Донна кивнула, и он направился к гаражу. Прибытие почтового самолета — это событие, от него нельзя отмахнуться. Потому что в противном случае, возникали проблемы вроде той, когда она едва не рассталась с жизнью. А если бы Питер не отошел от нее сейчас, она могла бы лишиться сердца.

Питер шагал к гаражу, не сомневаясь, что Донна смотрит ему вслед. И боролся с желанием повернуть обратно, чтобы заключить ее в объятия и поцеловать.

Оседлав заведенный мотоцикл, он устремился в сторону взлетно-посадочной полосы, но рев мотора был не способен заглушить голос Донны, по-прежнему звучавший в его ушах, а бьющий в лицо поток воздуха — развеять запах ее волос. Питер сжимал руль с такой силой, будто хотел скрутить его в бараний рог. Там, у крыльца, глядя на Донну, в волосах которой блестел снег, он вдруг ощутил себя чуть ли не школьником во время первого свидания. Она была само очарование. Нежная кожа лица с россыпью веснушек уже начала бронзоветь, а в ее изумительных глазах можно было запросто утонуть. Что с ним почти и произошло. Ему очень хотелось ее поцеловать, но он опасался ее реакции на такой смелый шаг. А вдруг он ей вовсе не нравится?..

Из-за превышения обычной скорости в одном месте Питер едва не завалился, лишь чудом сумев сохранить равновесие. А на взлетно-посадочной полосе его уже поджидал летчик, наблюдавший за тем, как он гонит на своем «байке».

— Добрый день, — поприветствовал пилот, как только стих рев мотора.

Питер также поздоровался и принял протянутый пакет с почтой.

— В самолете у меня еще заказанный тобой товар, — сообщил летчик, с некоторым недоумением глядя на мотоцикл.

— Остальное можно пока оставить под навесом, — сказал Питер. — Приеду потом на машине и заберу.

— Хорошо.

И они принялись выгружать коробки.

— Как поживает Донна?

Эти слова несколько озадачили Питера, но в следующую секунду он вспомнил, что девушка прибыла сюда на этом же самом почтовом самолете.

— Нормально, — отозвался он.

— Вроде бы неплохая девушка. Надолго она у вас?

Вопрос был вполне обычным, но Питер не знал, как на него ответить. Поэтому, пробормотав что-то неопределенное, он поспешил перевести разговор на погоду, состояние дорог и предстоящий сезон гуртования. Закончив выгрузку, они поговорили еще несколько минут, после чего пилот, взглянув на солнце, снова уселся за штурвал и поднял самолет в небо, чтобы отправиться дальше.

Питер вновь оседлал мотоцикл.

Нужно было отвезти почту домой, а затем пригнать сюда машину, чтобы забрать доставленные припасы. Вообще ему много чего нужно было сделать, в том числе и поговорить с Донной. Но вместо того чтобы отправиться прямиком на ферму, Питер погнал мотоцикл к тому единственному месту, где он мог все основательно обдумать.

Извилистая речка неспешно несла свои воды меж скальных выступов почти у самого края простирающейся далее пустыни. Она не только дала ферме ее название, но и стала для нее настоящей животворной артерией. Даже в наиболее засушливые годы в самых глубоких ямах русла все равно оставалось какое-то количество воды. Питер подъехал к невысокому холму возле одного из изгибов и, оставив мотоцикл у подножия, взошел на вершину. Отсюда открывался изумительный вид на равнину, протянувшуюся вплоть до фермы, и на красные горы, высящиеся вдали. Этот холм был одним из его любимейших мест еще со времен детства. Карен тоже нравилось тут бывать, и именно здесь она сейчас и лежала.

Некоторое время Питер просто стоял и смотрел на глыбу красного песчаника, служившую надгробием. Он сам приволок сюда этот камень и выбил на нем имя покойной жены. Одно лишь имя — Карен. Для него этого было более чем достаточно.

Затем Питер положил ладонь на гладкую поверхность камня, как делал всякий раз, когда здесь бывал. И, прикрыв глаза, стал вспоминать лицо жены. Ее темно-карие глаза представить было нетрудно, потому что точно такие же глаза были у близнецов. Кроме того, у Карен были темные волнистые волосы, а также лучшая в мире улыбка, которая и привлекла его в ней в первую очередь. Для него было очень важно сохранять способность в любой момент вспомнить улыбку покойной жены.

Лицо, возникшее перед его мысленным взором сейчас, имело пленительную улыбку. Однако это была не Карен.

