Заставить ее бросить курить я тоже не имею права. Если это доставляет ей удовольствие — пусть курит. Просто я теперь сам покупаю ей самые легкие и безопасные сигареты. И заметил, что она стала намного меньше курить.

Понимаешь, Лена, Анюта моя умна, начитана, самобытна, талантлива, наконец. У нее существует свой внутренний мир, в который даже мне нет полного доступа. Я хочу, чтобы ей было комфортно и уютно жить со мной. И совершенно не хочу ничего в ней менять и ломать. Так же как она ничего не пытается поменять во мне. Потому, что это не реально. И мы оба это понимаем. Если бы это было не так, у нас бы ничего не сложилось.

Я не представляю, что вот бы моя Анютка, заглядывала мне в рот, ходила передо мной на цырлах, пыталась во всем угодить, со всем бы соглашалась, лебезила передо мной. Да, я бы через неделю застрелился.

Я вижу в ней главное, я вижу в ней ее суть. Она для меня и любовница, и друг, и советчик, и мамочка. В каких-то случаях, и оппонент, что тоже необходимо. И пусть в ней все остается так, как есть. Может для кого-то, определенные ее характерные черты были бы неприемлемы. Для меня именно такая, какая она есть, это то, что мне нужно! Со всеми ее слабостями, странностями и заморочками.

Зато я точно знаю, что мне никогда не будет с ней скучно!

— уверенным и довольным тоном заключил Оболенский.

— Да, далеко не всякий муж так воспринимает свою жену, — покачав головой, сказала Елена.

— Не жену, Леночка, а, прежде всего, любимую женщину, — поправил Стас.

Ужин продолжался. Кроме оленьих языков, Анна выставила на стол огромное блюдо с рыбным ассорти из северных рыб и черную икру.

— Мой Володька умрет от зависти, когда я ему расскажу, чем вы меня здесь угощали, — сказала Лена.

— Володька это, надо полагать, муж? — поинтересовался Стас. — А дети?

— Двое сыновей у меня. Старшему двенадцать, а маленькому четыре годика исполнилось.

— Две виноградинки, значит у мамы, — пошутил Оболенский.

— Нет, Виноградова — это моя девичья фамилия. Я не меняла фамилию ни первый, ни второй раз.

— Так ты второй раз замужем? — спросил он.

— Да, но отец у моих детей один, — с хитрой улыбкой ответила Елена.

— Вот как! Тебе тридцать два, старшему двенадцать, а во сколько же лет ты первый раз замуж выходила? — удивился Стас.

— В первый раз я вышла замуж почти в двадцать, а родила от будущего второго.

— Уже интересно, а поподробнее, — с удивленным выражением лица попросил мужчина.

— Со своими мужьями я познакомилась в институте, — начала свой рассказ журналистка. — Они были друзьями и учились на два курса старше меня. Оба ухаживали за мной, но я выбрала Володю. Слава тоже был в меня влюблен, но вел себя корректно, вроде бы ни на что не претендовал, и частенько мы проводили время втроем.

Мы с Вовчиком дружили около года, были уже близки и собирались пожениться. И вдруг, по программе обмена студентами был объявлен конкурс. Несколько наших лучших студентов должны были поехать в Канаду, а их студенты приехать к нам. Оба моих друга тоже участвовали в конкурсе.

Когда Володя пришел ко мне и сказал, что он вошел в число победителей и уезжает на два года, я очень расстроилась. Мы тогда уехали на дачу и провели там два выходных дня. Я плакала и уговаривала Володьку отказаться от поездки. Ночью, наверное, в порыве страсти он даже пообещал мне, что останется.

Но, видимо, посоветовавшись с родителям, все-таки решил ехать. Мы сильно поругались и наговорили друг другу гадостей. Я сказала ему, что если он уедет, то выйду замуж за Славку. Вовка психанул и ушел, хлопнув дверью. Я его даже не провожала. Он уехал, и не писал мне, и не звонил.

А, где-то, через месяц, я почувствовала, что беременна. Славик всегда был рядом. Он уверял, что Володя не пишет и ему. А когда узнал о том, что я жду ребенка, сделал мне предложение.

Чтобы у меня не оставалось сомнений, сказал, что получил письмо от одного из наших студентов и узнал, что Вовка там живет с канадкой и, вообще, не собирается возвращаться.

Это потом, когда уже Дениска родился, и мы были женаты, я нашла у него Володины письма, в которых тот умолял друга поговорить со мной, чтобы я сменила гнев на милость и написала ему.

— А сам так тебе так и не написал? — спросила Анна.

— Письмо от него я получила только через полгода. Оказалось, что Слава сообщил другу, что мы с ним согрешили, я забеременела, и он вынужден был на мне жениться. Поэтому в Володином письме были только упреки и ни слова о любви.

Вернулся он, когда сыну было уже больше годика. За все время он даже на каникулы домой не приезжал. О том, что Денис Вовкин сын, знала только моя ближайшая подруга. Она-то меня и выдала.

Подкараулив мою маму, которая гуляла с внуком во дворе, он вытащил ребенка из коляски и увез к себе домой. Естественно, я тут же прилетела за сыном. Мы объяснились, все выяснили, и к Славе я больше не вернулась.

— Ну вот, Лена, тоже можно писать целый роман по этому сюжету, — заметил Оболенский.

