Сьюзен Кинг - Любовь цыганки

Маленькая девочка зашлась требовательным плачем. Лицо Гамильтона побледнело и исказилось от сильнейшего напряжения. Руки его покрывала грязь. Ему стоило большого труда удерживать малышку над болотом, которое его постепенно засасывало.

Тамсина безуспешно потянула за ветвь дерева. Уильям соскользнул в болото вместе с ней. Жижа засасывала его с каждым шагом все сильнее. Мужчина погрузился в нее уже по грудь. Уильям почувствовал, как сзади ветку толкнули. Оглянувшись, он увидел, что Джон Фо и Баптист снова крепко ее держат.

Истошные вопли разносились над болотом, порождая звучное эхо. Беспомощный, полный страха голосок рвал сердце на части. Уильям позабыл, кем была эта девочка и что она олицетворяет. Им двигало лишь желание спасти и защитить. Даже по отношению к Гамильтону он чувствовал лишь сострадание одного человека к другому, попавшему в беду.

Издав низкий стон, Уильям шел дальше по болоту, вырывая свои ноги из вязкой грязи. И… О чудо! Нога нашла твердую почву.

Мужчина окунулся в грязную жижу, подставил плечо под ветку и освободил ее из трясины. Уильям стал двигать ветку дальше, поддерживая ее плечом.

Гамильтон потянулся, чтобы ухватиться за конец ветки, а Уильям медленно толкал ствол вперед, стараясь не утратить равновесия. Тамсина протянула левую руку Гамильтону.

– Ребенок! – крикнула она. – Передай мне ребенка!

В лунном свете ее руку было видно в мельчайших подробностях, включая большой палец и узкий его кончик, однако Уильям видел, что ни она, ни Малис этого не замечают.

– Забери ее! – крикнул Гамильтон.

Старик протянул извивающийся сверток по направлению к Тамсине. Спустя несколько секунд ревущая малышка оказалась у нее. Придерживая ребенка левой рукой, Тамсина ухватилась правой за ветку и начала пятиться.

Уильям протянул руку и коснулся ее плеча. Ухватившись за мокрую ткань платья, мужчина потащил девушку на себя. Тамсина прижимала к себе вопящую маленькую королеву. Головка малышки находилась на уровне ее шеи. Мужчина подтолкнул их в сторону Баптиста и Джона Фо, которые разместились позади него на участке твердой, поросшей травой земли.

Когда Тамсина и маленькая королева оказались в безопасности, Уильям повернулся к Малису. Гамильтон вцепился в ветку, и Уильям напрягся. Удерживать тяжелую ветвь на поверхности было совсем непросто. Его ноги опять начало засасывать болото.

Гамильтон медленно выползал из трясины, держась за ветку. Уильям шагнул назад. Страшный груз давил ему на плечо. Сам себе он казался гигантом, держащим на плечах земной шар. Грязь дошла ему до груди. Мужчина погружался все глубже, пока пытался вытащить старика из болота.

Ему стало намного легче, когда за ветвь взялись Джон Фо и Баптист. Они начали медленно, но упорно вытаскивать ствол из болота.

– Рей! – крикнул Джон Фо, протягивая ему руку. – Держитесь!

Уильям потянулся к нему и схватил старика за кисть руки. Старый цыган был похож на быка, крепкого и поджарого. Он тянул его на себя до тех пор, пока Скотт не ощутил, что трясина его отпустила.

Плюхнувшись на поросшую травой кочку, Уильям взялся обеими руками за ветку и начал помогать цыганам. Вместе они подтащили Гамильтона ближе. Джон Фо и Баптист отступили в мелкую часть болота.

Обернувшись, Уильям увидел, как Гамильтон выползает на твердую почву, облепленный грязью с головы до ног.

– Господи всемогущий! Каким же я был болваном, – вырвалось у Малиса. – Ад просто…

– Да уж.

Уильям фыркнул, вытирая рукой себе лоб.

– Я не собирался ей вредить, – принялся оправдываться Малис Гамильтон. – Кое-кто из шотландских аристократов убедил меня, что, если выдать маленькую королеву замуж за моего племянника, юного сына регента, для Шотландии, Гамильтонов и самой Марии Стюарт это будет очень хорошо.

– А-а-а, – хмыкнул Уильям. – Значит, дело в этом?

– Да, – понурив голову, сказал Малис. – Мы хотели спасти ее от короля Генриха. Честно, хотели.

– Весьма глупо, – сказал мужчина, – все вы глупцы.

Малис схватился рукой за голову.

– Господи, Вилли Скотт! Я обязан вам жизнью. Вы и цыганка спасли нашу королеву.

– Эта цыганка – моя жизнь, – сказал Уильям.

– Да, ваша жена, – ссутулился Малис, – мачеха Катарины.