В те несколько мгновений у лестницы, ведущей на веранду, что-то произошло. Меж тем как рассыпавшиеся комки таяли под палящим солнцем, а Донна смахивала с его щеки частички снега, в нем начало что-то пробуждаться от долгого сна. И это было не только физическое желание, хотя оно захлестнуло его подобно циклону. Нет, здесь присутствовало нечто большее. То, чего он не испытывал очень продолжительное время.

Открыв глаза, Питер вновь посмотрел на выбитое на камне имя.

— Прости меня, Карен.

Он почувствовал, как к его глазам подкатывают слезы. Были ли они вызваны мыслями о покойной жене? Или о своем одиночестве, ставшем его неизменным спутником все последние годы?

Повернув голову, Питер посмотрел в сторону фермы, где Донна, вероятно, кормила близнецов обедом. Интересно, думает ли она о нем и о том, куда он запропастился?

Питер просидел на холме довольно долго. И поднялся на ноги с уже обдуманным решением. До завершения гуртования он не мог что-либо предпринять, но как только с этим делом будет покончено, Донна вернется туда, откуда прибыла. Потому что однажды он уже завлек сюда, в их суровые края одну женщину, которая здесь погибла, и он не мог допустить, чтобы подобное случилось снова.

С этой мыслью Питер и спустился с холма, ни разу не оглянувшись на одинокий камень на его вершине.

Глава 8

— Так, всем спасибо. Пока буду смотреть, что получилось, можно сделать перерыв. — Молли опустила фотоаппарат. — Если все отлично, сразу же приступим к следующей серии.

Модели расслабились, между ними завязался какой-то разговор, а Молли прошла к своему ноутбуку, чтобы перекинуть в него только что сделанные снимки. Данная фотосессия была посвящена модным аксессуарам, и помещение было завалено дизайнерской обувью, сумочками и соответствующей им одеждой. Съемки проходили на фабрике, производящей кафельную плитку, и модели поочередно выставлялись на фоне того или иного демонстрационного панно. Образцы же плитки были самые разные — от обыкновенных терракотовых прямоугольников до настоящих произведений искусства, раскрашенных от руки и покрытых глазурью. Молли получала немалое удовольствие от сегодняшней работы.

Она подошла к столику, где находился ноутбук, и стала искать кабель для подсоединения фотоаппарата.

— Какой очаровашка!

Обернувшись, Молли обнаружила за спиной одного из модельных парней, который смотрел на экран. Пребывая в режиме ожидания, компьютер прокручивал подборку ее любимых фотографий, и сейчас он как раз демонстрировал изображение Грега, чье лицо было подсвечено пламенем, бушевавшим среди тростника.

— Он, случайно, не гей? — с надеждой осведомился подошедший.

Молли вспомнился тот вечер, когда она делала этот снимок. И тот единственный поцелуй под окрашенным заревом небом.

— Сочувствую, Дрю, но здесь у тебя никаких шансов.

Театрально вздохнув, парень отошел, Молли же продолжила взирать на фото Грега. Дрю, конечно, имел все основания для огорчения — образ действительно получился эффектным. По правде говоря, Молли была несколько смущена тем, что кто-то посторонний увидел нечто сугубо личное, только ее. Хотя откуда Дрю знать, что этот снимок относится к числу таких? Скорее всего, он решил, что Грег тоже модель из какого-нибудь другого агентства. Тем более что для подобной работы у того имеются все внешние данные.

Молли вздохнула и, загрузив компьютер, приступила к перекачиванию сделанных сегодня фотографий. Ей нужно заниматься делом… К тому же Грег даже не ответил на ее послание по электронке.

— Добрый день, Молли!

Она обернулась, чтобы поприветствовать вновь прибывшего.

— Привет, Чатри.

— Я привез для тебя самое лучшее.

Чатри поместил на стол доставленный ящик и, открыв его, явил взору коллекцию изящнейших ювелирных изделий. Этот невысокий человек с живыми глазами осваивал свое ремесло на ювелирных фабриках у себя на родине в Таиланде, а перебравшись в Австралию, основал здесь собственное дело. Отказавшись от общепринятых тенденций, Чатри создал свой особенный стиль, и день ото дня обретал все большую славу как оригинальный дизайнер-новатор. Он, кстати, и был тем самым ювелиром, к которому она посоветовала обратиться Грегу.