— А знаете, Станислав, какое радостное событие, на которое я уже не рассчитывала, произошло у меня накануне отъезда в Тюмень?

— Какое?

— Славка, из чувства мести, никак не хотел отказываться от права на отцовство. И по документам Денис числился его сыном. А перед самым моим отъездом, вдруг, позвонил и сказал, что согласен написать заявление. Все пришлось оформлять через суд. Мы это сделали, и я уехала со спокойной душой.

— Видишь, Лена, все хорошо, что хорошо кончается,

— улыбнулся Стас.

— Но мне интересно, как вы догадались о радостном событии?

— Леночка! Когда иллюзионист делает свои фокусы, все восхищаются. А, если узнают секрет, как он это делает никому уже не интересно. Я не буду выдавать своих секретов. Могу сказать только, что позитивная, радостная энергетика просто била из тебя ключом. Я это сразу почувствовал.

— Кстати, вы обещали сделать мне какую-то диагностику, — сказала журналистка.

— Да без проблем, — ответил Стас.

Они прошли в другую комнату. Оболенский что-то долго колдовал над молодой женщиной, дал ей кучу советов, показал, какие упражнения необходимо делать, чтобы ее "третий глаз" никогда не дремал.

На следующий день они катались по городу, снимались на видео, фотографировались. Потом вернулись к Оболенским, и все вместе уселись лепить беляши.

— Станислав, ваши с Анной дети и внуки живут в Париже, а вы не собираетесь навсегда переехать туда? — поинтересовалась Лена.

— В Париж? Боже упаси, — ответил Стас. — Я мог бы уехать не только в Париж. У меня есть близкие родственники в Израиле, Америке и Канаде. Четыре сестры деда Моисея в свое время уехали в Израиль. Потом, кто в Канаду, кто в Америку. Я там бывал, поддерживаю с родственниками связь, мы перезваниваемся.

Но вот подумай, кому я надо в чужой стране? Кому нужен какой-то там господин Оболенский в Париже, например? Я русский еврей. Здесь моя Родина, здесь мое дело, близкие мне люди. Здесь я нужен! Когда я надолго уезжаю, мне звонят, советуются, интересуются моими делами.

Сын другое дело. Он образование получал в Англии и Франции. С семнадцати лет за границей. У него уже менталитет другой. Он там свой.

А я вынашиваю другую мечту. Я хочу свой основной бизнес передать внукам — близняшкам. Сыну пока об этом не говорю. Но я жизнь положу, а добьюсь, чтобы в моих внуках заговорил "голос крови". А "голос крови", это не национальность. Это зов предков. Это зов земли, где жили твои прародители.

Мои внучата родились во Франции. Но, какие они французы? В их жилах течет еврейская, русская, узбекская и хохляцкая кровь. У Иришки отец был хохол. Это только нам известно. А какая еще там кровь присутствует, один бог знает. Все их предки родились и жили на территории Советского Союза. А я считаю, что это одно и то же, что Россия.

Пусть моя ненаглядная внученька вырастет француженкой. Я ее безумно люблю, обожаю и балую. Сын с невесткой жалуются, что после моего очередного приезда с Дашкой сладу нет. Она будущая женщина и пусть живет, где пожелает, а к деду только в гости наведывается.

Мальчишки другое дело. Мой долг внушить им любовь и уважение к России. Объяснить, какие огромные перспективы открываются им здесь. Поверь мне, как экстрасенсу, как бы сейчас ни было, Россию ждет просто потрясающий взлет. Предсказаниям моего деда Моисея тоже в свое время никто не верил, даже мой отец, а они сбылись. Я мечтаю, чтобы мои внуки жили и трудились на благо своей настоящей Родины.

— Вы думаете, что ваш сын согласится?

— А куда он денется? Не на чужбину же я их хочу забрать.

Ночью Стас с Анной проводили Елену в аэропорт. Там Оболенский вручил ей "волшебную" сумочку.

— Это сумка-холодильник, — сказал он. — Здесь несколько оленьих языков, муксун и осетринка, пусть побалуется твой Володька.

— Лена, мы очень скоро можем увидеться, — сказала Анна. — Моя доченька в ближайшие дни должна родить. Будем лететь через Москву и обязательно зайдем к тебе.

— Замечательно, — обрадовалась Лена. — Познакомитесь с моим семейством. Будем ждать!

Они сердечно распрощались, и Елена улетела. Сидя в самолете, журналистка вспоминала своих новых знакомых и улыбалась. Вот уж воистину, любви все возрасты покорны, — думала она. Лена была очень довольна отснятым материалом и рассчитывала на одобрительную реакцию своего руководства.

Передача об Оболенском вышла через месяц. Это было началом ее новой серии. И, судя по отзывам, она сразу же вызвала большой интерес у телезрителей. По электронной почте Лена переслала смонтированный материал Оболенским, записав вначале свои пожелания новым друзьям.

Дорогие мои, сказала им Елена, я желаю, чтобы ваши сердца еще долгие годы сохраняли любовь, уважение и нежность друг к другу. Пусть ваши души навсегда останутся такими же молодыми, какими были в дни нашего знакомства. Будьте счастливы, живите долго, а все ваши мечты пусть непременно исполнятся. Целую вас и обнимаю. Ваша "приемная дочь", Леночка.