По жестокому стечению обстоятельств долгожданный приказ пришел в самый канун Рождества… в третью годовщину их совместной жизни. Принцу Эдуарду, отныне произведенному в генерал-майоры, надлежало отбыть в Вест-Индию и там принять участие в войне против французов.

Поначалу эта новость потрясла Эдуарда, особенно когда он увидел, в каком подавленном состоянии находится Жюли. «Это очередные дьявольские махинации моего отца! Вест-Индия! Кое-кто, конечно, думает, что там я не выдержу и сломаюсь!» — возмущался Эдуард. Но, постепенно поборов шок, он вдруг оживился. Вот она, долгожданная служба!

Зато Жюли не могла скрыть своего горя и слез при мысли о разлуке и о том, что Эдуарда могут убить, покалечить, взять в плен…

Но Эдуард на ее страхи лишь рассмеялся:

— Нет, крошка моя. Как раз так я и вижу свое дальнейшее возвращение домой. Я покажу себя с самой лучшей стороны, и отец вынужден будет просить меня вернуться в Англию.

— А я?.. — с дрожью в голосе произнесла женщина.

— Об этом я много думал. Тебе следует поехать в Англию… сразу после моего отъезда. И там ждать моего возвращения.

— В Англию! Ты уверен, что… вернешься туда? И что мне будет позволено…

— Жить, как мы живем сейчас? Можешь быть уверена, моя маленькая Жюли, я не имею ни малейшего желания жить где бы то ни было без тебя. Ты ведь знаешь Лондон, так ведь?

Жюли почувствовала, что краснеет при воспоминании о том, как она ездила в Лондон в обществе Жана де Фортиссона и Филип-Клода.

— Да… И там у меня есть несколько друзей… эмигрантов…

— Вот и прекрасно. Значит, договорились. Ты едешь в Англию. Там ты легче перенесешь разлуку. Со мной все будет в порядке, и я вернусь к тебе. А если нет, то пошлю за тобой, и ты приедешь ко мне, где бы я ни находился.

— Но как это возможно? Ведь даже письма идут неделями…

— Перед отъездом я собираюсь написать мистеру Кутцу. Я намерен поручить тебя и все твои дела в его руки. Он будет обеспечивать тебя деньгами, а также держать связь с военным ведомством, с тем чтобы знать о всех моих передвижениях и сообщать о них тебе. Это самый простой и короткий способ, ma chйrie.

Жюли слушала его спокойную, размеренную речь со все возрастающим ужасом.

— А нельзя ли мне остаться здесь, сэр? Здесь у меня много друзей…

Эдуард вздохнул:

— Ну как ты не понимаешь, ma petite, что из Вест-Индии я могу отплыть прямиком в Англию, и тогда наша разлука лишь продлится! — Заметив ее растерянность, Эдуард решил пойти на компромисс: — Вот что, моя крошка. Ты можешь поехать со мной до Бостона. А твой отъезд оттуда я организую сам.

Жюли поняла, что спорить бесполезно. Эдуард всегда оставлял последнее слово за собой. Но что, если его убьют на войне и она останется в Лондоне одна без средств?.. К тому же мысль о расставании с семейством де Салабери оставляла горький осадок на душе.

Зато боевой настрой Эдуарда рос. Он решил взять себе в адъютанты капитана Уэтеролла, а Роберт Вуд должен был поехать с ним как личный слуга. Эдуард припас для него место швейцара в законодательном собрании, и хотя тот теперь был женат, все равно охотно бы согласился вдохнуть полной грудью воздуха приключений.

Кроме того, принц радовался возможности уехать подальше от мисс Элизы Грин и от соблазна. Слава богу, Жюли ничего не знала об этом дельце.


Прощание с семейством де Салабери оказалось и впрямь щемящим душу. И все же в конце января после бесконечных объятий, поцелуев и обещаний писать друг другу Жюли и Эдуард покинули Квебек.

Поскольку стояла зима и все озера и водопады замерзли, Эдуард решил, что наиболее быстро и безопасно проделать первую часть путешествия по суше. Все шло хорошо, но при переезде через озеро Шамплен лед дал трещину, и сани с личным имуществом Эдуарда пошли ко дну. Отличное начало, подумал принц. Именно так судьба всегда и поступала с ним. Две тысячи фунтов стерлингов в виде его личного барахла достались теперь рыбам.

Когда Жюли выразила желание посмотреть Нью-Йорк, Эдуард легко согласился, и после нескольких дней, проведенных в Бостоне, где им оказали очень теплый прием, он проводил Жюли на борт почтового парохода. Наконец пришла минута расставания. Жюли не могла сдержать слез. Она была уверена, что больше никогда не увидит Эдуарда, даже если он останется в живых.