– Да, – глядя на него, произнес Уильям. – Вышло так, что из-за меня вы лишились вашей дочери, а затем я добился всех прав опекунства над вашей внучкой. За это я прошу у вас прощения, однако я не могу простить вас за то, что вы сделали. Вам предстоит ответить перед вдовствующей королевой, правительством… и регентом.

Поднявшись, он протянул старику руку.

– Вилли Скотт, – произнес Малис. – Я не причастен к смерти вашего отца. Я хочу, чтобы вы это поняли. Я держал вас в заточении, когда вы были еще юнцом, однако мне это было поручено. Я не вешал вашего родителя. Вы сегодня спасли жизни мне и нашей королеве. Я обязан рассказать вам правду о том дне. Когда будет время, я все вам расскажу.

Уильям, измученный и опустошенный до крайности, только согласно кивнул. Малис поднялся на ноги самостоятельно, не воспользовавшись его помощью. Он зашагал прочь, подальше от болота, Уильям последовал за ним. По дороге никто и словом не обмолвился.

Впереди Уильям увидел Тамсину рядом с двумя вороными конями. Девушка держала на руках маленькую королеву, завернутую в одеяло, которым прежде покрывали круп коня. Мужчина с трудом преодолел последние, разделявшие их футы и протянул к ней руки.

Тамсина издала легкий вскрик облегчения. Уильям заключил ее и ребенка в свои объятия, радуясь теплу стройного тела любимой и возмущенному писку маленькой королевы. Тамсина смеялась и плакала одновременно. Уильям улыбнулся, прижимаясь лицом к ее мокрым, вымазанным торфом волосам, и расцеловал их обоих.

Малышка начала сосать свой грязный кулачок. Тамсина взглянула на него. Уильям взял ее пальцами за подбородок и погладил любимую по грязной щеке. Его губы коснулись ее губ, теплых и нежных. Она – все, что ему нужно в жизни.

Через мгновение Уильям увидел приближающегося к ним Перриса. Приятель похлопал его по спине и поклонился Тамсине.

– Леди Рукхоупа, – обратился к ней Перрис. – Мы находимся в большом долгу перед вами за спасение шотландской королевы.

– Мы сделали это вместе, – улыбнулась девушка.

Перрис протянул ей свою руку и поцеловал ее так, словно перед ним была сама королева.

– Я попрошу, чтобы вас достойно наградили, – сказал он.

Уильям заметил, как девушка сжимает свою левую руку в кулачок, пряча ее в складках материи. Скорее всего, подумал он, Тамсина до конца своих дней так и будет по привычке прятать свою левую руку. Как бы часто он ни говорил ей, какая она красивая и что он ее очень любит, тень неуверенности навсегда сохранится в ее душе.

– Пригожая девушка, – молвил Перрис, а затем несколько печально улыбнулся Уильяму и добавил: – Везунчик.

Уильям принял маленькую королеву из рук Тамсины. Крошечные ручки обхватили его за шею, а круглая головка прикоснулась шелковистыми волосиками к его груди. Мужчина обнял ее и зажмурился от избытка любви и благодарности, нахлынувших на него. Затем он взял левую руку Тамсины и поцеловал ее маленькую кисть, не отводя от любимой взгляда.

Девушка улыбалась ему сквозь слезы. Лунный свет отражался в ее глазах, сияющих от счастья. Какой же невероятно красивой она сейчас ему казалась! Ему подумалось, что ее счастье будет лучшей ему наградой.

– Девять «оловянных»! – воскликнул Арчи, глядя поверх стала на дочь. – Ты снова выиграла все мои девять «оловянных»!

Издав раздраженный возглас, отец бросил карты на стол. Тамсина подвинула столбик маленьких монет поближе к себе.

– Лучше радуйся, что ставки невелики, – произнесла она. – В противном случае я бы опустошила все ваши карманы. «Оловянные» почти ничего не стоят.

Одну за другой Тамсина покидала тусклые монетки в бархатный кошель и потрусила ими. Она проказливо улыбнулась отцу и его дяде.

– Только взгляни на нее, – произнес Кутберт. – У твоей дочери – твоя проказливая улыбка, Арчи Армстронг. Скажи правду, Тамсина, как тебе каждый раз удается выигрывать в карты?

– Цыганские фокусы и ловкость рук, – сказал Арчи.

– Удача, – нахмурившись, возразила дочь отцу, – а еще опыт и умение запоминать все карты.

– Удача! С тобой нет никакого резона играть в ломбер, девочка. Я только трижды выигрывал, хотя уже три месяца езжу играть с тобой в Рукхоуп.

– Она отлично играет в карты, – признал Кутберт.

