Мари Клармон - Любви навстречу

А может, именно поэтому он дал ей такое точное имя? И расскажи она ему, что творилось в ее душе, он, возможно, ее понял бы.

Нет-нет, такого просто быть не могло. Никогда! Ни один мужчина не в состоянии понять чувства униженной растоптанной женщины. Мужчины – хозяева жизни. Сила всегда на их стороне. Так уж устроено общество… И даже самый последний бедняк – царь и бог в своей семье, поэтому волен творить что угодно с женой и детьми.

Однако мужчина, стоявший в нескольких шагах от нее, не был бедняком. Напротив, безупречный костюм выдавал в нем человека весьма состоятельного. А манера держаться и властный тон указывали на знатное происхождение. И все-таки за внешним благополучием угадывалась какая-то личная драма… и почти детская уязвимость.

Мэри невольно прониклась к нему сочувствием и неожиданно для самой себя спросила:

– А вас как зовут?

Он склонил голову к плечу и, внимательно глядя на нее, прищурился.

– Вам это интересно?

Мэри тотчас пожалела, что задала ему этот вопрос. Пусть оставит свое имя при себе. Оно ей совершенно без надобности. Хотя…

– Меня зовут Эдвард, – сказал он и тут же добавил: – Эдвард Барронс.

Имя как имя… Ничего особенного. Но в его устах оно звучало как музыка. В его устах все звучало как музыка. Потому что у него был изумительный голос – глубокий, низкий и словно обволакивающий…

Он галантно поклонился – чуть иронично, но без тени издевки.

– За сим, Калипсо, позвольте поблагодарить вас за терпение и удалиться. Я слишком долго обременял вас своим присутствием.

И тут Мэри вдруг поняла: ей вовсе не хотелось, чтобы он уходил. Да, конечно, она требовала, чтобы он оставил ее в покое, но теперь передумала. Потому что никакого покоя не будет. Она просто останется в одиночестве. Как всегда – одна в окружении чудовищных призраков прошлого.

Но она на собственном опыте убедилась, что от мужчин следовало держаться подальше. От всех без исключения. Поэтому Мэри не просила его остаться. Напротив, вскинула подбородок и сказала:

– Прощайте.

Он молча развернулся и вышел из будуара – так же стремительно, как и вошел.

Тихонько вздохнув, Мэри проводила его взглядом. Как странно… С ним она чувствовала себя не слабым забитым существом, а сильной энергичной женщиной. Он действовал на нее как эликсир жизни.

Эликсир? Боже милостивый, уж не померещилось ли ей все это? Что ж, вполне возможно, если учесть ее зависимость от опиума. Хотя… Ведь в последние дни она не пила настойку. Так что Эдвард Барронс – вовсе не плод болезненного воображения.

Да-да, он здесь был. Пробыл всего несколько минут, но эти несколько минут казались Мэри чрезвычайно насыщенными.

Сначала он до смерти напугал ее. Потом спас от смерти, удержав от удара виском о каминную решетку. Затем придумал для нее поразительно точное имя. И, наконец, заворожил своим таинственным обликом и дивным голосом. При этом, вопреки ее опасениям, он был вежлив, предупредителен и даже держался на почтительном расстоянии, явно не рассматривая ее как объект для плотских утех.

Тем не менее он определенно заинтересовался ею. Но что могло его заинтересовать? На этот вопрос мог ответить только сам Эдвард Барронс. Но он ушел. Однако казалось, что его присутствие все еще витало в воздухе…

– Мэри?.. – раздался из-за двери тихий голос Ивонн.

Мэри метнулась к камину и повесила кочергу на крюк. К счастью, это оружие ей не понадобилось.

Ивонн же проскользнула в будуар и, плотно закрыв за собой тяжелые резные двери, спросила:

– Все в порядке?

В порядке?.. У кого? Мэри подтянула повыше шелковую простыню, которой все еще прикрывалась, и пробурчала нечто невразумительное.

Заметив лужи около ванны и мокрое пятно на ковре, Ивонн покачала головой и вновь взглянула на девушку.

– Я имею в виду знакомство с герцогом, – пояснила она.

– С герцогом? – переспросила Мэри в полном недоумении. Неужели Небеса решили поглумиться над ней, наслав на нее еще одного герцога? Как будто ей отца мало.

Ивонн выгнула золотистую бровь и проговорила:

– С Эдвардом Барронсом, герцогом Фарли. Разве он не заходил сюда?

– Заходил, – пробормотала Мэри, мысленно сравнивая Эдварда Барронса со своим отцом. Между ними имелось что-то общее – внушительные манеры и уверенный тон. Но на этом сходство заканчивалось. Барронс держался с достоинством, но без презрительного высокомерия. Он не демонстрировал своего превосходства, и в его сумрачном взгляде не было тлеющего огонька беспощадной жестокости. Того огонька, который ярким пламенем вспыхивал в глазах ее отца при малейшем неповиновении.

