Мари Клармон - Любви навстречу

Мэри охватила паника. Теперь она видела перед собой жирное обрюзгшее лицо с налитыми кровью глазами. Видела на том самом месте, где совсем недавно было лицо Эдварда.

– Нет-нет-нет! Мне нельзя! – Она толкнула его еще раз. И, покачнувшись, обвела взглядом комнату. – Нет, пожалуйста, нет! – Теперь она увидела мозолистые руки другого надзирателя – руки, покрытые грязью вплоть до треснувших ногтей. – Стойте же, стойте! – задыхаясь, прохрипела она. – Остановитесь!..

– Мэри!.. – позвал чей-то голос, полный отчаяния. А по телу ее шарили грубые, толстые пальцы. – Мэри, вы меня слышите?!

Она покачала головой и попыталась отцепить от себя эти ужасные пальцы, но тщетно. Мэри вдруг обнаружила, что не может избавиться от них – эти мерзкие руки были повсюду, и они все крепче сжимали ее. Вот-вот они бросят ее на пол, а затем поднимут и…

Из горла Мэри вырвался крик. Она закрыла лицо ладонями и зажмурилась. Но надзиратель по-прежнему маячил перед ней, пожирая ее своими тусклыми свиными глазками.

Мэри задыхалась от запаха грязной, немытой плоти, и ей казалось, что эта мука никогда не кончится. Да-да, ей никогда не убежать, никогда не скрыться – теперь она знала это точно.

– Мэри! – Эдвард в ужасе замер; он боялся дотронуться до нее.

А она отступила от него на несколько шагов и, всхлипывая, пробормотала:

– Стойте, стойте…

Герцог тяжко вздохнул. Ему хотелось обнять Мэри и успокоить, но он знал, что от этого ей станет только хуже.

– Мэри… – снова позвал он.

Она плакала, закрыв лицо тонкими пальцами. Потом, содрогаясь от рыданий, упала на колени и, прижав руки к груди, закричала:

– Пожалуйста, остановитесь! Я буду хорошо себя вести! Обещаю!

Сердце Эдварда болезненно сжалось. От такого зрелища холодела кровь, и мурашки по спине пробегали.

Господь милосердный, что случилось с его Калипсо? Ее чуть не лишили рассудка! В груди Эдварда закипела ярость; он готов был разорвать на куски того, кто издевался над Мэри.

«Но что же делать? – думал он, сжимая и разжимая кулаки и пытаясь справиться с волнением. – Ведь нельзя же просто стоять и смотреть».

Герцог медленно подошел к девушке и опустился рядом с ней на колени. А она, глядя в потолок, что-то тихо шептала.

– Мэри, кто так напугал вас?

Ответа не последовало. Его Калипсо даже не посмотрела на него.

– Мэри, вы в безопасности. Все будет хорошо. Я рядом.

Мэри вдруг замерла, потом взглянула на него с удивлением. Воодушевленный такой реакцией, герцог прошептал:

– Это я, Эдвард. Я ваш друг, ваш защитник. – Теперь уже не было сомнений: Мэри довел до такого состояния мужчина, действовавший почти так же, как его, Эдварда, отец, когда-то жестоко убивший ту несчастную девушку. Поэтому он обязан защитить свою Калипсо. Его душа жаждала этого. Он ждал этого шанса всю жизнь.

В растерянности моргая, Мэри снова посмотрела на него и тихо прошептала:

– Эдвард, да?

– Да, это я, Эдвард. Не бойся меня, дорогая.

Она опустила голову и пробормотала:

– О, Эдвард, а я думала…

Волна облегчения захлестнула его. Она пришла в себя! Наконец-то!

– Я… Я прошу прощения… – с трудом произнесла Мэри.

– Не стоит просить прощения. Вы абсолютно ни в чем не виноваты. – Наоборот, это у нее следовало просить прощения. Всем следовало просить прощения за то, что с ней сделал этот мир, почти уничтоживший ее.

Да, почти. Эдвард знал, что еще есть надежда. Даже сейчас в ее глазах светились ум и невероятная сила воли. Разве мог кто-нибудь другой пережить то, что перенесла она?

Мэри взглянула на него, потом снова опустила глаза.

– Я не знаю, что с этим поделать.

Эдвард улыбнулся и проговорил:

– Сейчас важно только одно: вы со мной, Калипсо.

Он хотел дотронуться до нее, но она вздрогнула и обхватила плечи руками, словно защищаясь. Эдвард снова улыбнулся и тихо сказал:

– Я просто хочу успокоить вас.

Мэри молча кивнула, и он медленно, очень медленно потянулся к ней, потом взял за руки.

– Дорогая, вы расскажете мне, что с вами только что произошло?

– Нет.

