— Боюсь, в «Килбракене» не найдется достаточно большого сундука для нарядов, потому что я тоже послал три сотни фунтов твоему отцу.

Как он и надеялся, новость была воспринята как приятный сюрприз. Фрэнсис одарила мужа улыбкой, которая странным образом всколыхнула в нем знакомое вожделение. Он поскорее притянул ее поближе.

— Никогда не знаешь, чего от тебя ожидать… Фрэнсис расслабилась, позволив ладоням скользить по спине вверх и вниз. Хок откинулся поудобнее, и она ощутила под бедрами нетерпеливое твердое подталкивание.

— В отличие от тебя я человек простодушный и очень предсказуемый. Все, чего я хочу, — это уложить в постель жену, причем не чужую, а свою.

Фрэнсис поняла, что ей не хочется отвечать насмешкой на эти слова. Весь последующий час оба они были очень заняты, а потом уснули, так что только на следующее утро она вспомнила квадратик бумаги, исчезнувший в кармане Хока накануне ночью. Она отмахнулась от воспоминания, и оно с готовностью растаяло.

Фрэнсис лежала в спальне Хока, в его постели, и, хотя была в ней одна, довольно улыбалась. Он сказал: «Я обожаю тебя, Фрэнсис!» — а потом вошел в нее, как бывало теперь всегда, так глубоко, как только сумел. Она смутно помнила, что говорила что-то в ответ, но что именно… неужели то, что любит его? Это предположение заставило ее ненадолго нахмуриться.

Тревожиться не хотелось ни о чем, но она предпочла направить мысли в русло более тревожное. Что там было, на этом клочке бумаги? Почему он не показал его ей?

Два дня спустя Фрэнсис, как обычно, совершала утренний осмотр конюшен. Не так давно она завела привычку выезжать на Летуне Дэви на пятимильную прогулку. Маршрут проходил по равнинной местности к северу от Десборо-Хол-ла, на окраинных землях поместья.

— Сегодня вам придется проехаться верхом на Тамерлане, — сказал ей Белвис. — Тимоти вывел Летуна Дэви на выгон. Я собираюсь показать ему кое-какие оборонительные приемы — вы знаете, для скачек.

— Ему бы пригодился пистолет. — Фрэнсис сделала недовольную гримаску, вспомнив порез, оставленный на бедре Тимоти граненым шариком, нарочно закрепленным на хлысте одного из жокеев.

— Пистолет… хм, неплохая идея. Кто знает, до чего могут дойти эти мерзавцы? Я слышал, герцог Портленд выбивается из сил, пытаясь ввести правила поведения на скачках, но этому, похоже, сопротивляется весь скаковой мир. Я бы вам посоветовал придерживать его на первой миле. — Белвис подбросил Фрэнсис в седло и ухмыльнулся, пошевеливая бровями. — Представьте, что вы жокей и что вокруг ваши соперники и враги. Пусть Тамерлан научится лягаться на ходу. Можете подбадривать его самыми цветистыми шотландскими ругательствами, а Тимоти потом заучит их наизусть.

Фрэнсис в шутку отсалютовала тренеру и направила Тамерлана к выходу со двора. Помахав мужу, прислонившемуся к ограде ближайшего выгона, она легонько подстегнула лошадь и вскоре оказалась в полях. Тамерлан откликнулся на ее довольный смех нетерпеливым фырканьем и натянул поводья.

— Готов лететь как птица? — Фрэнсис потрепала лошадь по гибкой лоснящейся шее. — Ладно уж, лягаться мы поучимся позже, а теперь — вперед!

Дерзкая шляпка была как следует прикреплена к прическе, но стоило Тамерлану устремиться вперед, как ветер набросился на нее, стараясь сорвать и унести. Фрэнсис охотно поддалась сумасшедшему возбуждению — неотъемлемой детали скачки. Вспомнив шутливый совет Белвиса, она несколько раз обернулась, рыча на воображаемого врага и нахлестывая по воздуху хлыстом. Это нимало не мешало Тамерлану четко держаться намеченного курса.

На всей пятимильной дистанции было только одно препятствие, которое требовалось преодолевать прыжком: трехфутовая изгородь, служившая границей между землями Десборо и Буршье. Джон недавно предложил разобрать ограду и пустить на что-нибудь более полезное, но пока у него не дошли до этого руки. Фрэнсис надеялась, что препятствие еще постоит, так как обожала прыгать через него. Вот и теперь она с готовностью пригнулась к самой шее Тамерлана.

