Полина сделала глубокий вдох и выпалила:

— Попытался меня изнасиловать.

Полина с минуту молчала, а потом растерянно обвела рукой комнату, показывая на цветы:

— И… и что же тогда все это значит?..

— Это значит, что он просит прощения, — тихо ответила Анжела.

— А мама знает? — еще тише спросила Полина.

— Нет.

— И ты простила его?

— Да.

— После того как он натащил тебе все это великолепие?

— Нет, не из-за цветов. А сразу, как только он извинился, в первый раз.

Полина недовольно сдвинула брови.

— Я знаю, что тебе это не по душе. — Анжела поспешила предотвратить вспышку гнева и упреки. — Но ведь он потом пришел ко мне по-человечески, от чистого сердца, просить прощения. И я его по-человечески простила. К тому же он оказался очень милым, интересным, вежливым человеком.

— Хороша вежливость!

— Но ведь со всяким может случиться! Мало ли, какие у человека были обстоятельства. Главное, что он раскаялся, понял свою ошибку…

— Тебе бы проповеди читать или, еще лучше, миссионером куда-нибудь в Африку отправиться. Ну да Бог с тобой — тебя не переделаешь. Жаль только, что меня тогда рядом не было. Уж я бы ему отбила желание не то что насиловать, а вообще!..

— Не сомневаюсь, — улыбнулась Анжела, глядя на сдвинутые брови и сверкающие глаза подруги. — Я тебя вспоминала, когда сидела тут на веранде и рыдала. Все думала, что ты бы на моем месте ему живым уйти не дала, а не слезами подушку обливала.

— Бедненькая моя, — уже без тени злости сказала Полина и крепко обняла подругу.

— Когда он пришел извиняться, я дома одна была… Я, вспомнив тебя и свои слезы, так рассердилась и испугалась, что чуть не ударила его со всей силы связкой лука. Но ведь я еще не знала, что он прощения пришел просить. А когда вдруг услышала, зачем он пришел, и увидела, что он на коленях передо мной стоит, то весь страх и злость прошли. Ты даже не представляешь, каким жалким и грустным он выглядел! Как побитый щенок. Именно щенок, даже не взрослый пес.

— А ты и растаяла, — вздохнула Полина. — Ну ладно, извинился, получил отпущение грехов, а теперь-то что ходит и цветы таскает? Ведь не за раз же он все это принес!

— А теперь — не знаю. То есть, зачем цветы, я не знаю. А ходит просто так, потому что мы подружились. С ним очень интересно.

— Просто так, для интересной беседы, букеты каждый день не дарят. К тридцати годам могла бы это и сама понимать. Права твоя мама — он жениться на тебе хочет. Уж не знаю почему: чтобы вину искупить или потому что я в самом деле влюбился, а только это так и есть.

— Да с чего ты взяла?! К тому же почему непременно жениться?! Просто роман завести — это я еще понимаю, но при чем здесь брак?

— При том, что таких эстетов, как твой Вольдемар, которые ради романа несколько месяцев в романтику играть будут, — раз-два, и обчелся. Нормальный мужик либо как можно скорее к делу перейдет, либо плюнет. А если букеты носит и с мамой об искусстве разговаривает — значит, не за приключением пришел, а за женой. Да что ты так побледнела? — Полина испуганно схватила подругу за похолодевшую руку. — Ты что это? Неужели от того, что я про доктора сказала? Что он, так и не отвечает на звонки?

— Не отвечает, — Анжела обреченно покачала головой и всхлипнула.

— Ну так и нечего рыдать из-за него! Тем более раз рядом такой жених, как этот любитель цветов. Как его хоть зовут-то?

— Игорь.

— Неужели он совсем тебе не нравится? Не поверю! Этакий красавец даже и нищий кого угодно обворожит, а уж с деньгами, да еще с умом…

— Но я люблю Володю!

— Который уже и думать о тебе забыл! Гжелка, приди в себя! — Полина даже тряхнула ее за плечи. — Ты что, совсем с ума сошла?! Такой шанс раз в жизни бывает! Это же исполнение мечты! Даже если ты совсем его не любишь, развестись-то всегда успеешь. А в этом случае еще и выгодно развестись можно. Я тебя научу, как что-нибудь себе оставить. Только с таким и разводиться не захочется.

— Да не могу я так, без любви! Ты же знаешь!

— Глупости! Вот если бы он тебе физически противен был или уж совсем идиот — тогда я понимаю. А так — это ерунда, инфантилизм. Он ведь тебе весьма и весьма симпатичен.