– Но почему? Я ведь хочу помочь вам, вот и все.

Мэри поморщилась и пробормотала:

– Вы не в силах помочь мне. Наверное, никто не в силах. Даже Господь.

– Не верю, – заявил герцог.

Она вдруг улыбнулась.

– Вы всегда верите в лучшее?

– Я не оставлю вас в беде, Мэри. Я принял решение – и никогда не отступлюсь от него.

Улыбка исчезла с лица его Калипсо.

– Вы не будете счастливы со мной, Эдвард.

– Я не ищу счастья.

– Тогда чего же вы ищите?

– Свободу, – ответил он совершенно искренне. – Свободу от прошлого. Свободу от воспоминаний.

Несколько секунд спустя, глядя в бледное лицо девушки, Эдвард понял, что она искала того же.

* * *

Ее светлость Клэр Даррелл, урожденная Эдерли, вышла из собора Святого Павла под прекрасный перезвон серебряных колоколов. Убранную цветами карету герцога окружала гигантская толпа зевак – такая собирается только на самых блистательных великосветских свадьбах.

Губы Клэр растянулись в ликующей улыбке, а сердце переполнилось гордостью – ведь она спасла свою семью от ужасного будущего. Конечно, ее муж был почти в три раза старше ее, но это обстоятельство не имело никакого значения, так как муж был герцогом и безупречным джентльменом.

Клэр окинула взглядом толпу, состоявшую из людей самых разных сословий и достатка. И ведь все они пришли посмотреть на новую герцогиню! Клэр давно уже не испытывала такого удовольствия. Раньше она жила под жестким надзором отца, но теперь была свободна. Теперь она могла стать такой же законодательницей мод, как Джорджиана Кавендиш, герцогиня Девонширская, муза Гейнсборо и подруга Марии Антуанетты.

– Почему вы не надели бриллианты, любовь моя?

Клэр оторвала взгляд от восторженной толпы и посмотрела на своего статного мужа.

– Моя мать попросила, чтобы я надела жемчуга, которые украшали ее во время свадьбы.

– Очень мило с вашей стороны, – улыбнулся герцог.

Клэр улыбнулась ему в ответ. Поистине мир не видывал более послушной дочери, чем она, Клэр.

– Но теперь вы замужем, поэтому должны полностью посвятить себя своему супругу, – добавил герцог с некоторым упреком.

– Конечно, ваша светлость. Прошу у вас прощения…

– Прощаю вас. – Его пальцы сильно сжали ее руку. – Всегда делайте так, как я сказал, и вы познаете величайшее счастье на свете.

– Безусловно, мой супруг, – ответила Клэр со сладчайшей улыбкой. Пожилому мужчине легко угодить улыбками и добрым нравом. Мать уверяла, что герцог осыпал свою предыдущую жену несметными богатствами. Вне всякого сомнения, он не обделит подарками и ее, Клэр. Она едва сдерживала волнение в предвкушении этого.

– А теперь – свадебный завтрак, – заявил муж, глядя на нее с ласковой улыбкой. – Мы не должны заставлять королевскую семью ждать.

Клэр чуть не рассмеялась от радости. Ей с трудом верилось, что на ее свадьбе присутствуют принц Уэльский и его супруга! Все подруги наверняка просто умрут от зависти. Наконец-то она поймала свое счастье! Теперь она претворит в жизнь все свои мечты.

Ах, какая огромная библиотека – гораздо больше, чем у отца. Сотни, тысячи томов в прекрасных кожаных переплетах. И целый шкаф романов.

Чего здесь только не было: «Гордость и предубеждение», «Отверженные», «История Тома Джонса», «Грозовой перевал», «Городок»… Беззвучно шевеля губами, Мэри читала знакомые и незнакомые названия. Три года она не видела книг даже издали. Три долгих, проклятых, вычеркнутых из жизни года. Ей очень хотелось взять с полки одно из этих великолепных изданий и хотя бы просто полистать страницы. Но сначала нужно было спросить разрешения у Эдварда.

Мэри забрела в библиотеку совершенно случайно. Несколько дней она провела в постели, но теперь окрепла и, воспользовавшись относительной свободой, вышла из спальни, открыла первую попавшуюся дверь и оказалась в этом святилище.

Да, в святилище, по-иному не скажешь.

Мэри прошлась по мягкому турецкому ковру, кутаясь в длинный шелковый халат. Это был халат Эдварда, но она чувствовала себя в нем на удивление уютно.

Оторвав взгляд от книг, Мэри посмотрела в окно. За стеклами темнел непроглядный зимний вечер, а здесь ярко горели свечи и царили тишина и покой. Покой, которого ей так не хватало…

Мэри с тревогой думала о том, что ждало ее впереди. Надолго ли она задержится в этом доме? Что, если Эдвард узнает всю правду о ней? Как он тогда поступит?