Ивонн подошла к Мэри и протянула руку. Но, видимо, вспомнив, что Мэри уклонялась от прикосновений, ограничилась неопределенным жестом.

– Надеюсь, герцог не… – Она замялась. – Он ничем не обидел тебя?

Этот человек вызвал в израненной душе Мэри множество переживаний. Но они не имели ничего общего с обидой.

– Нет, – коротко ответила она.

– Вот и хорошо, – с облегчением произнесла Ивонн. – Я встретила его, когда шла сюда. Он сам заговорил о тебе.

Не зная, куда девать глаза от смущения, Мэри отвернулась и уставилась на огонь, пылавший в камине.

– Неужели? – пробормотала она.

– И он назвал тебя чрезвычайно привлекательной молодой особой, – продолжала Ивонн.

– Меня?.. – Мэри вспомнила свое отражение в зеркале. Ее можно было назвать ночным кошмаром, привидением, огородным пугалом или ведьмой. Но чтобы такой мужчина, как Эдвард Барронс, нашел ее привлекательной?.. – Наверное, он пошутил, – предположила она.

– Нет, он говорил вполне серьезно, – возразила Ивонн. – И мне кажется… Теперь я знаю, как выйти из нашего затруднительного положения.

– Вы о чем? Не понимаю… – пробормотала Мэри, невольно поежившись.

– Дорогая, тебе нельзя здесь оставаться.

Пошатнувшись словно от удара, Мэри в панике вглядывалась в лицо Ивонн. Может быть, она передумает? Может, возьмет свои слова обратно? Ведь ей больше некуда идти, только на улицу…

– Прошу вас, – взмолилась она, – я сделаю все, что вы…

– Милая, я не собираюсь бросать тебя на произвол судьбы. Ты очень дорога мне. Мое сердце принадлежит тебе – так же, как принадлежало когда-то твоей матери. Но твой отец… Ему ведь известно, что мы с Эзме были ближайшими подругами. Поэтому в первую очередь он явится за тобой именно сюда. – Ивонн ненадолго умолкла. – Насколько я понимаю, он будет искать тебя, верно?

У Мэри подогнулись ноги, и она осела на пол. То, что сказала Ивонн, было не просто верно, а очевидно. Но, решаясь на побег, Мэри об этом не думала. Ею владела лишь одна мысль – вырваться из приюта и добраться до «Шатров Эдема». Ей казалось, что в конце долгого и опасного пути ее ждет спасение. А то, что этот путь приведет ее прямиком в лапы дражайшего папочки, герцога Даннкли, – такое ей даже не приходило в голову.

Как глупо… Как ужасно, как непоправимо глупо! Конечно, отец будет ее искать. Узнав о побеге, он ринется в погоню с упорством маньяка. И ему не потребуется много времени. Он быстро найдет ее и отправит обратно. Отправит туда, где нет жизни, а есть только беспросветное мучительное существование.

– Какой же тут может быть выход? – прошептала Мэри, зябко кутаясь в шелковую простыню.

Ивонн направилась к розовому мраморному столу с напитками и вскоре вернулась с двумя бокалами, наполненными янтарным бренди. Наклонившись к девушке, она протянула ей бокал:

– Держи.

Мэри послушно взяла бокал.

– Ивонн, у вас есть план? Что вы предлагаете?

Ивонн опустила глаза.

– Дорогая, я понимаю, что на твою долю выпали тяжкие испытания, но я вынуждена задать тебе вопрос… – Она сделала глоток бренди и уже без колебаний спросила: – Ты могла бы лечь в постель с мужчиной?

Мэри вздрогнула и постаралась отогнать жуткие тошнотворные воспоминания, пока они не захватили ее целиком.

– Я вижу, тебя заставляли ублажать мужчин, верно?

Заставляли? Нет, это слишком мягко сказано. Ее избивали, насиловали, унижали. С ней обращались как к с вещью. Но Мэри не желала об этом говорить. Никогда, ни с кем. Не говорить, не вспоминать, не думать! Тогда, возможно, настанет день, когда она, наконец, поверит в то, что все это был лишь кошмарный сон.

Мэри поднесла к губам бокал и сделала глоток бренди. Потом – еще несколько больших обжигающих глотов.

– Да, – сказала она. И тут же добавила: – Там так наказывали, и это было…

– Не продолжай. Мне тоже приходилось сталкиваться с насилием и жестокостью. – По лицу Ивонн пробежала тень, а губы изогнулись в горькой усмешке. – В моем ремесле невозможно избежать… нежелательных притязаний. Особенно – на первых порах, когда находишься во власти сутенера.

