Конь Уильяма был сильным животным, преодолевающим значительное расстояние в каждом своем скачке. Лошади двоюродных братьев скакали по сторонам от него. От стальных касок, наконечников пик и пистолей, зажатых в руках наездников, отражался свет. Ритм стука лошадиных копыт звучал в унисон со стуком сердца Уильяма, возбуждая в нем чувство гордости и силы.

Мужчина ощущал небывалый подъем. Его дух воспарял, подхлестываемый скоростью, чувством опасности и осознанием того, кто он такой. Да, среди его предков преобладали отменные сорвиголовы и наездники. Такими были его отец и отец его отца. Непрерывная череда шотландцев, боровшихся за свободу своей земли, сердца и духа, хотя их чаще называли грабителями, а не воинами.

Джок поравнялся с ним. Из-под стального шлема улыбалось его красивое лицо. По спине струились длинные белокурые волосы. Уильям понял, что Джок чувствует ту же приятную дрожь, что и он. Причины этой бешеной скачки – несколько угнанных у англичан коров и поцелуй, украденный у английской девушки, – были забыты в горячке погони.

Уильям повернул голову и посмотрел на лицо Сэнди. Двоюродный брат лучезарно улыбался. Вилли Скотт догадывался, что причиной улыбки, сияющей на рыжебородом лице коренастого брата, была его гордость за себя и радость от того, что не дал нескольким англичанам выспаться этой ночью.

Уильям улыбнулся этим мыслям. Он ощущал присутствие девушки за своей спиной. Ее бедро крепко прижимались к его бедрам. Девушка помалкивала и не проявляла признаков трусости или беспокойства. Наблюдать это было приятно. Его не удивило, что дочь Арчи Армстронга быстро разобралась в ситуации и вместе с ним теперь уходит от погони по темной вересковой пустоши.

Преследователи – четверо Форстеров и Артур Масгрейв – горели желанием догнать их и арестовать. Джок и Сэнди, воспользовавшись лунной ночью, решили отправиться в Англию на свидание с одной английской девчонкой. Анна Форстер и Артур Масгрейв обручились по обоюдному желанию их отцов, но несколько месяцев назад девушка познакомилась с Джоком, и они влюбились друг в друга с первого взгляда. Уильям знал, что его двоюродный брат уже не раз тайком встречался с Анной.

Он присоединился к двоюродным братьям, собираясь заодно отыскать место стоянки цыганского табора. Сэнди и Джок утверждали, что знают это место и покажут его Уильяму. Пока Джок миловался с Анной, Сэнди решил шутки ради угнать несколько коров, пасшихся на земле Форстеров. Эта выходка Сэнди и тайное свидание Джока вылились в ночную погоню за ними ватаги Форстеров и Артура Масгрейва.

Уильям хорошо понимал, чем рискует. Если Артур его узнает, сделка, заключенная Скоттом с Джаспером Масгрейвом, утратит всякое значение, и между ними вспыхнет вражда.

Уильям оглянулся. Преследователи отстали. По краю вересковой пустоши тянулся ряд деревьев. Мужчина свернул туда в поисках укрытия, замедлив бег своего гнедого до легкого галопа. Двоюродные братья последовали за ним. Лошади всех троих всадников, перейдя на шаг, пробирались среди толстых стволов берез.

Скотт снова посмотрел через плечо. Преследователи, видимо, потеряли их след в темноте, однако Уильям не стал рисковать. Он пришпорил гнедого, осторожно направляя его по заросшей деревьями местности.

Уильям глянул на девушку, обвившую руками его талию. Она приподняла голову.

– Кто за вами гонится? – спросила Тамсина.

– Англичане, – ответил Уильям, – Форстеры и Артур Масгрейв.

– Масгрейв?! С какой стати вы бежите от него и других англичан? – с горечью в голосе спросила она. – Мне казалось, вы неплохо ладите с ними.

– Мои приятели – двоюродные братья – съездили на юг повидаться с одной девушкой. Так вышло, что ее женихом оказался Артур. Теперь он и ее братья гонятся за нами.

– А вы здесь при чем? – спросила девушка. – Когда мы расстались, вы ехали в Рукхоуп.

Ее притворное участие едва не заставило мужчину заскрежетать зубами.

– Меня бы здесь не было, если б вы не сбежали, – огрызнулся Уильям.

– Вам не следовало меня искать.

– Нет, следовало, – растягивая слова, возразил мужчина. – Эй! Джок! Сэнди! Сюда!

Взмахом руки он указал братьям, куда надо ехать.

Сэнди подъехал к нему.

– Вилли! Спроси цыганку, не из того ли она табора.

– Цыганку… – Уильям насмешливо посмотрел на Тамсину. – Мне казалось, что на холме мы подобрали дикую кошку.