– Ты любишь читать?

Мэри вздрогнула и обернулась.

Эдвард стоял на пороге, прислонившись к дверному косяку.

– Люблю, – ответила она, скрестив руки на груди. – Если книга хорошая.

Герцог подошел ближе и, остановившись, склонил голову к плечу.

– А что такое, по-твоему, хорошая книга?

Мэри растерялась. Не так-то просто говорить о литературе после трех лет, проведенных в сумасшедшем доме.

– По-моему, – нерешительно начала она, – по-моему, хорошая книга – это особый мир, интересный и захватывающий. Мир, населенный яркими, запоминающимися персонажами, с которыми не хочется расставаться.

– И за которых переживаешь всем сердцем, – подхватил Эдвард.

– Ты всем сердцем переживаешь за вымышленных героев? – удивилась Мэри.

– Да, – кивнул он. – Вымысел трогает меня куда больше, чем реальность. К людям из плоти и крови я отношусь в лучшем случае безразлично.

– Я тебе не верю.

Герцог в изумлении приподнял брови.

– Почему?

– Хотя бы потому, что я видела, как ты переживал за меня.

– Ты – особенная. Не такая, как все.

– Да уж, не такая… – пробурчала Мэри.

«Особенная»? Что ж, точнее не скажешь. Что она натворила, явившись к нему в дом? Чуть не умерла и доставила ему уйму хлопот. Стыд и позор!

– Мэри, ты себя недооцениваешь, – мягко произнес Эдвард. – Придет время, и ты поймешь, что достойна восхищения.

Из коридора донеслись звуки шагов, и Мэри насторожилась.

– Не волнуйся, – успокоил ее Эдвард. – Я увидел, что ты вошла в библиотеку, и распорядился, чтобы ужин подали сюда.

Дверь открылась, и вошел слуга с большим серебряным подносом. Мэри на всякий случай отступила на несколько шагов назад. Молодой человек в зеленой ливрее поставил поднос на ореховый стол у окна и спросил:

– Что-нибудь еще, ваша светлость?

Эдвард отрицательно покачал головой. Слуга поклонился, быстро вышел из библиотеки и закрыл за собой дверь.

Мэри отвернулась, чтобы не смотреть на тарелки и не вдыхать божественный аромат розмарина.

– Я не голодна… – пробормотала она.

– Очень хорошо, – сказал Эдвард. – Но я прошу тебя составить мне компанию.

Мэри не выдержала и краем глаза взглянула на поднос. Там стояли две изящные фарфоровые тарелки, а в них… Лосось, спаржа и картофель под соусом из петрушки и розмарина.

– Вероятно, с моей стороны будет крайне невежливо ответить отказом на твою просьбу.

– В высшей степени невежливо, – ответил Эдвард с нарочитой серьезностью.

Мэри скрыла улыбку и, придерживая полы халата, неторопливо подошла к столу, затем чинно уселась в массивное ореховое кресло.

Глядя на нее, Эдвард широко улыбнулся, весело сверкнув глазами.

– Оказывается, ты умеешь улыбаться, – заметила Мэри.

– Умею… что?

– До сих пор ты если и улыбался, то одними губами, как будто через силу. А сейчас улыбнулся по-настоящему.

– Пожалуй, ты права. – Герцог ненадолго задумался и добавил: – Наверное, я изменился под твоим влиянием.

– Теперь ты еще и шутишь…

– Нет, Мэри, я не шучу. Видишь ли, я… Рядом с тобой я действительно становлюсь другим.

Не зная, что на это ответить, Мэри молчала. Возможно, они и в самом деле влияли друг на друга. Во всяком случае, ей казалось, что между ними возникло некое подобие духовной связи. Иначе как объяснить тот факт, что она очень быстро привыкла к Эдварду и чувствовала себя в его присутствии легко и свободно? Ну, почти легко и свободно…

Эдвард сел за стол, поставил перед Мэри тарелку, разложил приборы и наполнил бокалы водой из хрустального графина.

– Вот, прошу отведать. Это лосось из моих владений в Шотландии. Вежливость требует, чтобы ты его попробовала.

Мэри взяла тяжелую серебряную вилку, посмотрела на тарелку и поняла, что страшно проголодалась. В течение трех лет изо дня в день ей давали омерзительную похлебку в кошмарной грязной миске. А тут – такая красота и изобилие!

Она отправила в рот кусочек нежнейшего лосося и прямо-таки застонала от восторга.

Эдвард рассмеялся:

– Вкусно?

– Изумительно! – ответила Мэри и принялась с энтузиазмом опустошать тарелку. Ей ужасно хотелось знать, будет ли десерт, а если будет, то какой, но она постеснялась спросить об этом.