— Господи, можно подумать, тебе не восемь, а восемьдесят! — воскликнула Эбби.


Но именно себя она почувствовала на все восемьдесят, когда Люк припозднился. Уже давным-давно стемнело, и Эбби сидела одна в тишине, прислушиваясь к каждому шороху. Она сама не знала, к чему прислушивалась, потому что вокруг не было ни одного звука, только сонная муха лениво билась о стены комнаты. А чего она ждет? Утром приходил Джок, работу искал, а днем она сама вторглась в чужие владения. Ни то ни другое причиной столь глубокой депрессии стать не могло. Но стало ведь. Девушка вздрогнула от страха, когда тишину разрезал телефонный звонок.

Она тут же подскочила к аппарату, уверенная, что это Люк.

Однако ответил ей совершенно незнакомый голос, довольно высокий, похожий на женский, но Эбби инстинктивно почувствовала, что он принадлежит мужчине.

— Это маленькая леди в красном? — захихикали в трубке.

У Эбби каждый мускул напрягся.

— Вы не туда попали. — Каким-то чудом ей удалось ответить без дрожи в голосе.

— Туда, туда, — отрезал голос, и в трубке щелкнуло.

Когда через несколько мгновений телефон снова зазвонил, Эбби все еще стояла у аппарата и от неожиданности подскочила на месте. Кто на этот раз? Наверняка Люк. Не рыбоглазый же над ней издевается! Отчего-то она нисколько не сомневалась, что предыдущий звонок принадлежал именно ему — мужчина проверял, где она живет. Проследил за ней до самого дома… или достаточно далеко, чтобы примерно предположить, кто она такая.

Но на этот раз звонила Лола, приглашала их с Люком заглянуть вечером на чашечку кофе.

Эбби собралась с мыслями и ответила совершенно нормальным голосом:

— Не могу ничего пообещать, Лола. Люка еще нет. Он в Парраматта уехал, по делам.

— Знаю. Скунс противный, пришлось на пароме домой тащиться. Но он ведь не слишком задержится, правда? Приходите, ладно? — Она понизила голос. — Вы нас очень обяжете. Милтон не с той ноги сегодня встал и уже извел бедняжку Мэри.

— Я позвоню, когда Люк вернется, хорошо?

— Конечно. Чем сегодня занималась? Мама говорит, ты в город ездила.

Снова-здорово! Вечно эти соседи суют нос не в свое дело, но на этот раз Эбби вознамерилась не поддаваться обидам. Кроме того, ей очень хотелось поболтать хоть с кем-нибудь. Слишком уж долго она все в себе держала.

— Да, ездила, на Кросс. Лола, ты не знаешь, что за фирма производит помаду, которую мне Дедра подарила?

— Понятия не имею, сладкая моя, я ведь не знаю, какую именно она тебе отдала. Мы у разных компаний закупки делаем. Меня вместо подопытной морской свинки держат, должна все на себе испытывать. Да ты сама поглядела бы.

Лола была не в курсе, что футлярчик давным-давно похоронен в мусоропроводе, а Эбби не собиралась выдавать ей свои семейные тайны.

— К ней была бумажка привязана, но я ее случайно выкинула. (Эбби уже искала в мусорном ведре, но утром все бумаги из него выбросили.) Я уверена, что там было написано «Компания «Роуз-Бей косметикс». Во всяком случае, именно это название бросилось мне в глаза сегодня на Кингз-Кросс, я даже зашла посмотреть. Но там ничего не оказалось, только пустая комната да какой-то подозрительный тип.

— Господи помилуй! — воскликнула Лола. — Как странно! Ты Люку рассказывала?

— Я его еще не видела.

— На твоем месте я бы непременно рассказала ему, как только он домой вернется. Вот увидишь, он тебе лекцию прочтет о том, что нельзя заходить в незнакомые здания на Кросс. Кстати, с чего это ты отправилась «Роуз-Бей» разыскивать?

— Да я и не разыскивала ее, просто увидела знакомое название, вот и заглянула. В Лондоне я статьи о косметике и моде писала, решила и тут счастья попытать, надо же себя хоть чем-нибудь занять. А когда подумала об этом необычном привкусе помады…

На плечо Эбби легла рука.

— О каком еще привкусе? — рявкнул Люк.

Эбби судорожно вдохнула.

— Что с тобой? — послышался резкий голос Лолы. («Как будто Лола ожидала чего-то», — пришло ей в голову немного позже.)

Эбби удалось засмеяться:

— Да это Люк меня до смерти перепугал. Я не слышала, как он вошел. Люк, Лола приглашает нас к себе на кофе.

— Ладно, — бросил Люк.