— Прости меня за то, что я оказалась такой малодушной, — шептала женщина. — И помни, мой любимый: что бы ни случилось, я всегда буду любить тебя… И спасибо тебе… тысячекратное спасибо за твою любовь…

Пытаясь утешить Жюли, принц крепче прижимал ее к себе и целовал. Потом решил заговорить о вещах более практичных.

— Мы обязательно встретимся, драгоценная моя, или в Лондоне, или в Галифаксе. Можешь быть уверена так же, как в том, что я сейчас обнимаю тебя. В Нью-Йорке садись на пароход до Галифакса. Я уже написал сэру Джону Уэнтворту. Он встретит тебя там и не даст скучать до отъезда в Англию.

Жюли озадаченно надула губки.

— Я много слышала о своеобразии леди Уэнтворт…

Эдуард рассмеялся, обрадованный возможностью хоть как-то отвлечь Жюли от горестного расставания.

— Вот женщины! Ну да, в свое время Фрэнсис Уэнтворт была та еще штучка и умела задать жару кому угодно. Но теперь, когда стала солидной матерью семейства, с нею вполне можно поладить.

— Не волнуйтесь, сэр, со мною тоже можно поладить.

— Уж кому-кому, а мне это хорошо известно. Мадам де Сен-Лоран никогда не сделает и не скажет лишнего. Поэтому я оставляю тебя лишь с хорошими предчувствиями и твердо знаю, что мы встретимся в Лондоне. А сейчас, моя драгоценная, мне пора сойти на берег. — Он снова обнял ее и поцеловал. — Я тоже благодарен тебе за твою любовь, и… кто знает… может быть, мы увидимся даже раньше…

Когда он спускался вниз по трапу, его приподнятое настроение достигло своей вершины. Скоро… скоро… он окажется лицом к лицу с врагом… на передовой… на линии огня!


Оставшись в одиночестве и поручив свое скромное имущество бдительному оку Филипа Бека, Жюли решила хорошенько осмотреть Нью-Йорк. Однако вскоре о ее пребывании в городе стало известно, и некоторые газеты позволили себе опубликовать непристойные, скабрезные материалы о ней и Эдуарде. Поэтому на первом же почтовом пароходе Жюли отправилась в Галифакс. Прибыв туда, она, к своему огорчению, обнаружила, что сможет отплыть в Англию лишь через несколько недель, так что ей пришлось пожить на правах гостьи в доме Уэнтвортов. И только 9 мая она в последний раз помахала им рукой с палубы «Портленда».

Эдуарду тоже пришлось прождать свой корабль дольше, чем он предполагал. Но принц не терял времени даром — обзавелся новым снаряжением, да и в удовольствиях себе не отказывал.

В начале марта он прибыл на остров Мартиника и, изнывая от тропической жары, ждал, когда войска генерала Чарльза Грея предпримут осаду столицы острова Форт-Ройаль.

Ему тут же было поручено командование двумя батальонами. Эдуарду не давало покоя фанатичное желание поскорее схватиться с врагом. Хотелось быть в самом центре войны, убивать и калечить или самому умереть в бою. Его представление о смерти попахивало фатализмом — если суждено погибнуть на поле сражения, это ли не самый благородный конец? Не ведая страха, он вел в бой своих солдат, и те, орудуя по его примеру штыками, заставляли французов обращаться в бегство. Не ведая жалости, Эдуард приказывал своим солдатам добивать штыками врага, уничтожать их припасы и амуницию. Таким образом, ко времени прибытия британского подкрепления французское командование, боясь дальнейшего кровопролития, предпочло сдать город. Мартиника была теперь в руках британцев.

В тот же вечер офицеры бурно отмечали победу, более всех превознося Эдуарда. Его первый выход на поле сражения оказался более чем успешным. Самыми восторженными были поздравления сэра Чарльза Грея, обещавшего особо отметить отвагу и доблесть Эдуарда в своих депешах королю Англии. А Эдуарду нечего было больше желать — возможно, тогда отец посмотрит в его сторону более снисходительно, а может, и прикажет вернуться домой.

Несмотря на затянувшееся празднество и огромное количество выпитого, Эдуард встал на следующий день с рассветом, чтобы руководить английскими солдатами, помогающими французам убирать с поля мертвых и раненых. Эдуард, внимательно следивший за тем, чтобы не было мародерства, был потрясен огромным количеством сваленных в кучи мертвых тел храбрецов, сражавшихся до последнего. В этом жутком зрелище не было романтики и славы. С такой же легкостью и он сам мог сейчас лежать в этой горе гниющих тел.

