– Да. Я должна помыться и одеться перед трапезой, где придется осушить еще один бочонок вина. Сама я не справлюсь.

– Я могу позвать Елену или кликнуть служанку, – предложил он.

Тамсина замерла, прекратив намыливать себе голову, и оглянулась через плечо.

– Я не могу просить их помочь, – не согласилась она. – Ты мне поможешь, если хочешь, чтобы я была должным образом одета.

Уильям окинул девушку подозрительным взглядом и провел рукой по своим волосам.

– Ты хочешь, чтобы я тебя расчесал и помог одеться?

– Ты справишься лучше, чем я, – сказала Тамсина, нагнула голову и плеснула воды на намыленные волосы. – Я могу и сама обмыться, но не в состоянии быстро облачиться в то великолепное платье, которое одолжила мне твоя сестра. По крайней мере, это будет совсем непросто. Я могу всю ночь возиться со шнуровкой, но все равно не смогу сделать все так, чтобы выглядеть идеально, – зачерпнув, она вылила еще больше воды себе на голову. – У меня просто не хватит терпения, по крайней мере, сейчас.

Глядя на девушку, Уильям вдруг все понял. Ее левая рука, лишенная нормальных пальцев, вполне годилась на то, чтобы мыть себе голову. Девушка двигала рукой так, словно на нее была надета варежка, зачерпывала воду, терла ею себе волосы, вот только было неясно, сколько минут уйдет на то, чтобы затягивать шнуровку, завязывать ленты и застегивать пуговицы на пышном платье и прочих предметах женского туалета. Вполне возможно, что это ей вообще не под силу. В любом случае Тамсине не хватит терпения. С терпением у нее – просто беда.

«Не удивительно, что она предпочитает так просто одеваться», – думалось ему.

Сорочки и юбки, плащ-накидка и никаких тебе туфель… Даже с бриджами, рубашкой и дублетом было куда легче справиться с ее независимым характером и левой рукой. Пышные одеяния требуют проворных пальцев, а иногда второй пары рук личной служанки леди. Уильям подозревал, что прежде Тамсина Армстронг никогда никого не просила помогать ей одеваться.

Мужчина молча стоял, глядя, как она моет себе голову. Свет горящего в камине огня играл на обнаженной спине и тонких руках девушки. Округлость ее грудей, прижатых согнутыми в коленях ногами, подсказывала воображению, насколько они полные и сочные.

Кисть левой руки была наполовину скрыта мокрыми волосами. До него только сейчас дошло, что девушка постоянно прятала эту свою руку от членов его семьи, как во время обеда, так и раньше. Понимание сокрушило его словно удар в живот. Теперь он знал, почему она так мало ела и отчего вино быстро ударило ей в голову.

Она не хотела, чтобы руку кто-то увидел.

Что он за дурак, раз не замечал, какие душевные муки переживает Тамсина! Он мог бы отломить ей хлеба либо предложить порезанную лососину со своего подноса, что было бы вполне естественно, учитывая, что они молодожены. В таком случае Тамсина не сидела бы, мучаясь голодом, лишь бы не пострадало ее самоуважение.

– Да… помогу, – мягким тоном произнес Уильям.

Девушка замерла, выслушав ответ, а затем продолжила тереть и полоскать себе волосы. Подойдя сзади, мужчина опустился на одно колено. Тамсина едва заметно вздрогнула, когда он очутился так близко от нее. Уильям взял черпак с водой, стоящий на камине, и занес его над головой девушки. Он притронулся свободной рукой к ее мокрым, мыльным волосам. До его обоняния долетел тонкий аромат роз. Теплый пар поднимался от воды.

– Тебя надо сполоснуть чистой водой, а не то ты всю ночь будешь вымывать фламандское мыло из волос, – сказал он.

Мыльная пена лежала у нее на грудях подобно кружеву. Скрестив руки на груди, девушка склонила голову, чтобы было удобней сливать. Переливающаяся на свету струя воды полилась ей на голову, а он смывал мыльную пену с ее волос. Вскоре они вновь отливали цветом воронового крыла.

Тамсина приподняла голову и провела правой рукой по волосам. Левой она продолжала прикрывать себе груди. Ее пальцы прикоснулись к его руке и задержались на один миг. Легкого прикосновения хватило, чтобы его сердце застучало сильнее в груди.

– Благодарю, – произнесла девушка и вдруг зажмурилась, а потом потерла себе лоб.

Левой рукой, как заметил мужчина, Тамсина прижала мокрую материю к груди.

– Что такое? – спросил Уильям. – Голова болит?

– Немного, – призналась она.

