Видимо, упоминать Рула не стоило. Гейб двигался быстрее, чем я думала. Он подошел ко мне, а я попятилась, стараясь сохранять дистанцию. К сожалению, дальше гостиной убежать не удалось; я отбивалась, но он был массивней и сильнее. Гейб схватил меня за горло, и мы повалились на пол. Я опрокинула ногой стол – он упал с грохотом и краем рассек мне губу. Гейб уселся сверху, прижав мои руки к бокам и держа за шею. Я залилась слезами, тщетно пытаясь вздохнуть, потом вцепилась зубами в ладонь, которой он зажимал мне рот. Гейб нагнулся еще ниже и сильнее сжал пальцы.

– Плевать я хотел на то, что думает твой ублюдок! И на то, что этот дегенерат грозит со мной сделать. Он – пустое место. Я с самого начала предупреждал, что этот тип не будет таскаться за тобой вечно. Вот и посмотри теперь – ты одна и наконец в моей власти. Я же сказал, что добьюсь своего. Как всегда.

Надо было что-то делать. Гейб собирался меня убить. Кроме шуток. Перед глазами уже все плыло. Он продолжал сдавливать мое горло, одновременно вещая, что мы помиримся, что я позвоню матери и постараюсь переубедить ее насчет интернатуры, раз уж мы снова сошлись… Я вертела головой, борясь за глотки воздуха, а затем немного высвободила руки и запустила ногти ему в запястья. Гейб вздрогнул и отшатнулся, и мне удалось немного отползти. Я поранила ладонь осколком разбитой лампы. Гейб ухватил меня за волосы и потащил обратно, как только я попыталась подняться на ноги. Я застонала, когда он навалился всей тяжестью мне на спину, и сморгнула капли крови (я ударилась головой о ножку перевернутого стола).

– Сейчас придет Эйден…

Мой голос звучал еле слышно – я совсем задыхалась, – но, в любом случае, Гейб не обратил внимания на мои слова. Он рывком поставил меня на ноги и прижал к спинке дивана, буквально перегнув через нее. Я отчаянно пыталась не думать о том, сколь незначительное препятствие представляет моя рабочая форма. Гейб склонился ко мне, не смущаясь, что все лицо в крови.

– Ну и что? Ты моя девушка, Шоу. Я имею право. Если твоя соседка вернется, скажешь, что мы слегка увлеклись, когда мирились…

Он с такой силой наваливался на меня, что рука, которую он выкручивал, не выдержала и с тошнотворным щелчком, от которого мы оба вздрогнули, вывернулась из сустава. Я завопила от боли, от страха и паники перехватило горло. Я понимала, что надо любой ценой добраться до сумки и достать баллончик или схватить какой-нибудь предмет, который сошел бы за оружие. Гейб выпустил мои руки, одна висела плетью. Он удерживал меня за шею, заставляя перегибаться через спинку кушетки, и одновременно расстегивал и стягивал мою одежду, твердя, что сейчас-то я точно пойму: мы по-прежнему пара. Он бормотал, что мы поженимся, и наши семьи сольются в одну. У меня лились слезы, я не знала, как его остановить. Разбитая лампа, опрокинутая мной, упала рядом с диваном, и один из осколков лежал на подушке. Пока Гейб возился с одеждой, я здоровой рукой дотянулась до стекла. Он тем временем почти стянул с меня коротенькие шортики, и я решилась. Из своего неудобного положения я могла дотянуться только до бедра Гейба, и вряд ли у меня хватило бы сил причинить ему ощутимый вред, но все-таки я размахнулась и всадила осколок в его ногу что есть сил – Гейб отскочил и выругался. Я упала на четвереньки и заорала во всю глотку, приземлившись на вывихнутую руку. Поползла по полу и, пока Гейб пытался выдернуть стекло, успела добраться до сумочки. Я как раз поднялась на ноги, когда он подбежал, но баллончик уже был у меня, Гейб получил струю в лицо и взревел, как раненый медведь. Сжимая баллончик здоровой рукой, я поспешила к двери – в таком виде, словно сбежала из сумасшедшего дома. Я истерически рыдала, обливаясь кровью, и едва могла говорить, так он пережал мне горло. Я бросилась к двери охранника – и врезалась в Эйден. Подруга вовремя подставила руки, и я чуть не потеряла сознание у нее на груди.

Она спросила, что случилось, потом набрала службу спасения. От боли я впала в шоковое состояние. Я смотрела на подругу сквозь кровь, струившуюся по лицу, и смутно сознавала, что из соседних квартир выходят жильцы, а затем тело решило, что с него хватит, и все вокруг исчезло. Эйден, видимо, успела подхватить меня, прежде чем я рухнула на пол. Когда я очнулась, то лежала на носилках, которые задвигали в машину «Скорой помощи». От яркого света и воя сирен разламывалась голова. Молодой врач засыпал вопросами Эйден, которая лезла в машину вслед за мной. Она сжала мою руку, и я заметила, что подруга в слезах.