Однако, когда на следующий день пришел приказ грузиться на суда для атаки на Санта-Лусию, Эдуард не испытывал ни страха, ни желания отказаться от своей судьбы.

Санта-Лусия не оказала серьезного сопротивления. Зато объект их следующего нападения, Гваделупа, имел хорошо укрепленные позиции, но после серии внезапных атак и отчаянных штыковых боев, которыми Эдуард руководил лично, Гваделупа тоже сдалась на милость англичан.

Теперь Эдуард был свободен и мог вернуться к Жюли и к их прежней идиллической жизни вдвоем… а если на то будет Господня воля, то и вернуться в Англию. Уже десять лет он не видел родину. Как долго еще придется ждать? Но что понапрасну вздыхать? Сейчас он должен вернуться в Галифакс.


Пока фрегат «Бланш» неторопливо держал путь на Галифакс, Эдуард молился о чуде… А вдруг Жюли не успела уехать? Он понимал, что это всего лишь его страстное желание, но ничего не мог с собой поделать. Слабая надежда не покидала принца. Теперь, когда сражения остались позади, ему так не хватало близости Жюли! Как долго он вынужден будет торчать в Галифаксе? Кроме приказа прибыть туда, ему больше ничего не было известно.

Сэр Джон Уэнтворт, как генерал-лейтенант Новой Шотландии, встречал его у причала. Эдуард тут же заметил смущение и неловкость в поведении джентльмена. Усевшись в экипаж, Эдуард наконец спросил:

— А мадам де Сен-Лоран? Когда она отбыла?

Ответ застал его врасплох:

— Только вчера, сэр. С отплытием были сложности, и ей пришлось долго ждать…

— Бог мой!.. Мы разминулись всего на один день!

— Мы ничего не знали о вашем столь неожиданном прибытии, сэр… Но мы можем отписать немедленно, с тем чтобы она вернулась тотчас, как…

— Боюсь, в этом не будет проку… Я пока не знаю, отправлюсь в Англию или останусь здесь. Может, у вас есть какое-либо официальное распоряжение?

— К сожалению, нет, сэр… Но вы должны знать, что будете в нашем доме самым желанным гостем на какое угодно время… И позвольте сказать вам, сэр, — мы были рады принимать у себя мадам де Сен-Лоран. Общество этой очаровательной, доброжелательной дамы было нам весьма приятно…

— Да, да… Я тоже считаю ее такой и поэтому хочу встретиться с ней как можно скорее… Думаю, я все же напишу ей незамедлительно.

Галифакс не вызвал у Эдуарда приятных эмоций. Уже через несколько дней после приезда туда он пришел к выводу, что, если не считать военно-морской базы и гарнизона, город представляет собой не что иное, как гигантский публичный дом. Сэр Джон и леди Фрэнсис продолжали суетиться вокруг него. Но, учитывая репутацию этой дамы, он предпочитал избегать их общества. Пребывая в ожидании того, как развернутся события, Эдуард решил пока попутешествовать по Новой Шотландии.


Прибыв в Лондон, Жюли первым делом разыскала мистера Кутца. Ей было приятно обнаружить в нем человека умного, доброжелательного и готового на любую посильную помощь. Из Вест-Индии прибыли хорошие вести — Мартиника и Санта-Лусия завоеваны англичанами, а его королевское высочество показал себя храбрым офицером.

Теперь, по мнению мистера Кутца, предоставившего в распоряжение Жюли один из своих экипажей и дом поблизости от «Друри-Лейн», мадам предстояло только ждать и постараться максимально хорошо провести время в Лондоне. Жюли сердечно поблагодарила его, однако решила, что главное для нее сейчас все же попытаться разыскать в Лондоне своих друзей-эмигрантов.

Это оказалось трудно. Большинство французов-эмигрантов, будучи стесненными в средствах, ютились в обшарпанных бедных кварталах, счастливые, что сумели спасти свою жизнь. Барон де Фортиссон, как ей рассказали, вступил во французскую армию и воевал в Вест-Индии. Жюли вдруг пришло на ум, что один из ее старых друзей мог оказаться врагом Эдуарда и даже сойтись с ним в схватке на поле боя. Судьба милого Филип-Клода вызывала еще большую жалость. Смерть, уготованную ему, никак нельзя было назвать героической. Последнее, что Жюли слышала о нем, — это то, что он находился сейчас в тюрьме города Карм, где ожидал смертной казни. И зачем только он покинул Малагу? В ее первое Рождество в Гибралтаре Эдуард, помнится, послал маркизу в подарок денег — в знак личной признательности и благодарности. Впрочем, история других эмигрантов, как она постепенно узнавала, оказывалась почти такой же — одни ее друзья были уже казнены, другие ожидали гильотины…