Тени красиво падали на ее сомкнутые очи. Прелестная головка… Приглаженные назад волосы… Красивое личико… Высокие скулы… Правильные черты лица… Мужчина глядел, завороженный силой и простотой ее красоты. Тело его напряглось. Дыхание участилось. В свете огня, мокрая и нагая, Тамсина походила скорее на сирену, чем на обыкновенную девушку. А еще Уильям был уверен, что она понятия не имеет, сколь сильны ее чары.

А вот он понимал весьма ощутимо. Стараясь не забывать о том, что он пообещал не посягать на ее целомудрие, Уильям отступил и опустил руку, словно отдаление от девушки могло хоть немного уменьшить то притяжение, которое он к ней испытывал. Как оказалось, ничего это не дало.

– Я мало ела и много пила, – наконец произнесла Тамсина. – Я не привычна к крепким напиткам.

– Понимаю, – произнес Уильям. – Я сказал матушке, что ты привыкла пить разбавленные водой вина и эль.

Девушка кивнула. Небольшая складка образовалась у нее между бровями.

– Ах, Уильям, – молвила она, прикрывая глаза правой рукой.

Какими же тонкими и грациозными были ее пальцы!

– Мне очень стыдно!

– Девушка, не стоит так терзаться, – сказал Уильям. – Мама и сестра думают, что ты красива и очаровательна.

– Красива и очаровательна? – переспросила Тамсина. – Они весьма добры, если сказали такое. Они должны были бы почувствовать ко мне презрение. Я грязна, одета в лохмотья. Мне не хватает воспитания. У меня нет приличной одежды. Я не умею пить вино. Какая из меня жена для лорда Рукхоупа? Они обязательно должны так думать, – девушка покачала головой и поморщилась, видно, у нее в голове стрельнуло. – Хорошо, что на самом деле я тебе не жена.

Мужчина пропустил пальцы через ее волосы, очищая их от остатков мыльной пены, а потом слегка надавил ей на виски.

– Нет, – мягким тоном произнес он. – Елена вволю посмеялась, когда ты уронила ложку и салфетку, говорит, это похоже на выступление паяца. На Сэнди ты произвела сильнейшее впечатление. Он сказал, что ты выпила довольно, чтобы не стоять на своих двоих, но при этом ты сумела выйти из зала величественно, словно королева. Лично он тебя за это только зауважал.

Тамсина скривилась.

– Теперь показаться им на глаза я не могу.

Мужчина улыбнулся.

– Мама считает, что ты – драгоценная находка.

Тамсина убрала руку, чтобы иметь возможность на него взглянуть.

– Она серьезно так сказала?

– Вполне. А еще она рассмеялась, Тамсина. Она редко смеется… Она не над тобой смеялась, – поспешно пояснил Уильям, когда увидел выражение страха, скользнувшее по лицу девушке. – На самом деле ей приятно было сегодня за обедом. Такая располагающая обстановка… А еще она предложила, чтобы в следующий раз, когда пьешь, ты побольше ела.

Тамсина издала приглушенный стон.

– Скажи им, что я не смогу спуститься к ужину, – сказала она. – Передай, что я вообще не выйду отсюда. Скажи, что решил заточить меня в этих комнатах на две недели, как было обещано Масгрейву. Ах, Уильям! Что же я наделала!

Ему пришлось по душе, как звучит его имя в ее устах.

– Все, что ты наделала, Тамсина, – мягким тоном произнес Уильям, – так это заставила мою серьезную сестру смеяться так же, как мою матушку, которая овдовела уже во второй раз… Разве в этом есть хоть что-то плохое?

– Проявила себя как невежественная цыганка, как ярморочный паяц, как невежественная девка, явно не заслуживающая того, чтобы стать супругой лэрда, – жестким тоном произнесла Тамсина. – Они скажут тебе, чтобы показал мне на дверь и нашел подходящую девушку. А ты особо возражать не станешь.

– Это мне решать, кто будет леди в моем замке.

Тамсина уставилась на Уильяма.

– Ты мной недоволен. Я видела, как ты на меня смотришь. Ты был готов указать мне на дверь.

Мужчина замотал головой.

– Как по мне, – произнес он, – ты во всем дочь Арчи Армстронга.

– Что ты имеешь в виду?

– Ты остра на язык, – молвил Уильям. – Я бы и сам вволю посмеялся, если б не волновался, как мои близкие тебя примут, глупышка. Как оказалось, когда ты напилась, то произвела на них впечатление бóльшее, нежели ты была бы одета в парчу и кружева, а еду изысканно смаковала золотой ложечкой.

Девушка молча взирала на него. Уильям взял сухое полотенце и принялся вытирать им Тамсине голову, выжимая воду из густых волос.