Девушка скривилась, а Уильям в ответ широко улыбнулся.

– Это та девица, о которой ты говорил? – взглянув на Тамсину, спросил Джок. – Это ее оставили на твое попечение?

– Ни у кого на попечении я не состою, – отрезала Тамсина.

– Ага, дочь Арчи Армстронга, – уставившись на девушку, сказал Сэнди. – Я о ней слышал. Говорят, она дикая.

– Точно дикая, – насмешливо подтвердил Уильям.

Оглянувшись, Скотт заметил между деревьями темные силуэты английских всадников.

– Живей, – тихо сказал он и пустил лошадь легким галопом к лугу.

Когда преследователи заметили их, раздались крики. Уильям пришпорил коня, преодолевая вересковую пустошь.

Девушка указала рукой верный путь.

– Езжайте туда… к деревьям, – сказала она. – Там болотце, но, если держаться ближе к деревьям, его можно объехать. Пусть ваши братья скачут за вами след в след. Если англичане бросятся вдогонку, в темноте они вряд ли заметят болотце.

Уильям кивнул и осторожно повел коня по мягкой земле. Коварная поверхность воды едва заметно поблескивала среди небольших холмиков, поросших травой.

Когда Уильям с Джоком и Сэнди достигли дальнего конца пустоши, послышался всплеск. Обернувшись, они увидели, как Форстеры и Масгрейв барахтаются в неглубоком болотце. Угодившие в воду четыре лошади барахтались в грязи и протестующе ржали, отказываясь двигаться дальше. Пятый всадник успел остановить коня на твердой земле. Уильям повернул гнедого в сторону цыганского табора. Джок и Сэнди вырвались вперед.

Тамсина еще крепче обхватила мужчину руками.

– Пистоль! – крикнула она. – Вижу горящий фитиль замка![34]

Уильям среагировал мгновенно, развернув гнедого так, чтобы спина Тамсины не оказалась мишенью для пули. Он снял арбалет, висевший в петле, притороченной к седлу, и прицелился в скачущего перед ним всадника. Теперь Уильям тоже отчетливо увидел, как тлеет фитиль пистоля англичанина. И выпустил стрелу из арбалета.

Громыхнул выстрел, эхо от которого разнеслось над болотом. Уильям услышал звук, похожий на жужжание пчелы, а потом ощутил удар в руку. Он понял, что в него угодила пуля, хотя боли не почувствовал. Англичане тоже не остались без гостинцев. Один из всадников, вскрикнув, завалился назад.

Прижимая руку к туловищу, Уильям вложил арбалет в седельную петлю. Сжав рукой поводья, он пустил гнедого вскачь. Боль в руке усиливалась. Рана начала жечь. Гнедой мчался по мягкой земле. По мере приближения костров цыганского табора свет от них становился все ярче.

Он повернулся к сидящей за спиной девушке.

– Там есть ваша родня?

– Да, дедушка и бабушка, – ответила та.

Тамсина коснулась левой рукой его предплечья.

– Вас ранили!

– Да.

Уильям попытался приподнять руку и сморщился от жгучей боли.

– Все будет хорошо. Нам надо ехать.

– Мы должны остановиться и перевязать рану, – возразила девушка.

– Нельзя рисковать. Они сейчас выберутся из болота, обогнут его и продолжат преследование.

– Болото их задержало. К тому же один ранен. Остановите коня и дайте взглянуть на рану, – потребовала Тамсина, касаясь его рукава. – Да тут большая дырка, и она кровоточит! Нужно немедленно наложить повязку.

Уильям отрицательно замотал головой.

– Позже. Сейчас мы поедем.

– Мы?

– По договору вы едете со мной в Рукхоуп, – смотря на девушку, заявил мужчина.

– Нет, я не согласна, – сказала она и попыталась соскочить с коня, но Скотт схватил ее за руку.

– Поедемте вместе, – заявил он. – Забыли, что подвернули себе ногу? Далеко с такой ногой вы не уйдете.

– В таком случае нам обоим надо передохнуть.

– Если передохнем, то вы останетесь со мной, – твердо произнес Уильям. – Я обещал, что вы две недели будете жить в моем замке. Этого же хочет ваш отец.

– Ха! В этом я ничуть не сомневаюсь, – хмыкнула девушка.

Мужчина окинул ее озадаченным взглядом.

Его окликнули. Повернув голову, Уильям увидел подъезжающих к ним двоюродных братьев. Они вернулись.

– Мы слышали выстрел, – сказал Джок. – Что случилось?

– Уильяма ранили пистольной пулей, – быстро проговорила Тамсина.

Джок подъехал ближе.

– Господи!

– Надо остановить кровотечение, – продолжала девушка. – Если он поедет в табор, мы с бабушкой его выходим.