Почему он не сказал, что слишком устал или занят? Или не придумал еще чего-нибудь, чтобы показать, что хочет провести этот вечер наедине со своей женой? Но он тоже наблюдал за ней, и надо сказать, во взгляде его не было даже намека на удовольствие от того, что он оказался дома в ее обществе. Скорее задумчивость. Но возможно, шок пока еще читался на ее лице. Она чуть не рассказала Лоле о странных результатах ее визита на Кросс.

Пообещав Лоле прийти, Эбби положила трубку.

— Чего ты на меня так уставился?

— Что ты говорила Лоле об этой чертовой помаде? Расстроена, что я не разрешил тебе пользоваться ею?

Эбби проигнорировала его тон и вместо этого вывалила на него свои собственные проблемы:

— Люк, мне только что кто-то звонил. Один из тех ужасных анонимных звонков, но этот человек точно знал, кто я такая, потому что он назвал меня «маленькая леди в красном». И он прав, сегодня я действительно была в красном костюме.

— Расскажи-ка мне поподробнее, — изменился в лице Люк. — С самого начала. Куда это ты ходила в красном костюме?

Эбби снова пересказала свою историю, добавив, что уверена — звонил именно рыбоглазый.

— То ли он с самого начала догадался, кто я такая, то ли выследил меня. Хотя на паром со мной он не садился, в этом я абсолютно уверена.

Люк слушал внимательно, его глаза подернулись задумчивой пеленой.

— Было бы по поводу чего поднимать такой шум! — только и сказал он. — Что с того, что тебе понравился вкус этой дурацкой помады? Не знал, что женщины любят есть свою помаду! И кстати, почему ты мне об этой работе ничего не говорила? Мне, значит, знать не обязательно?

— Хотела сделать тебе сюрприз. И… — остановилась она.

— И — что?

— Люк, ты только не обижайся, но ты настолько погружен в свою работу, что временами я думаю — а интересно ли тебе вообще, чем я тут целый день занимаюсь? Этот лодочник проклятый мне на нервы действует. И Дедра постоянно круги нарезает, и я тут никого, кроме Моффатов, не знаю. Я… Мне кажется, это все от одиночества.

— А я ничего не замечал, — подытожил Люк. — Выходит, у тебя нечто вроде мании развилось, воображаешь, что люди наблюдают за тобой и преследуют тебя.

— Но этот странный человек вовсе не плод моего воображения, — резко оборвала его Эбби. — Он велел мне убираться подобру-поздорову. Почему, если только я не влезла во что-то весьма подозрительное? Зачем ему понадобилось следить за мной? Или я увидела что-то, что ни в коем случае не должна была видеть? И долго он еще меня преследовать будет, Люк? Пока не убедится, что я не сую свой любопытный нос куда не положено?

Люк поднялся, направился к бару и принес Эбби крепкое виски.

— Выпей-ка. Тебе надо. И не стоит делать скоропалительных выводов. Женщины все такие. Понимаю, тебя встревожил этот странный телефонный звонок, но с чего ты взяла, что звонил именно тот парень, рыбоглазый, как ты его называешь? Может, просто кто-то видел, как ты идешь по улице в красном костюме? В конце концов, на тебя приятно посмотреть, милая моя.

Люк явно старался произнести эту речь с легким сердцем, но ему это не слишком хорошо удалось. Лицо оставалось чересчур мрачным.

— Кстати, тебе пора немедленно избавляться от своего комплекса, что за тобой постоянно наблюдают, Эбби. Я понятия не имел, что тебе так плохо. Знаю, Джок и вправду действует на нервы, но с этим мы поделать ничего не можем. Река нам не принадлежит, и граммофон свой заводить ему никто запретить не может. Что до Моффатов, ты им нравишься. Они на самом деле хотят с тобой подружиться.

— И Лола тоже? — вырвалось у Эбби.

Люк посмотрел на нее исподлобья:

— И Лола тоже. Она милая девушка, просто ей не повезло в жизни.

— Хочешь сказать, никакого мужа у нее отродясь не было? Она всю эту историю только ради Дедры выдумала?

— Я вовсе не хотел этого сказать. Насколько мне известно, муж Лолы действительно в Штатах. Собирается ли он возвращаться, нет ли — не наше дело, но я верю в его существование, и советую тебе выбросить это из головы.

— Мне все равно, хуже от этого я к Лоле относиться не стану, — пробормотала Эбби. Девушка заметила, что отразившаяся было на лице мужа симпатия моментально исчезла, и решила добавить: — Наверное, я просто пока еще не слишком к австралийцам привыкла. Не забудь, ты в этой каше гораздо дольше меня варишься.

— Если уж ты начала обобщать, то нечего к Лоле привязываться. Хочешь, чтобы я заверил тебя, что она для меня всего лишь милая соседка, и не более того?

— Люк, как мы до этого доспорились? — совсем расстроилась Эбби.

