Барбара Картленд - Маленькая притворщица

— Ну ладно, ладно… Ты потратила немало денег, но разве это что-нибудь изменило? Я так и не стал герцогом Акрэ, и если я и дальше стану полагаться только на тебя, то не стану им никогда.

— Ты веришь, что она поможет тебе получить этот титул, эта англичанка, из чьей спальни ты только что вышел?

— В твоих словах определенно есть доля истины. И прошу, перестань устраивать эти сцены ревности…

— Неужели ты думаешь, что я стану помогать этой девчонке… отнять тебя у меня…

Герцогиня шагнула вперед и положила ладонь на плечо Нейла.

— Поклянись мне, поклянись как на Библии, что ты не любишь ее, что она для тебя не более чем оружие, которое поможет тебе получить герцогский титул, поклянись мне… — Она внезапно замолчала, а затем прошептала, тяжело дыша: — Ты не можешь поклясться, потому что любишь ее… Я знаю, что ты ее любишь…

Нейл грубо стряхнул ее руку со своего плеча и снова подошел к столику с напитками.

— Ради всего святого, избавь меня от этого спектакля…

Но она будто не слышала его и, стоя посреди комнаты, монотонно шептала:

— Она погубит тебя… Я знаю это… Ты любишь ее, но эта любовь принесет тебе только смерть и разрушение… смерть и разрушение…

В ее словах было что-то настолько жуткое, что лорд Нейл изменился в лице.

— Замолчи, старая ведьма! Тебе не удастся меня запугать!

Герцогиня закрыла лицо руками. Она вся дрожала. Лорд Нейл отхлебнул бренди.

— Ты должна уяснить кое-что раз и навсегда, — грубо проговорил он. — Я — сам себе хозяин. Моя жизнь только начинается, а ты уже далеко не молода. Так вот: что бы я ни значил для Беатрис Рексхэм, равно как и она — для меня, это не имеет ни малейшего отношения к тебе. Я благодарен тебе за то, что ты пыталась сделать для меня… Я говорю «пыталась», потому что ни одна из твоих попыток не увенчалась успехом… Теперь я обзавелся другим помощником — точнее сказать, помощницей — и верю, что она не подведет меня. Ты должна посмотреть правде в глаза, моя дорогая: когда-то нам было хорошо вдвоем, но это время давно прошло. Ты должна принять факты такими, какие они есть, и постараться смириться со своим новым положением.

Нейл поставил пустой стакан на стол.

— Надеюсь, завтра мы и не вспомним об этой ужасной, отвратительной сцене, — сказал он, обращаясь к жалкой, дрожащей фигуре, стоящей у него за спиной.

Взяв свечу, он зажег ее от висевшего на стене канделябра и церемонно поклонился:

— Желаю вашей светлости спокойного сна.

Не дождавшись ответа, Нейл пожал плечами и вышел из комнаты.

Некоторое время герцогиня стояла на том же месте, где оставил ее Нейл. Потом ее колени подогнулись, словно у куклы, и она опустилась сначала в кресло, а затем сползла на пол. Ее воспаленные глаза наполнились слезами — скупые слезы отчаяния и безысходности… С жизнью в замке Скэг было покончено, и ей не оставалось ничего другого, как собираться обратно в Англию.

Проснувшись ранним утром, Иона почувствовала себя необыкновенно счастливой. Поначалу это ощущение было неясным и расплывчатым, словно воспоминание о каком-то полузабытом, но очень приятном сне, но, когда девушка окончательно пробудилась, она вспомнила: Гектор был на свободе!

Кэти рассказала ей, что, обнаружив утром пропажу пленника, люди Нейла сбились с ног в поисках, но, так и не найдя беглеца, решили, что здесь не обошлось без вмешательства потусторонних сил. Да, Гектору удалось бежать, и в этом ему помог сам герцог!

«Может быть, сегодня мне наконец удастся с ним поговорить, — думала Иона, совершая свой обычный утренний туалет. — Я расскажу ему о принце, о том, зачем я на самом деле приехала в Шотландию».

Так же как и любая другая женщина, которой предстояло решить трудную задачу, этим утром Иона постаралась уделить своей внешности особое внимание. После недолгих раздумий она остановила свой выбор на муслиновом платье цвета молодой листвы. Наряд был со вкусом украшен бархатными лентами, и, немного покрутившись у зеркала, Иона приколола к своим непослушным кудрям маленький бант в тон платью.

