ, — проговорила Хелен.

— Хорошо… А после звонка мне можно будет зайти и потереть тебе спинку?

Квартиру они покинули ближе к полудню и, войдя в лифт, как подростки взялись за руки. Это было так здорово!

Подозрительную группку из четырех человек Хелен заметила, едва они с Мэттом шагнули из лифта в вестибюль. Эти люди неспешно прогуливались по тротуару возле самого дома. Резко остановившись, она выпустила руку Мэтта.

— Черт!..

— Что такое? — не понял он.

— Видишь тех типов на улице? — спросила она. — Нет ли среди них того, кто сфотографировал тебя вчера?

— Да, вон тот, в синей рубашке. Ты его знаешь?

— Это папарацци, — объяснила Хелен и потянула Мэтта в дальний угол вестибюля, пока их не успели засечь снаружи.

— Он работает в твоем журнале? — На его лице отразилась некоторая озабоченность.

— Нет, он свободный охотник. Мы публиковали пару его снимков, но вообще он продает их всем желающим.

— И что он здесь делает?

— Вчера он видел, как я выходила из магазина, — ответила Хелен. — И, должно быть, сопроводил меня до дома в надежде на интересный снимок. Именно поэтому он и сегодня здесь ошивается.

— И кого он хочет заснять? Меня?

— Нас с тобой. Вместе. Потому что есть издания, готовые за это заплатить.

Мэтт удивленно покачал головой:

— Но почему? Какое им до нас дело?

— Это связано с моим положением, ведь я достаточно заметная персона. Случалось, и попадала уже в колонки с различными слухами, но еще ни разу… в подобном ракурсе.

— Ну, тогда давай вернемся обратно и подождем, пока он не исчезнет.

— Он никуда не уйдет, — возразила Хелен. — Скорее всего, дежурил тут всю ночь и теперь не уберется отсюда, пока не добьется желаемого. К тому же он уже не один. Его коллеги, как видно, пронюхали, что он за кем-то охотится, и тоже начали слетаться. Так что теперь они будут конкурировать — кто предоставит наилучший снимок, тот и получит наибольший куш.

— Но мы можем просто не обращать на них внимания, — предложил Мэтт. — Дать им понять, что нам все равно.

— Не сработает, — вздохнула Хелен. — Они будут следовать за нами повсюду.

— Как?.. И до общежития Эли?

Хелен кивнула.

— Да если они только приблизятся к моей дочери, я им… — Судя по голосу, теперь уже Мэтт был возмущен по-настоящему.

— Не сомневаюсь. — Хелен положила ладонь на его руку.

— Н-да… Ваше журналистское сообщество — довольно странный мир, — проговорил он. — И как ты можешь в нем существовать?

— Порой я сама задаю себе тот же вопрос, — ответила она.

После непродолжительного размышления Хелен остановилась на наиболее приемлемом варианте решения проблемы.

— Думаю, я смогу их отвлечь. — Впервые за всю свою карьеру она испытывала некоторый стыд за собственную профессию. — Тебе придется пока задержаться. Выйдешь чуть позже, и желательно, чтобы они тебя вообще не видели.

— Но что именно ты предлагаешь?

— Где сейчас твоя машина?

— За ближайшим углом. Припаркована у бордюра.

— Отлично. — К Хелен вернулась ее обычная деловитость. — В общем, так: я отвлеку их, уведу за собой, а ты, как только у подъезда будет чисто, выходи из дома и уезжай.

— А как же наши планы?

— Мэтт, они будут пасти меня все выходные, — мягко произнесла она. — Поэтому у нас вряд ли что-то получится.

Он согласно кивнул.

Хелен не знала, что тут еще можно сказать.

Они в молчании вернулись в квартиру, и Мэтт забрал свою сумку. Спускаясь в лифте, они опять держались за руки, только теперь все было иначе — они сжимали ладони друг друга скорее ради утешения.

— Ты вернешься домой сегодня вечером? — поинтересовалась Хелен, когда они вновь оказались в вестибюле.

— Да. И как только приеду, сразу же тебе позвоню. — Мэтт мягко стиснул ее ладонь и ободряюще улыбнулся. — Но ты уверена, что именно так и нужно поступить?

— Абсолютно.

— Ну что ж, будь осторожна.

— Непременно. — Приподнявшись на цыпочках, Хелен чмокнула Мэтта в щеку, после чего направилась к выходу.

Едва она миновала раздвинувшиеся перед ней прозрачные двери, стайка фотографов, слоняющихся по тротуару, тотчас же оживилась.

— Хелен, кто он? Это ваш близкий друг?

Прозвучавшие вопросы сопровождались щелканьем фотоаппаратов.

— Вы о ком? — Спускаясь по ступеням, Хелен заставила себя улыбнуться.

— Вы прекрасно знаете, кого мы имеем в виду, — отозвался один из репортеров.

— Это кто-то из ваших фермеров?! — выкрикнул другой.

— Ребята, — усмехнулась Хелен, начав переходить дорогу, — я понятия не имею, о чем вы говорите.

Папарацци устремились за ней, создавая помехи уличному движению.

Не переставая улыбаться, она подошла к киоску, расположенному у выхода на платформу электрички. На лице продавца застыло выражение явного изумления.

— Добрый день, — поприветствовала его Хелен.

— Э-э… Здравствуйте, — отозвался тот.