Жеребец взметнулся над изгородью… и в эту долю секунды Фрэнсис увидела ржавую борону, лежащую зубьями кверху как раз в том самом месте, где должен был приземлиться Тамерлан. Конечно, она ничего не успела бы придумать, но инстинкт сработал мгновенно. Стременами, давлением бедер, всем своим телом она постаралась заставить жеребца растянуть прыжок…

Она почти добилась этого. Тамерлан, казалось, завис в воздухе, но когда коснулся земли, издал пронзительный крик боли. Все его мышцы конвульсивно сократились, и Фрэнсис почувствовала, что летит через голову жеребца.

Она с силой ударилась о землю и потеряла сознание. Как только обморок миновал, она приподнялась

На руках. Взгляд ее наткнулся на ужасную рваную рану на задней левой ноге Тамерлана. Жеребец стоял, свесив голову и дрожа всем телом. Фрэнсис поежилась при мысли о том, какую боль он должен испытывать.

Это придало ей сил. Она вскочила и бросилась бежать по направлению к Конюшням. Ей удалось срезать дорогу примерно на полмили, но от быстрого бега в боку скоро началась сильная резь. Когда Фрэнсис ворвалась во двор конюшни, она едва могла дышать.

Первым ее увидел Хок:

— Фрэнсис! Господи, что случилось?

— Тамер… Тамерлан… изгородь… кто-то положил… положил борону!.. Он ранен, Хок… серьезно ранен!

— Но что с тобой?

— Все хорошо, все прекрасно! Поторопись же, Хок! Собирая в котомку мази, обезболивающие отвары трав и перевязочный материал, Фрэнсис краем уха слышала беготню и крики, слышала, как Белвис посылает конюхов за передвижным стойлом.

Хок не сделал попытки воспрепятствовать ее возвращению на место происшествия. Он подхватил ее на спину Эбонита и молча дал коню шпоры.

Тамерлан так и стоял там, где Фрэнсис оставила его, касаясь своей гордой головой высокой травы. Хок увидел рану, и горло его захлестнули гнев и жалость.

— Я не позволю его пристрелить! — заявила Фрэнсис тоном, не терпящим возражений.

Она дала Тамерлану настойку опия, нашептывая ему что-то утешительное. Хок и Белвис в это время склонились над бороной, разглядывая окровавленный крайний зубец. Кровь уже запеклась и на вид мало отличалась от обильной ржавчины.

— Кому могла прийти в голову такая подлая штука? — подумал Белвис вслух, уныло качая головой. — Кому, ради всего святого?!

— В последнее время Фрэнсис каждый день проезжает здесь.

Тамерлан дико всхрапнул, и оба поспешно повернулись. Лошадь, однако, уже успокоилась. Фрэнсис склонилась над раненой ногой, безразличная к окружающему. Она выглядела ужасно: шляпка болталась сзади на единственной заколке, амазонка была вся в земле и зеленых пятнах, волосы сбились.

Она тщательно вычистила рану, обильно нанесла мазь и туго перевязала ногу.

— Все в порядке, — объявила она с глубоким облегченным вздохом. — Можно забирать его на конюшню.

Пока конюхи помогали лошади взобраться в повозку, а Белвис усаживался на сиденье кучера, Фрэнсис стояла над своими снадобьями, разложенными в траве, время от времени повторяя: «Он поправится, поправится».

— Можно возвращаться, Фрэнсис, — сказал Хок.

Она послушно протянула руку за котомкой — и вдруг мешком опустилась на траву. Вся кровь отхлынула у нее от лица, оставив его мертвенно-белым.

— Фрэнсис!

— Плечо… — прошептала она, еле шевеля губами. — Как больно, Хок, как больно!..

— Дай мне посмотреть, что с ним.

На войне ему приходилось видеть всякое, и не всегда сила боли говорила о серьезности травмы. Он видел, что Фрэнсис едва сдерживается, чтобы не застонать в голос, и меньше всего хотел, чтобы она мучилась до прибытия доктора.

— Сейчас я помогу тебе снять жакет амазонки… Однако это было легче сказать, чем сделать. При первом же прикосновении к плечу боль вгрызлась в сустав, словно зубья пилы. Фрэнсис надеялась, что снова потеряет сознание, даже молилась, чтобы это случилось.

Наконец жакет удалось снять. Наступила очередь блузки. К несчастью, та застегивалась на длинный ряд пуговок, обтянутых атласом. Требовалось несколько секунд, чтобы расстегнуть каждую из них. Фрэнсис не выдержала и застонала. Звук был душераздирающий. У Хока похолодели руки. Чтобы избавить жену от мучений, он разорвал блузку пополам.

То, что он увидел, наполнило его облегчением. Плечо было странным образом вывернуто и, без сомнения, вывихнуто и растянуто, но не сломано.

