Сьюзен Кинг - Любовь цыганки

– Да, я уложила свои вещи, – сказала Тамсина.

– Уложила? – удивилась леди Эмма. – Ты собираешься некоторое время пожить в доме отца? Я слышала, что тебе надо встретиться с Арчи в присутствии Джаспера Масгрейва, однако надеялась, что вы сразу же вернетесь… Впрочем, вам надо еще уведомить Арчи о вашем браке, а потом, возможно, понадобится остаться там на несколько дней. Я хочу, чтобы вы оба вернулись сюда.

Улыбнувшись, она погладила сына по плечу.

Выходя из комнаты, Уильям бросил прощальный взгляд на Тамсину. Голубые глаза скрывали тайну. Девушка не понимала, соглашается он с матушкой или навсегда собирается оставить ее в Мертон-Ригге, избавившись от ненастоящей жены.

Елена и леди Эмма последовали за ним. Тамсина осталась за столом, собирая оставшиеся карты. Она положила их в черный шелковый мешочек.

Рука девушки застыла над последней картой, до сих пор лежащей рубашкой наверх. Помедлив, она все же перевернула ее. Звезда. Женщина сжимает в руке золотистую звездочку.

– Ах, Вилли, – печально произнесла она, – надежда и спасение – твои, если ты изберешь этот путь.

Девушка думала о том, что их обоих ждет счастье, яркое, полное надежд, такое же изумительное, как маленькая картинка, которую она сжимала в руке.

Но Уильям не захотел увидеть последнюю карту. Возможно, он уже принял решение, какой путь избрать. Тамсина опасалась, как бы он не отвернулся от нее и их брака. Карты таро намекали на то, что шут в нем, цыганская часть его души, борется с мудрецом.

Дождь почти затих, когда они, покинув Рукхоуп, поскакали в Мертон-Ригг. Путь был недальним. Вскоре дождь сменился туманом, который светился в сиянии показавшейся на небе луны. Густо поросшие вереском склоны холмов походили на серебряный ковер. Тамсина молча ехала на спине своего гнедого коня, любуясь красотой.

– В такую ночь мало кто выедет угонять чужой скот, – произнес Уильям, глядя на небеса.

Небо еще хранило насыщенный лавандовый оттенок. Летом в Шотландии вечереет поздно.

– Слишком тепло, – сказал он. – Думаю, сегодня ночью еще будет дождь… и скоро… Возможно, девочка моя, мы – единственные скотокрады, которые этой ночью выехали за ворота.

Мужчина улыбнулся.

Тамсина прикоснулась к рукаву своего старого кожаного дублета, понимая, что ее спутник шутит. Для поездки в Мертон-Ригг ей пришлось снова переодеться мужчиной. Теперь, облачившись в бриджи, сапоги, мужскую рубаху и дублет, она словно возвращалась к своей прежней жизни.

С большой неохотой девушка отказалась от красивых вещей Елены. Она тщательно их сложила в деревянный сундук, стоявший в спальне Уильяма в башне Рукхоуп. Искусно сделанное золотое кольцо с изумрудом она со слезами на глазах положила на стол в комнате Уильяма. Одеваясь, девушка застыла в нерешительности: дело дошло до черных кожаных перчаток. Левая была сделана специально, чтобы скрыть изъян руки. Помедлив, она все же от них отказалось. Свобода не стыдиться левой руки – самый ценный подарок, который она обрела в Рукхоупе.

Единственным напоминанием о ее чудесном пребывании здесь была прическа – ее сплетенные в косы и уложенные кольцами волосы, покрытые шелковой сеткой, украшали зеленые стеклянные бусы. Девушка решила не расплетать волосы, а лишь прикрыла их плоским шерстяным беретом. Его вместе с другими вещами привез из Мертон-Ригга две недели назад Сэнди.

– Думаешь, Масгрейв уже добрался до Мертона? – спросила она Уильяма.

– Вполне возможно. Он мне написал, что намерен встретиться со всеми нами сегодня ночью. Уверен, что Арчи он тоже написал. Уже поздно. Скорее всего, нас уже давно ждут в Мертоне.

Кивнув, она продолжила свой путь. В Мертон они ехали раскисшей дорогой гуртовщиков, змеившейся по вершинам вересковых холмов. Спустя несколько минут девушка осознала, что ее гнедой в яблоках конь перешел на шаг, словно разделял нежелание своей хозяйки куда-либо ехать. Понимая, что по приезде в Мертон она может навсегда потерять Уильяма, Тамсина желала, чтобы их поездка длилась как можно дольше.