— Нет, Полин, и не уговаривай. Давай лучше чай пить, у нас свежее варенье из клюквы есть.

— Ой, я тоже кое-чего вам от Салика привезла! Сейчас принесу. Уговаривать не буду, — уже в дверях обернулась Полина, — но ты все-таки подумай. Ты умница, сама поймешь, что такого жениха упускать — самое настоящее безумие.

В этот вечер они действительно больше не говорили об Игоре, а утром Полина укатила к своему Салику, а Анжела осталась рассматривать глянцевые картинки с красивыми платьями и шикарными машинами и думать о том, что все это стало вдруг возможно и для нее, что для этого надо только сказать Игорю «да» и… и выбросить из сердца Володю.

Глава шестнадцатая

Анжела честно пыталась доказать себе справедливость Полиных слов, согласиться с тем, что ничего лучше и разумнее, чем выйти замуж за Игоря (а в том, что он вот-вот сделает ей предложение, она уже и сама не сомневалась), и быть не может. Она даже представляла себе, как уютно и комфортно будет жить в его доме, сколько радости будут приносить ей новые платья и как хорошо будет наконец пойти в фитнес-клуб вместо того, чтобы бегать в стареньких кедах вокруг садоводства. Но все эти мечты почти никак не отзывались в сердце, тогда как очередной холодный ответ автомата заставлял его болезненно сжиматься. В конце концов Анжела убедилась в том, что сердцу не прикажешь и никакие гламурные соблазны не в силах заставить ее забыть глаза и ласки Володи. Постоянно выключенный телефон тревожил девушку потому, что она думала, у возлюбленного, наверное, совсем нет денег или что с ним случилось что-нибудь страшное. В его любовь Анжела верила всем сердцем, потому что сама любила до безумия и еще слишком отчетливо звучали в ушах признания и обещания ее ненаглядного.


В воздухе чувствовался теплый запах опавших листьев и астр, когда Анжела поняла, что ждать больше невозможно. Игорь становился все более внимательным и даже нежным, так что Анжела в конце концов поверила в его чувства, и это сильно угнетало ее. Ей казалось, что она задыхается в его обволакивающей вежливости и целомудренной ласке. Но еще больше ее пугала необходимость сделать Игорю больно, сказать в решительную минуту «нет». И она решила уехать как можно скорее, не дожидаясь грустной развязки так нелепо начавшейся любви. Через два дня, договорившись с родителями и собрав только самые необходимые вещи, Анжела уже стояла на унылой серой платформе, с тоской глядя на невыносимо медленно ползущие стрелки больших вокзальных часов. Но когда наконец раздался пронзительный гудок и перед ней появился длинный зеленый состав, на глаза ее навернулись слезы, а сердце болезненно сжалось: «Что там, в этом далеком чужом городе? Ради чего она бросает уютный родной Вестюжанск, синь ясного неба, с улыбкой глядящего на золотистые сосны? Каким предстанет перед ней Владимир, бывший в маленьких тихих кафе и среди сладко пахнущих полей таким добрым и нежным? Остался ли он таким же на широких улицах, освещенных холодными неоновыми огнями рекламы?» Сидя в купе и глядя на проплывающие за окном деревеньки, Анжела чувствовала себя маленькой беззащитной Гердой, отправившейся искать Кая. Но если девочка из сказки, бродившая по незнакомым дорогам, не подозревала о том, в какое злое и холодное существо может превратиться добродушный мальчик с горячим сердцем, попав в ледяные владения, то Анжелу, сделавшую еще только несколько шагов от порога родного дома, уже терзали сомнения и страх.

Полине Анжела решилась позвонить только вечером, с какой-то маленькой станции. Подруга сначала, разумеется, осыпала ее градом упреков и окатила шипящей волной возмущения, но потом все-таки смилостивилась и напоследок даже взяла с подруги обещание звонить каждую неделю, не считая всяких экстренных случаев, и дала ей телефон одного из питерских партнеров своего бывшего мужа, который мог бы помочь Анжеле устроиться на какую-нибудь работу, если возникнет такая необходимость.

