Ватис все еще держал блюдо, когда она вернулась к костру.

– Неужели не хочешь отведать этой еды? Тирен считает меня прекрасным кулинаром.

– У меня есть еда, – повторила девушка. Она не позволит им одурачить себя. Ведь они не скрывают, что хотят выведать, какова цель ее путешествия на Карцер. Возможно, они и есть охотники за чужим добром, искатели Магического кристалла, о которых ее предупреждала Верховная жрица.

Ватис пожал плечами и передал жаркое Тирену.

– Как хочешь, дитя мое. – Он наполнил свою тарелку, обошел костер и сел между девушкой и юношей.

Все трое молчали. Элайя жевала жесткое мясо, отводя глаза от сочных кусков жаркого и вареных овощей, лежавших на блюде рядом с ней.

– Мне нужно спросить тебя о многом, дитя мое, – сказал Ватис, прерывая ее размышления, – но я знаю, что ты не доверяешь нам. Возможно, со временем…

Элайя бросила зачерствевший хлеб, который ей так и не удалось разгрызть.

– Никогда! Слышите? Никогда! – воскликнула она с холодным презрением. – Никогда я не доверюсь вам. Моя миссия на Карцере – не ваше дело. Мне не нужна ваша помощь. Я хочу одного – чтобы вы оставили меня в покое!

Тихо чертыхнувшись, Тирен поднялся, подошел к Элайе и грубым рывком поставил ее на ноги.

– Не смей так разговаривать с Ватисом, поняла? – крикнул он. – Можешь обзывать меня как угодно, но к моему наставнику относись с уважением. Он с лихвой настрадался на Карцере за последние два цикла, хотя ничем не заслужил этой ссылки. Ничем!

Тирен держал девушку так, что ее ноги едва касались земли. Элайя вглядывалась в его злые глаза. Стыдясь, что проявила неуважение к старику, она ничем не выказала смущения и вызывающе смотрела на Тирена. Ватис проявлял к ней доброту, какими бы мотивами он при этом ни руководствовался, а Элайю учили почитать старших.

Она обернулась к Ватису, словно не замечая Тирена.

– Мне жаль, что я проявила к вам неуважение, – с гордым видом отрывисто произнесла девушка.

Тирен отпустил ее, снова уселся возле старика и закрыл лицо ладонями.

– Это невозможно, Ватис, – пробормотал он. – Я никогда еще не обращался так с женщинами. Что со мной происходит?

Старец положил руку на плечо Тирена:

– Все будет хорошо, сын мой. Имей терпение. – Ватис улыбнулся Элайе. – Иди сюда, дитя мое, сядь рядом. Раз уж ты не хочешь рассказывать нам о себе, то я поведаю тебе о нас.

Элайя села рядом со старцем. Когда она устроилась поудобнее, он начал рассказ.

– Мы оба – с планеты Беллатор. Ты слыхала о ней?

– Беллатор, планета воинов? Да, я знаю о ней. – Девушка удивленно подняла брови. – Странно, ведь в отличие от других планет Империи Беллатор никогда не отправляла своих людей в ссылку на Карцер. Как же вы оказались здесь?

Ватис и Тирен обменялись взглядами.

– Скажи ей, сын мой. Она должна это знать.

– Но почему, учитель? – мрачно спросил молодой человек. – Она не поймет, да ей и неинтересно.

– Сделай это ради меня!

Тирен задумчиво посмотрел на старца и вздохнул:

– Я сделаю это только ради тебя, Ватис.

– Планета Беллатор, – начал он, потупив глаза, – приговорила меня к ссылке на Карцер за трусость. – Он бросил взгляд на Элайю. – Вряд ли ты ожидала этого от такого, как я, верно?

«Есть много проявлений трусости», – подумала девушка. Его серые глаза сузились. Тирен не сомневался, что Элайя скажет ему что-нибудь оскорбительное. Однако Элайя внезапно поняла, как он уязвим. «Почему его так интересует мое мнение?»

Нечаянно подметив эту особенность Тирена, девушка смутилась.

– Ну а что случилось с вами, Ватис? – спросила она, желая поскорее перевести разговор на тему, не связанную с Тиреном.

Старец загадочно улыбнулся.

– Я? Меня осудили за пособничество и подстрекательство к этому преступлению, поскольку я был наставником Тирена с его ранней юности. Поэтому если кто из нас и преступник, так это именно я, человек, разбивший ему жизнь.

Услышав эти слова, Тирен, чью безграничную преданность наставнику укрепили общие страдания на Карцере, горячо возразил:

– Нет, учитель, ты не совершил ничего дурного, выразив то, что было у тебя на душе. Выбор зависел от меня. Как взрослый человек, я несу ответственность за свои действия.

