— Да в какой свет он собирается меня выводить, Люся? Если он не хочет, чтобы о наших отношениях кто-то догадывался, — возразила Анна.

— Так это в офисе. Чтобы языками не чесали, не обсуждали. Понятно, что Оболенский этого не желает. Это же его работа и он генеральный директор. А вот в субботу, мы все идем на день рождения к одному очень крупному бизнесмену. Посмотришь, как там бабы будут прикинуты! Он тебе говорил, что мы приглашены на Юбилей к их старому другу?

— Что-то заикался. Только я не поняла к кому. Я же еще никого из его знакомых, кроме вас, не знаю, — ответила она.

— Узнаешь еще, не переживай, — уверенно заверила ее Люсьена. — Взаперти он тебя держать не будет.

— Люся, я настолько влюблена в Оболенского, настолько он мне дорог, что даже, если бы он был обыкновенным пенсионером, через год ему уже на пенсию можно выходить, я все равно бы с ним жила. Может быть, он просто хочет похвастаться передо мной, какой он богатый? — грустно спросила она.

— Да не забивай ты себе голову разной чепухой. Зачем ему перед тобой хвастаться? Ты и так знаешь, что он состоятельный мужик, — возразила Люся. — Кстати, ты знаешь, что он тебе машину присматривает? Вчера они с Шуркой ездили в какой-то автосалон.

— Господи! Совсем рехнулся мужик! Да я с роду за руль не сяду. В моем возрасте еще только на курсы вождения записаться! — с ужасом воскликнула Аня.

— Анюта, Стас же очень амбициозный мужик. У всех жен, и даже любовниц его друзей машины есть, а у его женщины нет. Он же этого не переживет, — рассмеялась Люсьена.

— Да кто из его друзей знает обо мне, кроме вас? — возразила Анна.

— Так он собирается тебя в субботу им представить, я же знаю. Практически, там будут все их друзья. Кстати, на такие вечеринки ходят только с женами. Если он тебя с собой берет, значит, воспринимает тебя, как свою жену, — с улыбкой констатировала Люся.

— Может быть, он меня и не возьмет, — с сомнением произнесла Анна.

— Не смеши меня. Я же слышала, как они обсуждали это с Шуркой.

— Знаешь, Люся, иногда мне кажется, что я его хорошо понимаю, а порой он так меня удивляет.

— Ничего удивительного здесь нет, — заметила Люсьена, — сколько вы с ним знакомы-то? А вот я, за более чем сорок лет общения с Оболенским, хорошо его изучила. Для меня он дорогой и близкий человек. Это надежный и проверенный временем друг. Я его очень люблю и всей душой желаю только добра. У Стаса много достоинств, но, как у всех нас, есть и слабости, и недостатки. Это нормально. Думаешь, для чего я об этом говорю? Чтобы ты была в курсе и старалась не делать ошибок. Я же вижу, что после встречи с тобой у него, как второе дыхание открылось, как заново родился. Даже, если бы ты была мне не симпатична, я бы слова не сказала, лишь бы ему с тобой было хорошо.

Вот об одной его слабости хочу тебя предупредить, чтобы ты знала и учитывала в своем поведении.

— Люсенька, мне кажется он такой сильный духом человек, что у него и слабостей-то нет, — возразила Анна. Ну, недостатки, согласна, этого у него хватает.

— Вот уж не скажи, — усмехнулась та, — есть и у нашего Стасюли "Ахиллесова пята". Должна тебе сказать, что Оболенский болезненно ревнив. Он из породы собственников. Если Стас женщину любит, она должна принадлежать только ему и всеми ее прелестями должен любоваться только он. Даже мысль об измене для него невыносима.

Иришку он иногда просто изводил своей ревностью. То юбка слишком короткая, то вырез на платье очень глубокий. Все конфликты, которые у них в семье возникали, были основаны, чаще всего, на этом. Ира с роду не знала, когда он вернется из командировки. Мог три раза на дню позвонить ей и не сказать, что вечером прилетает.

— Не доверял жене? — удивилась Анна.

— Да бог его знает! В чужую голову не влезешь. Даже со мной у него однажды был конфликт по этому поводу. Летом, когда в школе были каникулы, он сам попросил меня с неделю побыть переводчиком при двух американцах, приезжавших к ним в объединение. Перед отъездом эти мужчины устроили прощальный ужин в ресторане и пригласили меня. Шура со Стасом были в тот день в Тюмени.