Спустившись в Малиновую гостиную, она не обнаружила там никого, кроме служанки леди Рексхэм. У девушки было довольно кислое выражение лица, и она поспешно и молча ретировалась, не удосужившись даже поздороваться с удивленной Ионой.

Несколькими минутами позже служанка вернулась, на этот раз в сопровождении лакея, несшего в руках серебряный поднос с вином и двумя бокалами.

Герцогиня не появлялась.

«Пожалуй, надо подняться в ее покои и поинтересоваться, как ее самочувствие», — решила Иона.

Последнее время герцогиня вела себя немного странно: за обедом почти все время молчала, а на вопросы отвечала односложно и весьма неохотно. Сначала Иона решила, что такое поведение ее светлости вызвано ревностью, которую провоцирует в ней леди Рексхэм, но прошлым вечером, сославшись на недомогание, Беатрис не спустилась к обеду, но даже ее отсутствие не слишком обрадовало герцогиню.

«Интересно, что думает о леди Рексхэм его светлость, — размышляла Иона, шагая по полутемным коридорам. — Если они окажутся наедине, герцог вряд ли сумеет устоять перед ее сладкими, как мед, льстивыми речами…»

В этот момент мимо нее снова торопливо прошла служанка миледи, в руках у нее было парчовое платье с нижней юбкой из лазурно-голубого атласа и пышным кринолином. Глаза Ионы погасли: рядом с таким великолепием ее собственный наряд выглядел дешевым, блеклым и давно вышедшим из моды…

«Могу себе представить, какой контраст представляем мы с леди Рексхэм в глазах герцога, — печально подумала она. — Одна — разодетая по последней моде, утопающая в бриллиантах красавица, настоящая светская львица; и я… молоденькая, наивная простушка, с которой даже не о чем поговорить…»

С этими мыслями Иона подошла к покоям герцогини и постучала. Ответа не последовало. Девушка прислушалась: в комнате определенно кто-то был. Она постучала еще раз, немного громче и настойчивее. На этот раз голос за дверью пригласил ее войти.

Переступив порог, Иона ахнула от удивления: вокруг царил страшный беспорядок, а посреди комнаты стояли четыре открытых сундука. Над одним из них склонилась служанка герцогини — она упаковывала и укладывала туда книги, шкатулки, фарфоровые статуэтки, миниатюры, нитки для вышивания, которые были разбросаны вокруг нее прямо на полу.

Сама герцогиня сидела за бюро, держа в руках толстые пачки писем, изящно перевязанные атласными ленточками.

— А, это ты, — не слишком вежливо поприветствовала она Иону, едва взглянув на нее припухшими от слез, красными глазами. — Входи, твоя помощь не помешает.

— Что происходит? — удивленно оглядывая комнату, спросила девушка.

Герцогиня и ее служанка молчали.

— Вы куда-то уезжаете?

— Да, уезжаю, — ответила герцогиня. Ее глаза наполнились слезами, и она приложила ко лбу ладонь. — Как же я устала…

Служанка оторвалась от сундука и посмотрела на хозяйку:

— Принести вашей светлости вина или чашку чая? Вы ведь даже не притронулись к завтраку!

— Пожалуй, принеси мне чаю… — чуть помедлив, ответила герцогиня. — Да… и захвати чашку для мисс Ионы…

— Хорошо, ваша светлость.

Служанка быстро вышла из комнаты и прикрыла за собой дверь. Герцогиня посмотрела на Иону и развела руками:

— Как видишь, я действительно уезжаю…

Она поджала тонкие губы; все ее лицо сморщилось, и Иона подумала, что она вдруг стала ужасно похожа на старую больную обезьянку.

— Это так неожиданно…

— Неожиданно? Да, это довольно неожиданно даже для меня самой.

Герцогиня встала и стала расхаживать по комнате, переступая через раскиданные повсюду груды вещей.

— Хотя… Я знала, что рано или поздно этот момент наступит. Я всегда ненавидела этот замок, я возненавидела его с того самого дня, когда впервые переступила его порог… А сейчас… сейчас он победил меня… Замок одержал победу!

Ее руки затряслись, а лицо перекосилось от переполнявших ее эмоций. Неожиданно Иона почувствовала к ней жалость — какой бы сварливой и высокомерной она ни казалась, сейчас это была всего лишь немолодая и очень несчастная женщина…

— Вы устали, мэм, — мягко сказала Иона. — Сядьте здесь, возле огня… Когда вы выпьете чая, то почувствуете себя намного лучше…

— Сомневаюсь, — отрезала герцогиня, но послушно уселась в кресло возле камина и протянула к огню тонкие, костлявые руки.