– Я не понимаю, почему ты поднимаешь шум всякий раз, когда я выигрываю, – произнесла Тамсина. – Играя в карты с леди Эммой, ты не бурчишь, когда проигрываешь. Она играет так же хорошо, как я, если не лучше.

– Зачем завидуешь удаче Тамсины? – спросил Кутберт. – Цыгане считали, что ей, напротив, сопутствуют несчастья.

– Ну да, – проворчал Арчи, – хотя сдается мне, что несчастья преследуют тех, кто садиться играть с ней в карты.

Улыбаясь, Тамсина поднялась и расправила складки своей юбки.

– Уже поздно. Я должна навестить крошек.

– С нашими «оловянными»? – воскликнул Кутберт. – На что мы будем играть, когда ты уйдешь петь баллады своим крошкам?

– Если не будет слишком холодно, можно будет съездить в Англию, а не сидеть здесь за картами, – предложил Арчи.

– Мои кости слишком стары. Подобные забавы уже не по мне, – напомнил ему Кутберт. – Особенно теперь, когда Джаспер Масгрейв дни напролет валяется в постели, почти ничего не говорит и ест овсянку словно дитя малое.

– И то верно, – проворчал Арчи. – Негоже красть скот у того, кто пережил апоплексический удар.

Бросив карты на стол, он смешал их и начал тасовать.

– Не успели мы вернуть Джаспера домой в его замок, как англичанин тотчас же захворал. Весь обратный путь Масгрейв проехал с мешком на голове и так и не узнал, что неделю просидел в моей темнице. Когда регент послал людей его арестовать, пришла весть, что у Джаспер утратил способность говорить и его пришлось уложить в кровать. Теперь, когда его сын сидит в шотландской тюрьме вместе с Малисом Гамильтоном, мне его даже жаль.

– Ты и Джаспер донимали друг друга еще до моего рождения, – сказала Тамсина. – Думаю, вам обоим этого не хватает.

– Да, – согласился Арчи, – но сейчас у меня другое на уме.

Отец многозначительно выгнул брови.

– Ты уже сделал ей предложение? – понизив голос, спросил Кутберт.

Арчи слегка покраснел.

– Нет.

– Сделай, – сказал Кутберт.

Тамсина сдержала улыбку. Она заметила, куда смотрит отец. Леди Эмма сидела и вышивала что-то на льняной ткани, тихо разговаривая о чем-то с Еленой и Перрисом. Словно почувствовав, что на нее смотрят, Эмма обернулась и улыбнулась Арчи. Мужчина кашлянул и бросил карты на стол.

Тамсина осмотрелась. Уильям до сих пор не возвращался. Интересно, что же его могло задержать? Тамсина теперь ловила себя на том, что прислушивается, не слышно ли звука его шагов либо смеха, который за прошедшие полтора года после венчания стал звучать громче и чаще.

Арчи полез в кожаный кошелек, который висел у него на поясе, и вытащил оттуда медную монету.

– Смотри, что у меня есть, – произнес он.

Свет костра отразился на блестящем металле.

– «Малышка!» – ахнула Тамсина.

– Да, «малышка». Отчеканена в честь коронации маленькой королевы в замке Стерлинг спустя две недели после того, как ты и Вилли спасли ее, избавив от козней заговорщиков. Она теперь большая редкость.

Девушка протянула вперед левую руку. Отец уронил ей на ладонь небольшой кружок. Тамсина поднесла монету ближе к своим глазам.

– Красиво изобразили нашу маленькую королеву Марию.

– Ха! Наша девочка тоже любит блестящие вещи. Это все темная цыганская кровь говорит в тебе, – сказал Арчи Кутберту.

Отец потянулся и выхватил монету из руки дочери.

– Ты снова увидишь монету, если выиграешь ее у меня, девочка.

– Сыграем примеро[66], – предложила Тамсина. – Мои девять «оловянных» против «малышки».

– Фи, примеро… – хмыкнул Арчи. – Это детская игра!

– О какой детской игре идет речь? – зычный голос Уильяма, входящего в зал, перекричал всех.

– Уильям! Маленькие сорвиголовы! Дорогой! Что это значит?

Тамсина поспешила к Уильяму, который нес на руках два аккуратных сверточка в одеяльцах. Их сыновьям-близнецам исполнилось уже по шесть месяцев. Оба ревели в унисон, не забывая при этом искать заплаканными глазенками мать.

Тамсина взяла у мужа Алана, оставив на руках Уильяму плачущего Арчи.

– Лично с меня этих детских игр довольно, – сказал Скотт. – Я поднялся по лестнице и услышал детский плач. Бедная няня вконец выбилась из сил. Я сказал ей, что отнесу их сюда. Катарина тоже решила пойти со мной… – он развернулся. – Кейт! Где ты, девочка моя?