Узнав, что я провела вечер с двумя иностранцами в ресторане, Оболенский от возмущения чуть не умер. Мой Шурик немного поворчал и все. А Стас, правда, наедине со мной, высказал мне кучу упреков. Как это можно, замужней женщине пойти вечером с чужими мужиками развлекаться. Да еще в вечернем открытом платье. Говорил со мной на повышенных тонах, даже матерился, чего, в присутствие дам, он себе никогда не позволяет. Так мы с ним разругались, страшно вспомнить. Я, по его мнению, опозорила его друга на весь город. Если бы Ира такое себе позволила, он бы платье в клочья разорвал, приковал бы ее наручниками к батарее и из дому не выпускал, — усмехнулась Люся.

— Конечно, тех женщин, которые были у него в других городах и к которым он два, три раза в год приезжал, он, вряд ли, ревновал. Но, если он в течение какого-то времени встречался с незамужней дамой, то ей приходилось не легко.

— Боже мой, Люся! Какая может быть ко мне ревность, какая измена? Не забывай, мне почти пятьдесят лет. У меня и в мыслях такого нет!

— Аня! Но он же выделил тебя из толпы. Он-то влюбился в тебя, несмотря на возраст. Стас ведь не захотел встречаться с тобой один, два раза в неделю, где-нибудь на стороне, как с другими женщинами. Он захотел, чтобы ты жила в его доме, а это об очень многом говорит.

— Ну не знаю, — с сомнением произнесла Анна. — К кому меня ревновать? Вот мне, есть к кому его приревновать. У него в офисе столько красивых молодых женщин. Да к той же Марии, которую я застала, в свое время, в его кабинете.

— Ой, — возразила Люся, — на работе Стас ни с кем шашни заводить не станет. Это его железный принцип. Что касается Марьи, то у них была спокойная, довольно длительная связь, основанная исключительно на сексе. У нее муж побогаче твоего Оболенского будет. Она с ним разводиться не собирается. Да и Стас никогда бы на ней не женился, даже, если бы она не была замужем. Уж я то знаю!

Анют, я тебе все это рассказываю не для того, чтобы посплетничать. Просто я хочу, чтобы у вас все сложилось, и вы жили друг для друга и радовались.

— Ладно, Люсь, пойду я домой, — сказала Аня, — скоро мое сокровище с работы придет. Хотя я очень сомневаюсь, что у Стаськи будет повод для ревности, но твои слова учту, — с улыбкой заметила она.

В то время Анюте даже в голову не могло прийти, что именно ревность и уязвленное самолюбие Оболенского станут причиной очень серьезной ссоры между ними, которая едва не приведет к полному разрыву их отношений.

Поговорив дома со Стасом, Анна поняла, что его не переубедить. Машину он ей все-таки купил и, в дальнейшем, сам учил ее вождению. Но Аня садилась за руль только за городом, когда поблизости не было ни одной машины.

В целом, у них с Оболенским отношения складывались настолько легко и гармонично, что Аню это даже пугало. Эта сказка не может длиться долго, — думала она. Так не бывает.

Правда, где-то месяца через два после того, как Анна стала жить с Оболенским, произошло одно событие, которое испортило на некоторое время ей настроение и вызвало у Ани всплеск ревности.

Зайдя однажды в бухгалтерию, Аня увидела накрытый стол. Сотрудницы собирались отмечать день рождения главного бухгалтера. Ей исполнялось 65 лет. Но, несмотря на возраст, Зоя Александровна была очень энергичной, бойкой дамой. Всегда подкрашена, со вкусом одета. Всю жизнь они проработали с Оболенским в одном объединении. А когда она вышла на пенсию и переехала в Тюмень, Стас взял ее к себе главбухом. Анну, конечно же, пригласили присоединиться. Стол был готов, все на месте, но почему-то не начинали.

— Вы кого-то ждете, Зоя Александровна? — спросила Анна.

— Стасик обещал подойти, — ответила та.

За глаза, по старой дружбе, она называла шефа Стасиком.

— Может быть я тогда пойду, а то начальник будет недоволен, что у вас на празднике посторонние, — спросила Аня.

Ей почему-то не хотелось встречаться со Стасом при женщинах. Она боялась, что может автоматически обратиться к нему по имени, и вообще, она сама очень не хотела, чтобы кто-нибудь догадался об их отношениях.

— Да брось ты, Анна, — ответила Зоя Александровна. — Сколько времени уже с нами работаешь, каждый день его видишь и до сих пор боишься. Нормальный он мужик, ничего не скажет. Какая ты посторонняя?