– Гейб…

Горло горело, в нем словно вырос лес из тысячи бритвенных лезвий.

Эйден дрожащей рукой стерла слезы.

– Он в полиции. Его отец приехал, когда Гейба сажали в машину. Трудно было не заметить, что ему в лицо брызнули из баллончика, а потому он не сможет отрицать, что забрался к тебе домой. Как он вообще миновал охрану?

Я поморщилась, когда врач принялся щупать мое плечо. Он сочувственно взглянул на меня.

– Надо вправить вывих. И порез на лбу достаточно глубокий, так что придется наложить швы. Извините.

Я хотела сказать, что не возражаю, главное, осталась жива, и Гейбу не сошла просто так с рук его жестокость, но говорить было слишком больно. Когда врач спросил, нужно ли мне свидетельство о попытке изнасилования, я отрицательно мотнула головой и стиснула руку Эйден. Та вновь начала плакать.

– Моя мать… – говорить было трудно не только из-за сдавленного горла. – Дала ему код. Гейб наврал ей, что мы помирились…

Эйден выругалась такими словами, которые поставили бы в тупик даже Гейба, и остаток пути в больницу мы просто держали друг друга за руки. Следующие два часа надо мной сменялись врачи и полицейские. Спустя первые пятнадцать минут стало ясно, что я не могу поддерживать разговор – пострадали голосовые связки. Пришлось давать показания письменно. Гейба посадили под замок, по крайней мере, до утра, и отец не сумел его вызволить. Детектив, явившийся для снятия показаний, сказал, что, возможно, родственники добьются утром освобождения под залог, но уже есть судебный запрет, и Дейвенпорт-старший ничего не в силах изменить. Впрочем, все было неважно: мне предстояло провести в больнице, как минимум, ночь, чтобы врачи оценили ущерб, нанесенный моей шее. Пришлось принять сильные таблетки, чтобы избавиться от головной боли, которая нахлынула на меня, помимо боли в вывихнутом суставе.

Моя мать и Джек приехали рано утром, следом – отец. Я сказала Эйден, что никого из них не желаю видеть, и разразился огромный скандал. Когда мать начала кричать, что меня избил один из головорезов, с которыми я познакомилась, пока встречалась с Рулом, Эйден потеряла терпение и напрямик заявила, что, если бы та не дала Гейбу код от входной двери, ничего бы не случилось. Тогда все замолчали. Мой отец таки пробрался в палату, но я целый час игнорировала его и отвечала на извинения только сердитым взглядом. Когда он попытался поцеловать меня в щеку, я отвернулась и позаботилась, чтобы в моих глазах он не прочел ничего, кроме отвращения. Помешательство Гейба отчасти было связано с теми вещами, которые символизировали собой мои собственные родители, и я не собиралась терпеть их рядом с собой. Оба ушли, когда медсестра пригрозила вызвать охрану, если они не перестанут мне докучать.

Эйден придвинула стул и положила ноги на край кровати, и мы обе заснули. Я то проваливалась в дрему, то просыпалась, чтобы принять очередные таблетки, когда начинало болеть плечо и прочие части тела, подвергшиеся жестокому обращению. Эйден ушла за полдень, и я не возражала, потому что снова появились врачи и полицейские.

Отец Гейба вытащил его под залог, но не подлежало сомнению, что парень напал на меня, и его обвиняли в попытке убийства. Меня заставили рассказать эту историю несколько раз, и я ничего не стала скрывать. Гейб был болен, он нуждался в лечении, но главное – в том, чтобы ему подыскали такое место, где бы он никому больше не причинил вреда. Считать себя полным хозяином другого человека и не обращать никакого внимания на его чувства, на мой взгляд, мог только сумасшедший.

Эйден принесла йогурт и мюсли. Вид у нее был смущенный.

– Я позвонила Коре, рассказала, что случилось. И не подумала, что она переполошит весь салон…

Я замерла и круглыми глазами взглянула на подругу.

– Рула чуть удар не хватил, когда он услышал. Если не ошибаюсь, он будет здесь через пять минут. Прости, вот решила хотя бы тебя предупредить. Если хочешь, я попрошу его не пускать. Хотя, подозреваю, нелегко остановить Рула, когда он в таком состоянии. За один день оба твоих бывших рискуют оказаться за решеткой…

Я не знала, что и думать. С одной стороны, целый месяц я мечтала увидеть Рула, заставить его вспомнить обо мне, но, с другой стороны, почему это случилось только по сигналу тревоги? Я вздохнула и отвернулась, уставившись в стену. Эйден была права – удержать Рула, если он исполнился решимости штурмовать замок, не сумел бы никто, и сейчас я предпочла бы обойтись без лишних проблем.