— Есть два пути, Фрэнсис. Я могу вправить тебе сустав. Будет чертовски больно, но всего несколько мгновений, а

Потом боль быстро утихнет. Или же я могу отвезти тебя домой и послать лакея за доктором…

— Вправляй! — простонала она, скрипя зубами

Хок сглотнул горькую слюну. Ему не раз приходилось вправлять суставы, но пациентами были солдаты. Она, его жена, выглядела по сравнению с ними такой хрупкой! Ее плоть была белой, нежной и уязвимой. Новый стон Фрэнсис положил конец его колебаниям. Он взялся руками за плечо и с проклятием заставил сустав встать на положенное место. Фрэнсис не только не закричала, но вообще не издала ни звука.

— Вот так, — выдохнул Хок. — Все в порядке, Фрэнсис. Вместо ответа она выскользнула из разжатых рук и опустилась на траву: ей наконец-то было даровано забвение.

— Я горжусь тобой, любовь моя, — прошептал Хок, приподнимая ей голову, чтобы подложить свернутый жакет.

Прошло немного времени. Фрэнсис открыла глаза и встретила встревоженный взгляд мужа.

— Все позади, дорогая, — сказал тот, поглаживая ее по щеке. — Теперь тебе станет лучше.

Однако на ее лице бледность сменилась зеленоватой тенью.

— Если тебя тошнит, не сдерживайся.

Фрэнсис начала судорожно сглатывать, стараясь не поддаться тошноте.

— Перестань, это же естественно! Положи голову мне на колени, чтобы была немного выше. Сейчас тошнота пройдет. — Хок прислонился спиной к стволу дуба, под которым лежала Фрэнсис, и начал говорить, чтобы отвлечь ее. — Знаешь, когда мне впервые пришлось вправлять сустав? В Испании, несколько лет назад. Лошадь сбросила одного из кавалеристов — точь-в-точь как тебя. С ним было то же самое, но на другое утро он едва мог вспомнить боль, от которой накануне катался по земле. Как странно, что ты не чувствовала боли, пока не закончила лечить Тамерлана… Если человек занят чем-то жизненно важным и полностью погружен в происходящее, он не сознает ни боли, ни потери крови, ни даже смертельной раны. Никто не может объяснить, почему так происходит.

— Я очень боялась за Тамерлана, — тоненько сказала Фрэнсис.

— И пока ты не почувствовала, что сделала все возможное, твоя собственная травма не давала о себе знать. Помню, как-то после сражения Граньон разыскал меня, еще не остывшего от атаки, и спросил, почему у меня весь сапог в крови. Оказалось, что я был ранен в бедро, но даже не заметил этого. — Хок усмехнулся и покачал головой. — Разумеется, после слов Граньона я тут же ощутил нестерпимую боль. Ну как ты себя чувствуешь? Лучше?

— По крайней мере можешь быть уверен, что меня не вырвет, — ответила Фрэнсис с некоторой угрюмостью.

— Через день ты вся покроешься синяками, особенно плечо.

— Кто мог сделать это и почему?

Хок неопределенно повел плечами. Он и сам мучился тем же вопросом. Однако он постарался перевести все в шутку.

— Может быть, ты порвала с одним из своих любовников и он решил, что тебе лучше не доставаться никому?

Он легонько взъерошил перепутавшиеся волосы Фрэнсис. Она попробовала засмеяться, но была слишком измучена и только сдавленно хихикнула:

— А если бы я была верхом на Летуне Дэви?

А ведь она и впрямь собиралась выехать на Дэви, подумал Хок, мысли которого тотчас приняли иное направление. Он спросил себя, не рассказать ли Фрэнсис все, но решил, что на этот день с нее достаточно потрясений.

— Ты в состоянии добраться до дому?

— Пожалуй, да.

Он укутал ее в свою куртку и поднял на руки, как ребенка.

— А теперь постарайся сохранять полную неподвижность. — Взобраться на спину Эбониту с Фрэнсис на руках было нелегко, но Хок постарался причинить ей как можно меньше боли. — Откинься на меня и постарайся расслабиться. Я обещаю обойтись по возможности без тряски.

— Я бы предпочла, чтобы ты избил меня, — сказала она, чувствуя в плече как минимум десяток раскаленных вертелов и изо всех сил стараясь не поддаваться боли.

— Когда ты в следующий раз выведешь меня из терпения, я обещаю припомнить эти слова.

Хок поцеловал Фрэнсис в макушку. Голова ее безвольно мотнулась, и он понял, что она потеряла сознание. Это было очень кстати. Он тотчас пришпорил Эбонита, пустив его в галоп.

На лице Белвиса отразилось глубокое беспокойство при виде бесчувственного тела Фрэнсис.

— С ней все в порядке, — успокоил его Хок — У нее был сильный вывих плеча, который я вправил Самое странное, что она понятия об этом не имела, пока не перестала ухаживать за лошадью.

— Я пошлю одного из конюхов за доктором