– Продолжаешь утверждать, что все дело в деньгах? Я дам тебе вдвое больше того, что пообещал Борисович. Если хочешь втрое…


– Правда или действие? – перебивает она меня.


Играет со мной по моим же правилам.


– Конечно, правда! – почти огрызаясь отвечаю ей.


Она знает что «действие» слишком легко для меня. В той жизни, которую я живу, имеет вес лишь правда.


– Самый яркий момент с того дня как ты вышел на свободу?


Какой именно ей открыть секрет? Разве есть что-то, чего она не знает? Разве осталось что-то «мое» во мне, чтобы я мог об этом рассказать? С того дня как я вышел каждый день «самый». Как самый ужасный, так и самый прекрасный. За последние месяцы из моей жизни ушли двое самых близких людей, и на их место пришли две невероятные женщины. И ни с одной из них я не могу быть до конца настоящим. Что именно в этой фальшивой жизни было самым ярким? Она ждёт каких-то признаний, это очевидно. Но я не могу позволить себе такую роскошь как давать надежду этой замечательной девушке. Решаю, что ответить нужно честно, пусть это обоим сделает больно. Но зато честно.

– Новость о том, что стану папой, – жду реакцию, которая проявляется незамедлительно на её лице, – но ребёнок этот не мой, – заканчиваю предложение и гашу сигарету, которую так и не докурил за ней. – Странно не это, а то, что я чувствую. Я хочу этого ребёнка, понимаешь? Хочу быть его отцом, видеть, как он растёт, воспитывать.


– И что останавливает?


– То, что я не Руслан! И никогда им не стану! Хотя каждый раз, когда Лейла смотрит на меня и думает что я её муж и что… Да, черт, как ты не понимаешь?!


Она молчит, глядя мне в глаза. Все она понимает. Это видно по выражению её лица. По тому, как напряжённо она сидит. По тому, как её пальцы отстукивают по столу мелкой дрожью, хотя она сама этого не замечает. Не хватает лишь драматично скатившейся одинокой слезы по нежной щеке. И хоть кино снимай. Хоть пиши по ней портрет сейчас, настолько она красива в своём немом отчаянии.


Шейда берет себя в руки. Встаёт и начинает собирать со стола посуду. Отвернувшись от меня, бросает через плечо:


– Я поговорю с Борисовичем утром. Расскажу о том, что ты разузнал. Потом снова встретимся и обсудим все. А сейчас, пожалуйста, можешь уйти?


Правильно. Не смотри на меня. Даже не провожай. Не строй никаких иллюзий по поводу меня. Я сам себе не принадлежу, не то, что кому-то. Нам нельзя расслабляться. Есть общее дело. Решим его и разойдёмся каждый по своим углам. Перед тем как уйти, вбиваю ещё один незримый гвоздь в дверь под названием «мы».


– Завтра я обещал жене, что проведу весь день с ней. Не звони, пока сам с тобой не свяжусь. Хорошо?


Слово «жена» жжёт язык и глотку. Ещё бы добавил что «любимая» для большего результата. Девочка что стоит ко мне спиной и без того достаточно меня ненавидит, а мне просто необходимо было развить в ней чувство отвращения.


Ухожу как можно тише. Пусть успокоится. Какое-то время надо оставить девчонку в покое. Мне и самому не помешает немного внутреннего покоя. Единственное место, что приходит на ум – это мечеть. Сажусь в машину и еду в ближайший дом Всевышнего, чтобы хотя бы душой быть ближе к правде. Помолюсь за брата. Побуду немного собой. Плевать, что никто этого не увидит. Только я и Бог. И мой брат, в котором я, к сожалению, разочаровываюсь все больше с каждым прожитым за него днём.


ГЛАВА 17.



В ожидании своего адвоката, я старался сохранять спокойствие и в сотый раз проверил все ли готово к приходу Шейды. Она опаздывала, что было крайне непривычно. Обычно девушка приходила на встречу даже раньше меня, но сегодня похоже, что все наперекосяк. Начиная с кухни этого чертового ресторана, в котором перепутали меню ужина. Освещение какое-то пошлое. Я просил накрыть стол в центре зала и оставить включённой лишь центральную люстру. Вместо этого я прихожу и вижу, что свет идёт от настенных винтажных фонариков, а на столе красовался высокий канделябр с пятью горевшими свечами. В тот момент мне хотелось кого-нибудь просто задушить. Но, искать виновных, не было времени. Нужно было срочно спасать ситуацию, поэтому совместными усилиями свечи покинули стол и наконец зажглась нужная мне люстра. С кухни пришла новость от шеф-повара что ужин также спасён, поскольку мастер, вдохновившись моими нервами, наготовил там кучу всего вкусного.