— Думаю, виной всему опять эта несчастная помада. Послушай, давай покончим с этим раз и навсегда. Я не разрешил тебе пользоваться ею только потому, что она принадлежит другой женщине. Я хочу, чтобы у тебя была своя собственная. Понятно? И все равно, Лола это или еще кто. Что до твоего сегодняшнего приключения, мы и с ним разберемся. Завтра же ты покажешь мне то место, и мы проверим, что это за человек и что он к тебе прицепился. Если он и вправду тебе названивал, пусть полиция с ним разбирается. Но сперва не помешает припугнуть его, — поглядел он на нее сверху вниз. — Договорились?

Эбби беспомощно кивнула. Где-то в этом споре они снова отдалились друг от друга, но она не знала, где именно. Может, когда про Лолу речь зашла. И вообще, больше они ни о ком не говорили, так ведь?

— Ты просто считаешь меня обыкновенной истеричкой, — вздохнула она.

— Милая, прошу тебя, — раздраженно нахмурился он. — Я просто хотел поставить все точки над «i». Как бы то ни было, вся вина лежит на мне. Я должен был заметить, что ты скучаешь и тебе одиноко. Возможно, ты права насчет работы.

— Да. — Эбби одним глотком прикончила виски, но оно не помогло ей расслабиться. Что толку ехать на Кингз-Кросс и снова лезть вверх по грязной узкой лестнице? Наверное, все же стоит сходить к Моффатам на кофе, чтобы хоть как-то скоротать вечер.

«Вечер, которого я ждала весь день», — с горечью подумала Эбби и вскочила на ноги прежде, чем слезы хлынули у нее из глаз.

— Как у тебя день прошел? Дел много? Мисс Аткинсон сказала, что ты в Парраматта ездил.

— Да. Работа там хорошая подвернулась. Можешь меня поздравить! — Он улыбнулся, подбадривая ее интерес. Как будто она ему чужая. — Когда ты успела с мисс Аткинсон поговорить?

— А, просто думала, что мы можем вместе домой вернуться, эта история расстроила меня немного. Глупо было так настойчиво долбить в дверь, а потом еще и в комнату врываться. Сама на грубость напросилась. Больше всего меня его лицо напугало и рыбьи глаза. Не то чтобы оно злое было, просто… — Эбби остановилась, раздумывая, как бы описать эту дряблую, тупую и в то же время хитрую мордочку. — А Джок, так он меня на самом деле не слишком волнует. Старик приходил сегодня, работу просил, но он не такой страшный, как тот, рыбоглазый. Наверное, ты прав, Люк. У меня и впрямь комплекс развился. Может, я просто беременна.

Муж подошел к ней сзади и поцеловал в шею.

— Милая! Я так тебя люблю. Поверь мне!

Она не повернулась к нему, страшась спугнуть этот момент невероятной нежности.

— Правда?

— Погляди на меня!

И ей все же пришлось оглянуться, о чем она тут же пожалела. Уж очень не хотелось видеть растущую в его глазах тревогу.

— Люк, тебя что-то беспокоит.

— Твои заботы — это мои заботы. Не глупи.

Эбби пришлось срочно выворачиваться, чтобы сгладить углы. Что не так и с Люком, и с ней? Между ними постоянно напряжение какое-то чувствуется.

— Наверное, я все же не беременна, — призналась Эбби. — Это было бы слишком мило и старомодно, тебе не кажется? Я хочу сказать, так быстро.

Усилием воли Эбби прогнала из памяти образ костлявой, невзрачной, назойливой Дедры. Ребенку много чего нужно, и прежде всего любящие родители. Бедняжку Дедру остается только пожалеть. Ее ребенок будет счастлив. Потому что Люк действительно любит ее…

Глава 5

Эбби точно знала, какую картину застанет в гостиной Моффатов, огромной комнате с высокими потолками и резным камином, которым никто никогда не пользовался, газовыми бра и тяжелой викторианской мебелью, дошедшей до наших дней со времен покорения Австралии.

Миссис Моффат настаивала именно на таком стиле. Обеим ее дочерям эта гнетущая викторианская атмосфера явно была не по душе.

Вечера, когда Лола никуда не выходила, были похожи, словно близнецы: увешанная разноцветными бусами старуха в черном платье с высоким воротом сидит у окна в кресле-качалке, погруженная в свое рукоделие. Милтон в инвалидном кресле тупо смотрит в пространство, пока что-нибудь не выводит его из себя, и тогда он разражается очередной едкой тирадой; рядом с ним бледная молчаливая Мэри, из которой слова не вытянешь; и развеселая Лола, на которую вроде бы эта тягостная атмосфера никакого влияния не оказывала — врубает радио на всю катушку, болтает без умолку, хохочет.