Конь спутника также замедлил свой бег. Она взглянула на Уильяма. Он ехал, выпрямив спину и непринужденно сжимая поводья одной рукой. Вторая спокойно лежала на его бедре. Расстояние между двумя лошадьми не превышало длины человеческой руки, и часто их колени и бедра случайно касались друг друга.

– Тамсина, – его тихий голос вырвал ее из задумчивости. – Сегодня в замок прискакал гонец.

– Я его видела, заметила нашивку у него на рукаве и герб на сумке, в которой возят письма, поэтому поняла, что он состоит на государственной службе. Твоя матушка после говорила с тобой наедине, ты ничего мне не стал рассказывать, поэтому я решила, что это не мое дело.

– Твое… Я хотел все рассказать, но позже, когда мы окажемся одни. Письмо было от адвоката Гамильтона.

Тамсина с тревогой воззрилась на Уильяма.

– Что он передал? Господи! Неужели суд принял решение в пользу Гамильтона и тот вознамерился забрать Катарину?

– Нет, судьи Сессионного суда рассмотрели его жалобу на меня и решили, что она не стоит того, чтобы тратить на нее свое время. Они отказались даже вызывать меня в суд. Судьи считают, что ребенок находится под надлежащей опекой…

– Ах, Вилли! – воскликнула обрадованная Тамсина. – Это просто чудесно! Теперь Гамильтон не сможет на тебя жаловаться!

– По крайней мере, в суде, – грустно улыбнулся Уильям. – Да, это просто чудесно.

– Это очень хорошо, что Катарина теперь будет жить с вами в Рукхоупе и никто не сможет этому помешать.

Сердце девушки сжалось в груди, ибо она понимала, что ее не будет рядом с ними.

– Судьи решили, что Катарина останется под моей опекой, – говорил Уильям. – Адвокат написал мне, что двор также высказался в мою пользу, поскольку я был другом покойному королю и являюсь таковым вдовствующей королеве.

– Весть о браке помогла? – поинтересовалась девушка.

– Я никого не успел уведомить, – ответил Скотт.

Тамсина пристально на него посмотрела.

– Ты не сообщил Гамильтону и адвокату о браке?

Уильям отрицательно покачал головой.

– Очевидно, мое положение при королевском дворе, моя репутация решили дело в мою пользу. В шотландском суде дурная репутация делает человека заочно виновным. В моем же случае моя репутация, напротив, мне помогла, – мужчина невесело улыбнулся. – Какая ирония!

– Следовательно, этот брак тебе вообще не сгодился, – разочарованно сказала Тамсина.

– Мне, возможно, и так, – глядя на нее, произнес он, – а вот тебя он спас от нежелательного поклонника, так что я рад тому, что случилось.

– Я… я рада, что для вас все так хорошо закончилось, – слабым голосом произнесла Тамсина.

Несмотря на всю искренность ее радости, теперь девушка чувствовала себя лишней.

– Адвокат сообщил мне, что Малис собирается подать другую жалобу, оспаривая право пользования собственностью, которую Катарина унаследовала от матери, – сказал Уильям. – Мой друг Перрис Максвелл выступит моим адвокатом и договорится о сумме арендной платы и разделении доходов. Малис будет хозяйствовать на земле, а документ на право собственности будет выдан на имя моей дочери. В конце концов, именно этого Малис добивался – земли. Надеюсь, больше меня он не побеспокоит.

– Я рада, что все закончилось, – повторила девушка, в глубине души желая, чтобы ее радость была более искренней.

Приподняв голову, девушка смотрела на окруженную ореолом луну, на склоны холмов и вересковую пустошь, залитые дрожащим серебряным светом. Тамсина замедлила бег коня. Тот почти остановился. Ей хотелось отсрочить неизбежный разрыв, ожидающий их вскоре.

– Тамсина, – позвал ее Уильям.

Она взглянула на своего спутника. Он тоже дернул поводья на себя, разворачивая своего коня к Тамсине. Уильям остановился посреди тропы гуртовщиков.

– Ты хочешь, чтобы между нами все закончилось? – спросил он.

Девушка слегка приподняла подбородок.

– Мы согласились на то, что, когда опасность минует, будем считать себя свободными. Теперь ты свободен.

Никакие другие слова прежде не давались ей с таким трудом.

– Свободен?

Скорее вопрос, чем утверждение.

– Да, – она не могла смотреть в его сторону. – Ты же этого хотел…

– А ты? Ты тоже хочешь свободы?

Девушка вздохнула, прекрасно понимая, что никогда не будет от него свободна.