Джок перевел взгляд на Уильяма.

– Давай, они тобой займутся. Рукхоуп далеко отсюда, а цыгане, говорят, хорошо умеют врачевать раны.

– Эта цыганка не лечить меня собралась. Просто ей хочется от меня сбежать, – произнес Уильям, пристально вглядываясь в темноте в силуэт Тамсины.

– Я смогу вытащить пистольную пулю, если понадобится, – сказала девушка. – Мне уже приходилось извлекать пули из ран… много пистольных пуль…

Сэнди хмыкнул. Уильям едва сдержался, чтобы не рассмеяться.

– Ничуть не сомневаюсь, – произнес он.

– Я и Сэнди уведем англичан за собой, – сказал Джок. – Ты сможешь безопасно добраться до табора и попросить помощи у цыган.

Уильям вздохнул, неохотно соглашаясь.

– Только я пробуду в таборе ровно столько, сколько необходимо, чтобы перевязать рану, – промолвил он. – Езжайте в Рукхоуп и передайте моим родным, что я скоро буду дома.

– Ладно, – Джок дернул повод. – Береги его, цыганка. В башне осталась маленькая девочка, которой он очень дорог.

Он улыбнулся Уильяму.

– А пока охраняй ее ты, – сказал ему Уильям.

– Я справлюсь, – серьезным тоном заверил его Джок.

Развернув своих лошадей, Джок и Сэнди галопом умчались прочь.

Тамсина вытянула вперед правую руку.

– Вон туда… Видите большой костер посреди лагеря? Его разложили рядом с кибиткой моего деда – вожака табора. Мы с бабушкой обработаем вашу рану. Потом можете ехать куда угодно.

– Только вместе с вами, – проворчал Уильям.

Подъехав ближе, они услышали звуки музыки и смеха. Уильям увидел большую компанию людей, сгрудившихся вокруг костра. Многие танцевали. Почти все улыбались. Люди беседовали, ели или наблюдали за танцующими. Над табором неслась быстрая, зажигательная мелодия. В воздухе витал аппетитный аромат жареного мяса.

Когда Уильям и Тамсина приблизились к лагерю, начали лаять собаки. Несколько цыган, отозвав их, вышли вперед. Танцующие остановились. Музыка смолкла. Пятьдесят с лишним пар глаз настороженно уставились в сторону гостей.

Уильям остановил коня возле дуба – невдалеке от поляны, на которой был разведен костер. Кое-кто из цыган подошел поближе. Уильям ощущал на себе опасливые взгляды. Воцарилась гнетущая тишина, нарушаемая лишь треском костра и шумом ветра. Уильям прекрасно понимал, что для этих людей он – подозрительный чужак.

– Кажется, здесь нам не рады, – тихо произнес Скотт.

– Поскольку это я привезла вас сюда, ваше появление может быть воспринято как дурное предзнаменование.

Мужчина взглянул на девушку, не понимая, к чему она клонит.

– Ромалы что-то отмечают? – поинтересовался Уильям.

Он понял, что своим появлением они помешали какому-то празднику. Смуглые цыгане, неподвижно стоявшие под сенью деревьев с суровыми лицами, на которых играл дрожащий золотистый свет костра, взирали на него с явным недоверием.

– Свадьбу моей двоюродной сестры, – ответила Тамсина.

Уильям спиной почувствовал напряжение девушки и выпрямился в седле. Она разжала руки, которыми придерживалась за его талию. Как ни странно, он был не против, чтобы она и дальше держалась за него.

К ним подошел старик. Глаза халцедонового цвета сверкали на его скуластом лице. Длинная седая борода спадала на бочкообразную грудь. Он остановился и окинул их взглядом с ног до головы. Потом старик заговорил с девушкой на незнакомом языке. Звуки были резковатыми, ритмичными. Уильям догадался, что это язык цыган.

– Рей, – ответила Тамсина, кивнув головой.

Она быстро заговорила по-цыгански. Уильям знал слово рей. Те цыгане, с которыми ему доводилось встречаться в прошлом, использовали это слово для уважительного обращения к знатным цыганам, а также к джентльменам, не имеющим ничего общего с цыганами.

Старик был явно рассержен. Уильям непроизвольно напрягся. Столпившиеся позади старика цыгане смотрели на мужчину крайне подозрительно. Уильям решил, что это дед Тамсины, раз он здесь верховодит. Остальные покорно ждали, что скажет вожак.

Гнедой нервно переступал ногами, и Уильяму пришлось его успокоить. Мужчина погладил животное по крепкой шее. Это движение руки отдалось жгучей болью. Взглянув вниз, он увидел, что рукав насквозь пропитан кровью. Уильям зажал рану здоровой рукой. Теплая кровь заструилась между пальцами.