— Куда же вы едете? — немного помолчав, спросила девушка.

— Обратно в Англию, в мой старый дом… Думаешь, они обрадуются, когда меня увидят?

— Я совершенно в этом уверена, — бодро ответила Иона, не сразу сообразив, кого подразумевала герцогиня под словом «они».

— Ошибаешься, — горько усмехнулась герцогиня. — Мой отец снова женился, а его вторая жена не очень-то меня жалует. Да и почему она должна меня любить? Ведь она — моя мачеха!

Она визгливо захихикала, но эти странные звуки больше походили на истерические рыдания, чем на смех.

— Подумать только: я сама прихожусь мачехой Эвану и Нейлу, а теперь буду вынуждена жить со своей собственной! О, эта женщина возненавидит меня, она станет плести против меня интриги и строить мне козни, она сделает все возможное, чтобы избавиться от меня! Ведь именно так я всегда и поступала, разве нет?

Ее голос угас, и по щекам снова покатились слезы.

— Но… зачем же вам ехать в Англию… если это принесет вам только несчастье?

— Куда же мне ехать? Тебе прекрасно известно, что я больше не могу оставаться здесь. Хотя нет, ты ничего не знаешь, но… не обращай внимания, это не так уж и важно… Скоро ты сама все поймешь…

— Это касается лорда Нейла?

Герцогиня вцепилась в подлокотники кресла с такой силой, что ее пальцы побелели.

— Да, это все из-за Нейла, — прошипела она. — Он влюбился в эту англичанку, в эту грязную лондонскую шлюху! Он думает, что она поможет ему… Глупец! Она уничтожит его… Боже, боже, как же я его любила…

Закрыв лицо руками, она громко зарыдала, раскачиваясь в кресле из стороны в сторону. Иона молча смотрела на герцогиню, понимая, что утешать ее сейчас совершенно бессмысленно.

Через некоторое время рыдания прекратились, и герцогиня стала беспомощно озираться, шаря вокруг себя руками в поисках платка. Иона подняла упавший платок и протянула его герцогине.

— Я так глупа, — неожиданно сказала она. — К чему теперь эти рыдания? Слезами горю не поможешь…

Она перевела взгляд на Иону и несколько мгновений разглядывала ее так, словно впервые увидела.

— Ты молода и привлекательна… Не растрачивай впустую свою молодость, она так мимолетна… Не успеешь и оглянуться, как от нее останутся лишь одни воспоминания. Когда-то и я была хорошенькой… Я понимаю, сейчас в это нелегко поверить, но я действительно была очень хороша собой, и у меня было много поклонников… А потом я влюбилась… Бог создал любовь, чтобы заставлять людей страдать… Ты об этом не знала? Многие говорят, что любовь — это великое счастье, которому можно завидовать, нечто бесценное… Не верь этим глупцам! Любовь убьет, уничтожит их, словно смертельный яд, попавший им в кровь, словно пуля, пронзившая их мозги!

Герцогиня замолчала и на секунду закрыла глаза, словно погрузившись в воспоминания.

— Сколько вам было лет, когда… когда вы влюбились? — тихо спросила Иона.

На самом деле ей были вовсе не так уж и интересны эти подробности, но она понимала, что должна помочь несчастной женщине выговориться.

— Когда мать впервые вывезла меня в свет, мне было шестнадцать. Отец гордился мной, я была его единственной дочерью и любимицей. Он был суров и порою даже жесток с моими братьями, но я никогда не видела от него ничего, кроме ласки и понимания. Я имела большой успех при дворе и вернулась в Кент, приобретя нескольких верных поклонников и уверенность в том, что их количество будет лишь увеличиваться день ото дня. Отец поставил условие, что я обручусь только с человеком, равным мне по достатку и происхождению, и я была вынуждена распрощаться со многими из своих ухажеров. Впрочем, я не слишком расстраивалась — я знала, что рано или поздно их место займут другие претенденты на мою руку… А когда мне исполнилось двадцать лет, я влюбилась…

Герцогиня прижала ладони к глазам.

— Любовь, любовь… — бормотала она. — Что такое любовь? Всего лишь муки и страдания для тех, кто ей поддался…

Она снова начала раскачиваться в кресле, и Иона быстро спросила:

— Он был красивый… ну, ваш поклонник, которого вы полюбили?

— А разве я сказала, что он был моим поклонником?

Герцогиня уставилась на девушку едва ли не с негодованием.