– Эта черта характера в последнее время, увы, встречается редко в нашей Империи, – заметил старец. – Утрата кристалла отразилась на всех нас, и далеко не к лучшему. – Сделав паузу, он вгляделся в Элайю: – А что ты, дитя, слышала о Магическом кристалле?

Элайя насторожилась. Неужели его мозговой сканер в какой-то миг ее слабости проскользнул через выставленные ею преграды? Неужели старик разгадал ее тайну? Она должна молчать. Элайя вздохнула. Несмотря на опасность разоблачения, ей страстно хотелось узнать о кристалле как можно больше. А что, если им известно, почему ей никак не удается вступить в контакт с таинственным камнем?

– Я знаю о кристалле лишь то, что его украли триста циклов тому назад и что он был великим благом для Империи. Но мне было бы интересно услышать о нем от вас.

– Конечно, дитя мое.

Ватис взял три плода черасы и один из них подал Элайе, второй – Тирену, а третий разрезал на ломтики маленьким перочинным ножом.

– Видишь ли, быть учителем – моя любимая профессия. – Прежде чем продолжить, он задумчиво пожевал ломтик черасы. – Около семисот циклов тому назад кристалл неожиданно и неизвестно откуда появился на Арании. Отсюда второе название этой планеты – Мать.

– В наше время вряд ли кто-нибудь вздумает считать эту холодную, недружелюбную планету Матерью. Правильнее было бы называть ее Планетой пауков, – резко возразил Тирен.

Элайя бросила на него гневный взгляд. Ее приводило в ярость, когда те, кто не знал Аранию так, как она, с таким презрением отзывались об этой планете. Заметив, что старик поднял брови, девушка вновь упрекнула себя за то, что потеряла самообладание. Неужели Ватис догадался? Она поклялась быть впредь более сдержанной.


– Не суди ни о чем слишком строго, сын мой, – сказал Тирену старец. – Мы все далеко не праведники. – Он обратился к Элайе. – Сначала кристалл служил Империи как вспомогательный источник знаний для разработки правовых кодексов. К сожалению, он оказался слишком полезен и постепенно его стали использовать для формирования философских суждений. Поскольку в отличие от живых существ он был лишен бесконтрольных эмоций, его решения считались универсально справедливыми и логичными.

Благодаря разумным рекомендациям кристалла Империя процветала. Войны прекратились. Люди были сыты и довольны. Лишь наиболее дальновидные понимали, что таится под оболочкой благополучия. Возложив на кристалл ответственность за принятие решений, люди мало-помалу утратили способность мыслить. Юриспруденция, философия, религиозные учения пришли в упадок, ибо ориентировались лишь на то, чему учил кристалл. Почтенная профессия педагога потеряла смысл. Почти все книги устарели. Представители независимой мысли в основном вымерли. Лишь такие, как я, тайно следовали своим идеям и подвергали все безжалостному анализу.

Девушку одолевали беспокойные мысли. Почему Верховная жрица никогда не рассказывала ей об этом? Не странно ли, что она услышала этот рассказ от людей, которые, возможно, относятся к ней враждебно? Да и правда ли то, что сообщил ей старик?

– Судя по вашим словам, Магический кристалл – зло. Так не будет ли лучше, если его никогда не найдут?

Ватис печально покачал головой.

– Нет, дитя мое, несмотря ни на что, кристалл необходимо вернуть. В Империи вот-вот начнется анархия. На всех планетах, где есть жизнь, люди деградировали и отступили от первоначальных праведных целей.

Возьмем, к примеру, Карцер. Сотни циклов тому назад эта прекрасная, щедрая, великодушная планета предназначалась для реабилитации немногих заблудших душ Империи. А сейчас по этой голой, заброшенной земле свободно разгуливают озлобленные преступники, убивающие друг друга ради того, чтобы выжить. Такой же деградации подверглись и другие крупные планеты Империи – Арания, Беллатор и Агрика. Нет, дитя мое, нам необходим Магический кристалл.

Элайя невольно сравнивала эти идеи с тем, чему ее учили до сих пор.

– Но ведь тогда мы снова будем полностью зависеть от кристалла. Возможно, мы восстановим мир и порядок, но какой ценой? Неужели нет другого выхода?

Ватис безмятежно улыбнулся:

– Выход могут найти только Обладатели кристалла. Счастье, если они храбры и правдивы. Это единственное, на что нам остается уповать.