К тому времени когда Шейда все же показалось в дверях ресторана, моя уверенность в сея мероприятии слегка поугасла. Если подумать, то все, что я собирался ей сказать этим вечером, прекрасно можно было обсудить и по телефону. Наверное.


Но увидев её, в роскошном красном платье, открывающем все её прелести, потерял дар речи. То есть, видеть адвоката в обычных джинсах и футболке или деловом костюме было привычно. Даже в своей до невозможности нелепой пижаме с пандами она выглядела мило, но сейчас…


Шейда явно переоценила уровень моего самоконтроля.


Подхожу к ней, беру под руку и провожаю к столику. Чувствую, как мурашки с её запястий плавно переходят к моим рукам. Ощущаю себя чудовищем из знаменитой сказки, решившим поужинать с прекрасной принцессой, дабы убедиться в своих чувствах к ней.


Очень скоро вся эта ложь закончится, и когда это произойдёт, то девушки не должно быть рядом со мной. Выдыхаю, настраиваясь на положительную волну. Впереди несколько часов приятного времяпровождения, прежде чем я прогоню ее из своей жизни. Пусть я ещё не решил, кто из девушек сорвёт последний лепесток с цветка, что хранит мою жизнь; я все ещё не понял, с кем бы я хотел быть, будь у меня такой выбор. Сейчас они обе могут оказаться под ударом, поэтому обеим в кратчайшие сроки необходимо отдалиться от меня настолько далеко насколько это вообще возможно.


– Широкий жест, – замечает Шейда, расправляя белоснежную салфетку на голых коленях.


– В последнее время я сильно потрепал тебя, – говорю я, вторя её движениям, – Захотел извиниться.


– И для этого закрыл целый ресторан? – брови её взлетели ввысь.


– Хотел ещё перекрыть движение по всей улице, но потом подумал, что это было бы слишком. Побоялся, что влюбишься.

Она криво усмехнулась, будто делала какие-то выводы из моих слов где-то там у себя в голове. Подошёл официант с блюдами. Без особых прелюдий мы приступили к еде. Черт бы побрал это все, но девушка, что сидит напротив, даже ест красиво. Наблюдать за тем как она аккуратно разрезает мясо на маленькие кусочки, а затем кладёт их себе в рот, чередуя с гарниром или салатом, одно удовольствие. Шейда ведёт почти односторонний разговор, я лишь иногда вставляю какие-то реплики что-то типа за или против. В основном она говорила об общем деле. Даже не знаю, проклинать мне или благодарить своего брата за встречу с ней? Ведь, если бы он не умер, сейчас я не сидел бы в ресторане в центре Москвы


– Потанцуешь со мной? – это прозвучало неожиданно даже для меня самого.


Рука, державшая бокал с водой, застыла в воздухе. Она в нерешительности удивленно смотрела на меня. Встаю и забираю из её рук бокал, кладу его на стол, и тяну девушку за собой. Шейда позволяет завлечь её в медленный танец. Приближаюсь настолько близко, что складки её коротенького платья путаются у меня между ног, но нам это не мешает. Прижимаю её к себе, веду в танце. Шейда колебалась, но все же встретила мой пристальный взгляд. Стоило мне попытаться заглянуть глубже, чтобы понять её чувства, девушка отвернулась. Глядя куда-то в сторону, она положила голову мне на грудь и продолжала танцевать молча. Я полностью растворяюсь в моменте: её мягкие пальцы сжимают мои, голова доверчиво покоится на уровне моего сердца. Я вдыхаю аромат её волос; так пахнет нежность, мне кажется. Чистота и наивность что таится внутри этой девушки идёт в разрез с тем, какой стойкой стервой она может быть, когда захочет этого. Вспомнить хотя бы случай, когда она схватилась за пистолет и думала, что сможет застрелить человека, который угрожал мне. Воспоминания вызывают тихий грудной смех, что, конечно же, не осталось без внимания.


– Над чем смеёшься, Турок? – тихо спросила она.


Так она называла меня только в двух случаях: когда сильно злится на меня или же когда мы наедине, своего рода голые друг перед другом. Она знает все мои секреты, в то время как свои хранит под десятью замками. Но это не мешает мне видеть её насквозь. Шейда влюблена не меньше моего, но в отличие от меня, уже не бежит от этих чувств.


Как не прискорбно это признавать – все хорошее тоже заканчивается. Этот вечер тоже пора заканчивать. Я останавливаюсь, Шейда поднимает голову и ловит мой взгляд. От волнения её грудь поднимается и опускается немного чаще. У меня самого ладони вспотели.