Мэри сосредоточенно сдвинула брови. Неужели Ивонн была уличной проституткой?

– Тогда как же вы смогли стать владелицей этого дома?

Ивонн провела ладонью по губам, словно стирала отвратительный привкус прошлого.

– Мне повезло. Я встретила джентльмена, который полюбил меня. Он заботился обо мне, многому научил и подарил мне «Шатры Эдема». – Лицо Ивонн просветлело. Глаза ее потеплели от прилива нежности. – С ним было очень хорошо. Он вернул в мою жизнь радость. Освободил от страха и боли. – Ивонн поправила прическу и, внимательно глядя на Мэри, проговорила: – Мне кажется, герцог Фарли может стать твоим освободителем.

Не опустись Мэри на пол несколькими минутами раньше, непременно упала бы сейчас. Может, Ивонн сошла с ума? Во всяком случае, ее слова сильно напоминали бред сумасшедший. Да и как она, Мэри, могла бы освободиться от страха? Он ведь возник не на пустом месте и был вполне обоснованным… Она твердо знала: мужчины – опасные, жестокие и коварные существа, которых надо бояться и избегать.

– Мне никогда не будет хорошо рядом с мужчиной.

– Конечно, дорогая, сейчас ты не можешь думать иначе, но…

– Я всегда буду думать именно так, – заявила Мэри, с силой сжав кулаки, – так, что ногти вонзились в ладони. – Почему вы считаете, что именно этот человек способен, как вы выражаетесь, «стать моим освободителем»? Он производит довольно мрачное впечатление.

– С его семьей связан грандиозный скандал, а суровая внешность – защита от косых взглядов и сплетен в обществе. Но он – герцог, понимаешь? – Ивонн выдержала многозначительную паузу, затем добавила: – И богат как Крез. Он ни в чем не уступает твоему отцу…

– И сможет защитить меня от него, – подхватила Мэри, начиная понимать, в чем заключался план Ивонн.

– Да, сможет. Ведь если твой отец явится сюда, я не сумею помешать ему и спасти тебя. Но если ты отправишься к герцогу Фарли, то получишь могущественного покровителя и надежную защиту.

Мэри зажмурилась. Отправиться к герцогу Фарли… То есть снова оказаться во власти мужчины. До чего же несправедливо устроен мир! Вырвется ли она когда-нибудь из этого порочного круга? Или так и будет всего лишь жалкой игрушкой в руках мужчин?

Впрочем, что толку задаваться бессмысленными вопросами? От ее сетований мир не изменится. Мэри не в силах защитить себя сама. Ей нужна помощь. Помощь мужчины. Эдварда Барронса.

– Почему вы думаете, что он захочет стать моим покровителем?

– Я знакома с ним много лет и никогда не видела, чтобы его настолько заинтересовала какая-нибудь женщина.

– Вы объясните мне, что я должна делать?

– Разумеется.

– Не знаю, смогу ли я… – Мэри поморщилась и со вздохом закончила: – Спать с ним.

– Будь спокойна, когда придет время, сможешь. Герцог не будет торопить тебя. Это не в его характере.

– Хорошо, я согласна, – сказала Мэри. А что еще ей оставалось делать? У нее не было выбора. Хотя…

Мэри вдруг поняла, что даже если бы у нее был выбор, все равно ей очень бы хотелось познакомиться с Эдвардом Барронсом поближе. Но вот идти к нему в содержанки…

– Прекрасно, – кивнула Ивонн. – Я все устрою. Надо договориться с герцогом и подобрать тебе подходящее платье. Но все это потом. А сейчас давай выпьем. Пусть плохое останется в прошлом. – Ивонн подняла свой бокал. – За твое благополучие. За тебя. И за Эзме, на которую ты так похожа.

Мэри невольно вздрогнула. Из глубин памяти вырвался крик отца: «Ты вся в мать и пойдешь по ее стопам! Ты будешь шлюхой, такой же шлюхой, как она»!

Что ж, так и вышло. Только мать тут ни при чем. Мэри стала шлюхой по воле отца.

Миссис Палмер терпеливо ждала, когда ее соизволит принять герцог Даннкли, но ожидание давалось ей с огромным трудом. Хозяйка «Приюта Палмер» привыкла, чтобы любое ее требование исполнялось неукоснительно и молниеносно.

Разумеется, она не равняла себя с герцогом. И ей еще повезло, что ее впустили в особняк через парадную дверь, а не с черного хода. Однако его светлости все же стоило поторопиться… Он мог бы догадаться, что она приехала не просто так, а с новостями о его единственной дочери.