– Давай-ка оденемся… Елена волнуется, подойдет ли тебе ее платье.

– Должно подойти, – приглушенным под тканью полотенца голосом ответила Тамсина. – У нас, кажется, одинаковый размер.

– Матушка предложила Елене подарить тебе кое-что из ее лучших платьев, а также прочие женские принадлежности, а себе заказать новые.

– Подарить мне и такую красивую одежду! Я… Весьма мило.

– Я сказал, что это будет очень любезно с их стороны, ибо ты, насколько я знаю, любишь красивую одежду.

Девушка передернула плечиками.

– В общем… люблю.

Мужчина про себя улыбнулся.

– Вот и чудненько. Елена с восторгом приняла предложение нашей матушки. Она слишком мало следит за своей внешностью. Думаю, мама была очень рада, когда заметила, как сегодня она оживилась.

– Но твоя сестра красивая и одевается как принцесса.

– По сравнению с тем, как сестра одевалась прежде, сейчас Елена носит довольно непритязательные наряды, – молвил Уильям. – Она считает себя дурнушкой.

Девушка посмотрела на мужа снизу-вверх.

– Из-за шрамов?

Уильям кивнул.

– Сестра никуда не выезжает без надобности, да и в том случае завешивает себе лицо густой вдовьей вуалью. Она очень редко общается с гостями. Я очень рад, что ты ей сразу же понравилась, – он поднял большой льняной обрез ткани и выпрямился. – Готова?

– Да. Отвернись, – сказала Тамсина.

Впрочем, это было излишним. Мужчина, встряхнув, расправил ткань и протянул руки. Голову он повернул в сторону. Тихие всплески… глухой стук… затем он почувствовал, что она забирает у него ткань. Спустя пару секунд Уильям раскрыл глаза. Девушка стояла напротив, завернутая в ткань так, что видны были лишь обнаженные плечи и руки.

Мужчина посмотрел на нее. Ее кожа испускала влажную теплоту. Вдохнув, он ощутил аромат роз. Кожа, в особенности ее щеки, порозовели. Очи казались прозрачными, словно зеленое стекло.

Сердце сильнее забилось в груди. Во всем теле почувствовались жар и оживление. Кажется, он вновь чувствовал себя юнцом. Мужчина кашлянул.

– Нужен гребешок, – произнес Уильям, глядя на спутанную копну великолепных темных кудрей, липнущих к ее плечам.

Резко развернувшись, он подошел к кровати и принялся рыться в вещах, которые принесли сюда по велению Елены. Предназначение некоторых вещиц даже ему не было ведомо, однако Уильям все же отыскал среди них гребешок из полированной слоновой кости. Когда мужчина развернулся, Тамсина уже стояла рядом и придерживала ткань, окутавшую ее тело. Ее рука гладила ткань черного платья. На лице девушки застыло предвкушение чуда.

Ему уже прежде приходилось видеть мельком ее обнаженное тело – тонкие, мускулистые ноги и нежные плечи, однако мысль о том, что вот она стоит перед ним, разгоряченная под тонкой тканью, приятно пахнущая и такая желанная, побуждала мужчину тотчас же сорвать с нее ткань и заключить в объятия.

«Господи», – пронеслось в его голове.

Вот она стоит возле его кровати, его жена. Каким же дураком он был, когда женился и пообещал блюсти ее невинность! И теперь желание боролось в нем с порядочностью. Громко выдохнув, Уильям передал ей гребешок.

Тамсина присела на край кровати и принялась рассчесывать гребнем из слоновой кости свои волосы. Вскоре девушка начала морщиться, потом прикусила себе нижнюю губу и что-то произнесла, наверняка, по-цыгански. Уильям решил, что Тамсина ругается.

– Давай лучше я, – вздохнув, произнес мужчина, садясь на кровати подле нее.

Запустив свои пальцы в ее волосы, Уильям распутал то, что успела запутать их хозяйка, стряхнул с них капли воды и принялся медленно водить гребешком по волосам, расправляя терпеливыми пальцами непослушные пряди.

Девушка откинула голову чуть назад и едва слышно застонала. Зря она это сделала. Для его спокойствия это было весьма рискованно, однако Уильям продолжал осторожно расчесывать ее волосы.

– Когда Елена была еще маленькой, я часто расчесывал ее, – принялся рассказывать Уильям. – Пока после купания наша матушка занималась Джорджи, только у меня хватало терпения расчесать Елене волосы. У сестры волосы почти такие же вьющиеся, как у тебя, только теперь она постоянно ходит в шапочках и чепцах. Сестра сидела, а я расчесывал ее и развлекал болтовней.