Анжела разъединилась и вернулась в вагон. Ей было страшно и грустно, она очень хотела еще поговорить с подругой, но, взглянув на дисплей телефона, увидела, что связи нет. Девушка растерянно взглянула в окно: в темноте не было ни одного огонька, городки, поселки и деревеньки, казалось, закончились навсегда. По обеим сторонам вдруг ставшего маленьким и хрупким состава поднимались только огромные, мрачные, почти черные под ночным небом сосны. Анжела неподвижно стояла в тамбуре, прижимаясь лбом к холодному стеклу, пытаясь увидеть за окном что-нибудь кроме непроницаемой молчаливой стены деревьев. Весь вагон давно спал, было очень тихо, и плавное покачивание поезда вызывало ощущение нереальности происходящего. Анжеле казалось, что пол ежесекундно уходит из-под ног, что она попала в какой-то недружелюбный, заколдованный мир, окруженный непроходимыми лесами, и темнота, нарушаемая лишь узкой полоской приглушенного света, будет вечной.

Было, наверное, уже часа два ночи, когда Анжела взяла себя в руки, тряхнула головой, освобождаясь от наваждения, и пошла спать. Но заснуть ей удалось только под утро. Девушка совсем бы измучилась за долгих четыре дня пути, если бы не словоохотливые пожилые соседки, наперебой рассказывавшие всякие сплетни, восхищавшиеся красотой и решительностью своей молодой спутницы и кормившие ее традиционными яйцами, курицей и пирожками. А по вечерам, когда женщины засыпали, Анжела с любопытством вглядывалась в темнеющие пейзажи, рассматривая непривычные ландшафты и светящиеся, как волшебные замки, города.

Глава семнадцатая

Петербург встретил Анжелу мелким холодным дождем, сквозь сетку которого было почти не разглядеть серое здание вокзала — очень запутанное сооружение в современном стиле. Несколько раз спустившись и поднявшись по скользким лестницам, Анжела наконец вышла на полупустую площадь и, присоединившись к толпе шумных людей, нагруженных тюками и чемоданами, медленно двинулась к метро. Адрес приятеля, присланный Володей, как и его единственное письмо, бережно хранились в Маленькой сумочке, крепко сжатой в ее руке. Анжела поехала на «Горьковскую». Стараясь не представлять заранее, как она придет к совершенно незнакомому человеку, где ее совсем не ждут, она стала вспоминать свои предыдущие визиты в Питер. Выйдя под низкий козырек полукруглой станции, она увидела стирающий все краски моросящий дождь, хмурых людей, несколько серых ларьков и грязных собак, клубочками свернувшихся на ступеньках. Анжела спустилась на асфальт, блестевший лужами, обойти которые не представлялось возможным, и прошла к подземному переходу. В гулком переходе было пустынно и чисто, по стенам стояли лотки, увешанные солнечными очками, яркими шарфиками и носками самых невероятных расцветок. Анжела не удержалась и, подойдя к увешанному цветными лоскутами стеллажу, выбрала подходящий к своему светлому костюму платок. Маленькая треугольная площадь, на которой она оказалась, поднявшись наверх, поразила девушку чистотой и парадным видом. Высокий дом, словно обнимающий основание площади, пестрел выставленными на узкие балконы цветами и манил большими витринами ярко освещенных магазинов. С другой стороны возвышался памятник, окруженный клумбами и голубыми елями. Полюбовавшись блестящими витринами и причудливым домом, видным на другой стороне широкого шумного проспекта, Анжела еще раз нашла на карте нужную улицу и свернула на узкий выщербленный тротуар, половину которого к тому же занимали строительные леса, завешанные зеленой сеткой.

Дом был совсем рядом с площадью, но найти нужную квартиру оказалось довольно сложно. Анжела долго бродила по запутанным, пахнущим сыростью и помойкой дворам, пытаясь попасть во все парадные, потому что номера квартир можно было узнать только по почтовым ящикам.

Но вот наконец заветная дверь найдена, и Анжела замерла, прислушиваясь к неровному биению своего сердца и дребезжанию звонка. Вскоре за дверью послышались мягкие неторопливые шаги, что-то щелкнуло, и Анжела увидела худого высокого мужчину лет тридцати пяти в старых джинсах и мятой льняной рубашке.

— Я к Владимиру Анатольевичу, — поспешила объяснить свое вторжение Анжела. — Если он еще здесь. Он давал мне ваш адрес…

— Вы Анжела?

— Да.

— Проходите. Володя мне о вас много рассказывал. Он живет уже не у меня, но должен здесь вот-вот появиться.

— Спасибо.

Анжела робко вошла в коридор и остановилась. Ее переполняла радость от того, что она скоро увидит любимого и что этот любимый, по все видимости, не отрекся от нее. Но в то же время ей было очень неуютно рядом с хозяином квартиры, который смотрел на нее откровенно раздевающим взглядом.