– Накормил, – первая прервала молчание Шейда, – потанцевал. Что дальше? – она как-то странно смотрит на меня. – Позовёшь в постель или предложишь расстаться?


– На что из этого ты согласишься? – спрашиваю тихо, хотя читаю в её глазах безысходность.


Она все поняла. Без лишних слов. Из красивых глаз цвета рыжего солнца тут же потекли немые слёзы. Это жестоко – прогонять, так нуждаясь. Меньше всего на свете я хотел причинить ей боль, но на кону её жизнь. Сбивая мокрые дорожки с щёк большими пальцами, ласкаю её лицо.


– Пожалуйста, не придавай мне такого значения в своей жизни. От этого ещё хуже.


– Что. Дальше? – с расстановкой напомнила Шейда свой вопрос.


Наши лица сейчас так близко, что кажется, я могу дышать ею. Нос к носу стоим напротив. Я приближаюсь, почти касаясь ее губ; чувствую, как пульсирует жилка на её шее под моими пальцами; нежно рисуя круги, пытаясь успокоить её.


– Дальше, – шепчу так же тихо, – я попрошу тебя уехать, как только ты выйдешь из этого ресторана.


Дальнейшие действия идут поперёк сказанным словам. Я держу её тонкую шею, чтобы она не могла сбежать и впиваюсь в нежные губы. Словно, это единственное что сможет меня спасти. Она кладёт свои ладони поверх моих, но не спешит убрать их. Держится. За меня. Отвечая на мой неистовый поцелуй. Голову кружит от мысли, что это, возможно, наша последняя встреча. Сердце стучит и кричит, что это не справедливо, но разум ставит его на место, напоминая в какой она опасности, когда рядом. Вместе. Как сейчас. В одном ресторане. В одной жизни. В одном поцелуе.


С трудом отрываюсь от неё и, потянувшись к заднему карману брюк, достаю тонкий конверт. Просовываю его между нами, создавая границы.


– Здесь все, что для этого нужно. Билет первым классом, правда дату я не стал выбирать, не зная сколько тебе понадобиться времени чтобы собраться. И чек, который ты сможешь обналичить в любой точке мира. Например, в Ираке. – гримаса боли отразилась на моем лице, я не знаю что опаснее для неё: остаться со мной в Москве или вернуться в страну где царит вечная война. – Пожалуйста, прими это.


– Нет, – твёрдо ответила Шейда. – Я не оставлю тебя здесь одного, – она прислонилась лбом ко мне. – только если ты поедешь со мной. Рустам, – случаев, когда она называла меня настоящим именем, так мало, что хватит пальцев одной руки, но Господи, как красиво звучит это имя из её уст! – пожалуйста, остановись. Откажись. Давай уедем вдвоём?


Рисковать ею или же рискнуть с ней? Что должен выбрать нормальный человек?


Половина меня требовала послушать её, не отпускать, взять в охапку и увезти на край света, исследовать вместе мир. Другая твёрдо стояла на том, что месть за брата сама себя не осуществит. Где-то в закоулках оставшегося ума маячила мысль, что есть ещё Лейла, которую также следовало защитить. Есть не родившийся малыш, за которого я тоже в ответе. И пока они не будут в полной безопасности, я не имею права на личную жизнь. Поэтому сейчас мне предстояло сделать кое- что очень подлое и мерзкое, дабы убедить ее взять билет и деньги.


– Шейда, – то, что она на меня не смотрела даже лучше. – я собираюсь рассказать Лейле о том, кто я на самом деле. – скулы сводило от очередной лжи.


Конечно, я совсем не собирался этого делать, но на Дахиль кажется подействовало. Она серьезно посмотрела мне в лицо, тревожно бегая глазами.


– Когда все закончится, я заберу её на родину, – продолжаю я врать. – Будет рожать в Дагестане. – Она с силой оттолкнула меня, обиженно надув губы. – Я ведь уже говорил тебе, что хочу этого ребёнка.

– Какая замечательная у вас будет любовь, – отвечает, вытирая дорожку слез. – Невозможная до невозможности.


Она обходит меня и, подойдя к столу, берет сумочку и телефон. Когда Шейда проходит мимо меня, я ловлю её руку и кладу в ладонь конверт. Она вырывается и пытается выбросить его, но я сжимаю её пальцы.


– Пожалуйста, возьми это и подумай хорошенько. Ты поймёшь, что я прав.


Она вновь вырывается. В дверях у выхода уже ждет швейцар, держа распахнутым её пальто. Не дойдя до него всего пару шагов, девушка разворачивается и подходит ко мне.