— Да, тут есть на что посмотреть, — кивнула Молли, любуясь привезенными украшениями. — Это именно то, что нужно.

Ей очень хотелось задать Чатри один вопрос, но делать этого, конечно, не следовало. Тем более что, если бы Грег уже связался с ним, тот бы и сам об этом сказал. И вообще ей нужно работать, а не отвлекаться по пустякам.


Съемка продолжалась еще часа два, и к тому моменту, когда все начали собираться домой, Молли ощущала некоторую усталость. Достав мобильный, она посмотрела, нет ли в нем каких-либо сообщений. Одно действительно имелось, и послано оно было Ричардом из журнала «Жизнь Австралии». Вполне возможно, ей собирались предложить какую-нибудь работу. А, кроме того, это был шанс узнать что-то о Греге.

Молли нажала кнопку вызова.

— На следующей неделе для тебя есть работа, — сообщил Ричард после обмена приветствиями. — Некая команда, состоящая исключительно из женщин, участвует в авторалли, и Хелен собирается поместить материал об этом в одном из последующих номеров. Соревнования пройдут в Западной Австралии. Ты готова слетать туда на несколько дней?

Молли мысленно пролистала свой ежедневник.

— Думаю, что да. К тому же это, похоже, будет интересно.

— Ну и отлично. После того как твои «фермерские» снимки не пошли, я очень хотел что-нибудь для тебя подыскать.

— Спасибо. Кстати, о той паре еще что-нибудь слышно? — Молли постаралась задать вопрос как можно более равнодушным тоном.

— Да вроде нет, — ответил Ричард. — Вообще мы собираемся закругляться с этим проектом, поскольку выдоили его практически до конца. Нужно двигаться дальше.

Вот как? Наверное, то же самое следовало делать и ей.

Молли пообещала зайти в редакцию на следующий день.

Большая часть оборудования была уже собрана, модели начали расходиться. К ней подошел Чатри, чтобы попрощаться.

— Кстати, я получил е-мейл от того парня из Квинсленда, — сказал он, уже повернувшись к выходу. — Он прислал несколько фотографий своих изделий. Очень хорошая работа.

— Я не сомневалась, что тебе понравится.

— Снимки, полагаю, делала ты?

— Кто же еще?

— Блеск! В общем, я написал ему, чтобы он непременно зашел ко мне, когда будет в Сиднее. Думаю, мы бы с ним неплохо сработались.

— Спасибо, Чатри. — Молли чмокнула ювелира в щеку. Она была очень рада, что Грег связался с Чатри и тот оценил его способности. Однако почему парень так и не вышел на контакт с ней? Мог бы, по крайней мере, поблагодарить ее по электронной почте. Судя по словам Чатри, тот ожидал, что Грег приедет в Сидней, но она-то лучше знала ситуацию. Грег был прикован к своему больному отцу и той жизни, которая его очень тяготила. И неизвестно, хватит ли у него сил и решимости разорвать эти путы.


Когда Грег зашел в палату, отец, сидя в постели, с трудом натягивал рубашку. Его лицо раскраснелось, дыхание было хриплым.

— Ты чертовски расторопен, — проскрипел Роберт Андерсон. — Я звонил домой еще два часа назад.

В действительности после звонка отца прошло чуть более часа, но Грег не стал с ним спорить. Он обнаружил его сообщение на автоответчике, вернувшись из мастерской, и постарался приехать как можно быстрее.

— Что случилось? — спросил Грег.

— Я уезжаю отсюда. — Отец ухватился за край простыни и потянул. — Ни дня здесь больше не останусь. Поэтому мне нужна твоя помощь.

Изумленный Грег невольно приоткрыл рот. Услышав из автоответчика требование немедленно приехать, он ожидал чего угодно, но только не этого.

— Уезжаешь?.. Но ведь доктор сказал…

— Забудь его слова! — Отец чуть ли не выплюнул эту фразу. — Я возвращаюсь домой, и ты мне в этом поможешь.

Понимая, что возникла какая-то проблема, Грег молча покинул палату и пошел искать лечащего врача.

— Ему не следует покидать больницу, и я пытался его в этом убедить, — сказал доктор, когда они присели в кресла в зале для посетителей. — Он очень слаб и без посторонней помощи вряд ли доберется даже до автостоянки.

— Но почему он настроен столь решительно?

— Грег, вы ведь знаете своего отца. Наступающая старость никогда не бывает в радость, а для такого человека, как Роберт, тем более трудно смириться с болезнью и немощью.