– Все нормально, как-нибудь справлюсь.

Мой голос по-прежнему звучал хрипло, но, по крайней мере, было не так больно говорить.

– Ох, судя по твоему виду, ты сейчас не в том состоянии, чтобы справиться хоть с кем-то.

Эйден не ошиблась. Я лежала с перевязанной рукой и рассеченной запекшейся губой, на лбу красовался трехдюймовый шов, заклеенный сверху пластырем, как и ладонь, шею кольцом окружали черно-синие пятна. А еще Гейб подбил мне оба глаза, после того как ткнул меня лицом сначала в дверь, а потом в пол.

– Не волнуйся. Он убедится, что со мной ничего страшного не случилось, и займется своими делами. Я думаю, именно этого ему и хочется.

Эйден скептически хмыкнула и погладила мою ступню, высовывавшуюся из-под колючего больничного одеяла.

– Ну ладно. Если ты ручаешься, что все нормально, я пока сбегаю и найду автомат с приличным кофе.

Я сомневалась, что хоть когда-нибудь вернусь к норме. Вряд ли человек, переживший то, что пережила я в последние несколько месяцев, смог бы вернуться в привычную колею. Но Рула я не боялась. Меня чуть не изнасиловал сумасшедший, и я по-новому взглянула на то, чего не хватало в моей жизни и что отныне я собиралась изменить. Мне хотелось покрутить прядь волос, но они слиплись от крови и еще бог весть от чего, и моему лицу это отнюдь не пошло на пользу. Рулу предстояло увидеть сцену из фильма ужасов.

Я возилась с телефоном, отвечала на сообщения Коры и друзей Рула, когда открылась дверь и вошел он сам. Подняв голову, я увидела, что ярость, изуродовавшая его красивое лицо, превратилась в ужас, когда он увидел меня. Он шумно вдохнул и выдохнул и подошел к кровати. Мы молча смотрели друг на друга, и я рассеянно заметила, что прическа у Рула осталась прежней, темно-каштановые волосы не изменили цвет. Мне эта прическа не нравилась, с ней Рул выглядел чужим. Взгляд у него был дикий, глаза казались слишком большими для лица, в их ледяных глубинах бушевал снежный вихрь. Рул подергивал колечко на губе, как всегда, когда волновался, и я поняла: если я сама не заговорю, мы до вечера так и будем подозрительно смотреть друг на друга.

– Не обязательно было приезжать. Я в порядке, просто немного больно.

Он стиснул своими большими руками спинку кровати, и я увидела, как напряглась и расслабилась татуировка в виде змеи.

– Почему ты не позвонила и не сказала, что произошло?

Я не стала отводить глаза. А Рул, казалось, все сильнее вскипал, когда взглядом останавливался на очередном синяке или порезе.

– Ну, ты ведь несколько недель со мной не разговаривал. Как-то странно было бы сообщать тебе…

Он сжал губы.

– Ты права. Я не должен был оставлять тебя одну.

Я вздохнула и сжала одеяло.

– Ты прав, ты не должен был меня оставлять… но не потому, что Гейб сошел с ума, и не потому что я нуждалась в защите. Ты должен был остаться со мной, потому что мы любим друг друга. Некого винить в этой истории – Гейб больной человек, и, скорее всего, даже если бы я приехала домой не одна, он бы что-нибудь вытворил. Что есть, то есть. Никто не виноват, кроме самого Гейба. И потом, мое тело не так сильно пострадало. Зато душу словно пропустили через мясорубку.

– Шоу…

Он пытался вставить слово, но я подняла руку и пристально посмотрела на него.

– Я устала, что моей любви вечно не хватает. Когда у нас с тобой начался роман, я думала, что моей любви будет достаточно для двоих, ведь я так долго в ней захлебывалась… но теперь понимаю, что заслуживаю большего.

Я сморгнула подступившие слезы.

– Я заслуживаю всего, потому что сама готова отдать все. Я бы победила тьму вместе с тобой, Рул. Но я не желаю смотреть, как ты убегаешь каждый раз, когда что-то причиняет тебе боль. Прости, я никогда не говорила тебе правды про Реми, но ведь я тысячу раз повторяла, что у нас с ним ничего не было. В день моего рождения ты получил неопровержимое доказательство. Вот и злись теперь на него, а не на меня. Ты прав: мы недостаточно доверяем друг другу, чтобы быть парой. По-моему, я хотела этого слишком сильно, а ты слишком слабо.