– Нет, – сокрушенно вздохнула Тамсина. – Если ты хочешь, чтобы мы разорвали этот брак согласно традициям ромалов, мы проведем ритуал утром… Если хочешь… – повторила она грустно.

Мужчина молча смотрел на холмы. Потом он снял с головы шлем и, положив его себе на колени, пригладил взъерошенные волосы.

– Это правда, что этот брак не пригодился, – сказал он, – но теперь он нужен мне.

Девушка взглянула на Уильяма.

– Нужен?

– Да.

Он посмотрел на девушку.

– У тебя возникла… еще одна дилемма? – спросила она.

Издав тихий смешок, мужчина вздохнул.

– Тебе нужно все доходчиво объяснить?

– Да, – выдохнула она. – Объясни.

– Останься со мной, – произнес он.

Сердце у нее забилось сильнее.

– Остаться?

– Да.

Уильям, тронув своего гнедого, подъехал ближе. Его колено коснулось ее ноги. Он подался всем телом вперед.

– Я только об этом и думал все дни, что мы были вместе.

Уильям протянул руку и нежно, взяв за подбородок, повернул ее лицо к себе.

– По правде говоря, я думал, что сойду с ума от желания, но все равно держался.

Вздохнув, девушка сомкнула веки, затем снова открыла глаза. Надежда брала верх над ее страхами. Но мысленно она призналась себе, что не совсем правильно его поняла.

– Это огонь желания заставляет тебя это мне говорить?

– Желание ничтожно по сравнению с той любовью, которая меня пожирает…

Он провел пальцем по ее подбородку.

– Признаю, в моей жизни бывало, что я ошибочно принимал страсть за любовь, но теперь я знаю разницу между ними.

Уильям придвинулся еще ближе. Рукой он приобнял ее за талию. Его дыхание обдувало ей щеку.

– Мне кажется, они очень близки по своей природе… страсть и любовь, – произнесла Тамсина.

Сердце ее бешено стучало в груди.

– Да.

Его губы коснулись ее кожи. Девушка начала таять от его теплоты.

– Одна разжигает тело, – прошептал Уильям, – другая – душу.

– Ах!

Его губы были так близки к ее губам, что их дыхания смешивались.

– И кто же я для тебя?

– Ты, – прошептал он, – все и даже больше.

Рука, приобняв, увлекла Тамсину вперед. Расстояние между лошадьми было небольшим. Девушка прижалась к нему и обвила его рукой за шею. Поцелуй стал глубоким, страстным. Лунная, тихая ночь вокруг благословляла их.

Тамсина упивалась его поцелуями, как путник, который изнемогал от жажды и вдруг нашел источник. Отстранившись, Уильям убрал пряди волос, спадающие ей на лоб, и улыбнулся. Как же ей нравилось, когда он ей так улыбался!

– Тамсина… – он сжал ее лицо между своими ладонями. – Я не могу тебя сейчас отпустить. Возможно, судьба нас свела вместе, но теперь ты крепко овладела моим сердцем. Я с самого начала не испытывал желания расторгнуть наш брак.

– Я тоже не хотела, – затаив дыхание, молвила девушка.

Она погладила его по шее. Кони внезапно всполошились, и Уильям схватил Тамсину за руку, чтобы не дать упасть с седла.

– Ты сейчас упадешь в вереск, – предупредил ее Уильям.

– Упади вместе со мной, – прошептала она.

Девушка еще раз его поцеловала. Мужчина рассмеялся. Его радость растопила ее сердце.

– Вереск – мягкая постель для цыганки и сорвиголовы, – сказала она.

Из-за собственной смелости дыхание у нее участилось. На что она только сейчас намекнула?

– Девочка моя, – глядя на нее сверху вниз, произнес Уильям, – моя милая, красивая цыганка. Давай обождем. Я не хочу возлежать с тобой в вереске под луной, как бы сильно ты сейчас меня ни искушала.

– Почему? – спросила Тамсина с сожалением в голосе.

– Это случится, когда мы окажемся на теплой, мягкой постели, если ты не передумаешь к тому времени.

– Не передумаю, – спокойно ответила Тамсина.

Уильям улыбнулся, затем посерьезнел и провел пальцами по ее шее, вызывая в теле девушке приятную дрожь.

– Я должным образом возлежу с тобой, любимая, – молвил он.

Сердце ее бешено стучало в груди при звуках его голоса.

– Но прежде мы сделаем все, как полагается, и произнесем брачные клятвы перед священником.

– Как желает твоя матушка, – кивнула Тамсина.

– Как я хочу, – молвил Уильям.

Мужчина осторожно привлек ее к себе. Девушка прижалась щекой к его покрытой кожей дублета мускулистой груди.