На Элайю обрушилось слишком многое – трудное путешествие, пленение, странные речи Ватиса. Обладатели кристалла? Ошеломленная всем этим, девушка схватилась за голову.

– Я… так устала. Давайте отложим беседу. Старец махнул Тирену.

– Приготовь для нее ложе, сын мой. Всем пора отдохнуть. Завтра нас ждет долгое утомительное путешествие.

Элайя удивилась. Что имел в виду Ватис, сказав, будто они вместе отправятся завтра в путь? Ведь она вовсе не намерена ехать с ними! Девушка хотела было спросить старика об этом, но потом решила подождать до следующего солнца.

– Я могу сама постелить себе, спасибо. – Элайя достала свое старое одеяло, свернула вдвое, чтобы было мягче лежать на каменном полу, и устроилась возле костра. Ее сразу же сморил сон.

Тирен, расположившийся напротив, некоторое время наблюдал за спящей девушкой, затем со вздохом поднялся, подошел к Элайе и укрыл ее своим одеялом.

В этот момент ее веки затрепетали и глаза приоткрылись. Этот ошеломленный растерянный взгляд надолго остался в памяти Тирена, хотя девушка тут же забылась глубоким сном.

Мягкий, ласковый свет лился на лицо Элайи. Открыв глаза, она увидела, что парящий в воздухе искрящийся камень озарил удивительным сиянием все помещение. Элайю охватила невыразимая радость. Он был поистине прекрасен!

Он беззвучно, но настойчиво манил ее к себе. Девушка поднялась со своего ложа и устремилась к парящему камню, понимая, что прежде никогда не видела его. На камне засияли таинственные слова для заблудшего и страждущего народа, и это были слова надежды. Девушка вглядывалась в них, пока они не запечатлелись в ее сердце. Элайя была счастлива, чувствовала себя умиротворенной.

Но когда камень исчез, девушку охватило отчаяние. А потом он снова вернулся к ней, и свет, излучаемый им, стал необычайно ярким. Он вибрировал, увеличивался в объеме. Прежде приятный, голос вдруг стал раздражающе резким и дисгармоничным. Элайю охватил страх, который усиливался от нестерпимо яркого блеска и ужасного шума, исходившего от камня, теперь ставшего чуждым и враждебным. Почему он изменился и стал ее врагом?

Центральная часть самоцвета начала дико вращаться. Силясь следить за этим, Элайя почувствовала, что у нее кружится голова. Однако цветовой вихрь исчез так же быстро, как и появился. На его месте возникла грубо вырубленная в скале арка, а за ней зловещая неприступная крепость с зазубренными башнями. Ощущение опасности и смерти побудило девушку бежать.

Но ее ноги налились свинцом. Девушку как магнитом влекла необычная крепость, но попасть в нее можно было лишь через плато, усеянное валунами. Элайя хотела закричать, однако звук замер у нее на губах. Она боролась с собой, но тщетно. Скоро крепость поглотит ее, и она останется в этих стенах из холодного серого камня навсегда – бесследно исчезнувшая и бесконечно одинокая.

Однако в последний миг, когда, казалось, все уже было потеряно, сильная рука мужчины удержала ее.

Едва она взглянула на него, между ними мелькнул кривой, инкрустированный драгоценными камнями кинжал. Мужчина внезапно исчез. Девушка издала крик, от которого стыло сердце.

Проснувшись от своего крика, она не сразу поняла, что Тирен держит ее в объятиях и тихо успокаивает:

– Это только сон. Ты в безопасности.

Она заглянула в его серые глаза, излучавшие тепло и озабоченность. Не желая просыпаться, Элайя теснее прижалась к нему и спрятала испуганное лицо на его широкой груди. Пока она спала, он набросил на себя тунику, мягкую и утончившуюся от постоянного ношения.

Это успокоило Элайю, как и тепло его тела, и она вдруг почувствовала себя виноватой. «Нельзя разрешать ему прикасаться ко мне, – думала она, – но сейчас я очень нуждаюсь в этом».

Тирен, не выпуская девушку из объятий, гладил ее волосы. Вскоре она расслабилась и обмякла. «Какой же сон так сильно напугал ее?»

Тирен посмотрел на Ватиса, который ворошил тлеющие уголья. Когда огонь разгорелся, старик поставил на него небольшой котелок с фабой, а затем налил горячий напиток в кружку. Лишь после этого Ватис взглянул на Тирена.

В его глазах светилось ликование. Тирен понял, что Ватис наконец получил необходимую ему информацию.

– Что ты сделал с ней? – гневно спросил Тирен. – Неужели ради этого надо было так пугать ее?