Кстати, вы заметили девчонки, что в последнее время наш шеф светится весь. В понедельник на планерке, вообще, по-моему, спал с открытыми глазами, щурился, как мартовский кот, и никого не слушал, — обратилась она к сотрудницам.

— Не иначе влюбился наш Станислав Георгиевич, — сказала одна из них.

— Ой, да перестаньте, — вмешалась Светлана Филипповна. — Уж поверьте мне, ну не влюбляются такие люди, как Оболенский. Не способны они на это.

— Ладно, Света, — возразила Зоя Александровна, — если он отверг тебя, то это еще ничего не значит. Знаешь, как он Иринку свою любил? У меня ведь все на глазах происходило. Чуть в могилу вместе с ней не лег, когда она погибла.

— Молодой был, а сейчас он совсем очерствел, — возразила та.

Светлана Филипповна была очень эффектной и даже, можно сказать, красивой женщиной. У нее была потрясающая фигура и бюст Мерилин Монро. Ей не было еще и сорока лет. Она всегда носила одежду с очень глубоким вырезом, подчеркивая красоту своей груди и привлекая взгляды мужчин.

— А что, Светлана Филипповна, у вас был роман с шефом? — поинтересовалась Анна, стараясь не выдавать своего интереса.

— Да какой роман, Аня? Я на Оболенского сразу глаз положила, как пришла сюда работать. Об этом все знали и он, в том числе. Однако сколько бы я ему глазки не строила, наш "железный Феликс" был непробиваем.

Года четыре тому назад были вместе в Москве на совещании. И я, честно говоря, сама нахально влезла к нему в постель. Устоять-то, он не устоял, но сразу мне сказал, что в Тюмени продолжения не будет.

В это время вошли Стас с Шуриком. Они сердечно поздравили Зою Александровну с Юбилеем, подарили французские духи, еще какие-то пакетики и уселись за стол. Стас наговорил имениннице кучу комплиментов и высказал надежду, что она еще долго их не покинет. Они посидели минут тридцать. В один момент, когда никто не видел, Стас заговорчески подмигнул Аннушке и улыбнулся.

Анна не могла дождаться вечера, чтобы выспросить у Стаса об его отношениях со Светланой. Ее вопрос очень удивил Оболенского, он ответил, что это дела давно минувших дней и, что если он начнет вспоминать всех женщин, с которыми провел ночь, то ему времени до конца жизни не хватит. Аня поняла, что Стасу не хочется об этом говорить, и не настаивала.

Но на следующее утро, как только Стас ушел на работу, Аня позвонила Люсе. Узнала, что та не занята и побежала к ней.

— Люсенька, ты всегда все знаешь. Расскажи, что у Стаса было со Светланой Филипповной из бухгалтерии? — попросила она.

— Господи! А ты-то откуда об этом узнала? Она уже и тебе проболталась? Забыть не может, столько лет прошло. У нее, вообще, язык, как помело. Не слушай ты ее.

— Люсь, ну расскажи, а! Мне же интересно. Стас был очень недоволен, когда я у него об этом спросила, — явно обеспокоено произнесла Аня.

— Ой, и не спрашивай ты ничего у него, не зли. Я лучше сама тебе обо всем расскажу, а ему не напоминай и не говори, что разговаривала об этом со мной.

Значит так. Поехали они в командировку втроем. Стас, Шурка и Светка. Жили в одной гостинице, но все в разных номерах, даже Шура со Стасом. Мне они сказали, что якобы были только одноместные номера. Но, честно говоря, Стас всегда в гостинице берет отдельный номер, оставляя себе свободу действий на нейтральной территории.

Эта мымра явилась к нему в номер часов в 12 ночи, в коротком легком халатике почти на голое тело. Он сам рассказывал. Открытым текстом сказала, зачем она пришла. Ну, Стасюля, в этом плане у нас мужик слабый и, естественно, он ее не выставил. На следующий день Стас улетел в Питер. Шура со Светланой вернулись в Тюмень.

Должна тебе сказать, что накануне своего отъезда в Москву, Оболенский поставил во всех кабинетах скрытые видеокамеры для наблюдения. Сейчас во всех серьезных фирмах ставят такие. Все было сделано в нерабочее время, и никто об этом не знал. В специальной комнате стояли мониторы и сидел человек, который наблюдал и переставлял кассеты.

Во время обеденного перерыва к Светлане пришла ее близкая подруга. Ничего не подозревая о скрытой камере, Светка во всех подробностях описала ей то, что произошло у нее со Стасом в Москве.