Сара Маклейн - Манящая тайна

Потом Кит снова бросился на герцога, тот обрушил на него град ударов, и Кит отлетел на канаты. Причем один глаз у него почти закрылся, и он…

Пусть она, Мара, иногда его ненавидела. Пусть он давно не был тем маленьким мальчиком, которого она защищала когда-то. Но он все равно оставался ее братом! И она не хотела, чтобы он погиб.

Мара взмолилась:

— Кит! Прекрати это! Он убьет тебя!

Брат посмотрел ей в глаза. Она ожидала увидеть в них боль, сожаление, изумление… но увидела нечто совершенно неожиданное. Ненависть!

— Ты выбрала его! — закричал он.

Мара помотала головой:

— Нет.

Ведь это… неправда. Или правда? Конечно, она выбрала мальчиков, их безопасность, и все же… Каким-то образом она выбрала и Темпла.

Мысль эта ее потрясла.

Боже милостивый, неужели она и впрямь выбрала его?! Но позволит ли он это? Взгляд ее метнулся к герцогу. И встретился с его взглядом, холодным и суровым.

Судорожно сглотнув, Мара снова повернулась к брату. Тот улыбнулся ей. Улыбнулся, как когда-то в детстве, когда придумывал для них какое-нибудь развлечение, за которое отец его потом обязательно выпорол бы.

А потом протянул руку к полу, к ее ножу, все еще лежавшему у канатов.

Мара увидела блеск стали и закричала:

— Нет!

Но было слишком поздно; Кит уже пошел на Темпла, а тот не следил за ним, он смотрел на нее.

— Он убьет тебя! — закричала Мара герцогу и, как безумная, вырвавшись из рук Борна, кинулась к рингу и схватилась за веревки, пытаясь добраться до Темпла. Пытаясь его спасти.

Но ее крик утонул в воплях толпы, орущей, ревущей, воющей, как псы на охоте, жаждущие крови.

И Кит доставил им удовольствие.

Нож глубоко вонзился в грудь Темпла, и тут же вокруг раны расцвела кровь — как уродливый цветок.

Мара, уже почти выбравшаяся на ринг, оцепенела. Кто-то схватил ее за талию и с немыслимой силой поволок назад. Она не понимала, что кричит, пока ее пронзительные вопли не сделались уж и вовсе оглушительными.

А герцог-убийца… В первый раз с тех пор как Темпл двенадцать лет назад вышел на ринг, он упал. Мара не могла оторвать глаз от его разбросанных в стороны ног и от кровавой реки, хлеставшей из него, окрашивавшей опилки в темный цвет.

На ринг выскочил высокий рыжеволосый мужчина; он опустился на колени рядом с Темплом и, склонившись над ним, что-то закричал. А потом…

Потом Мара уже не видела ничего, все загородили мужчины, пытавшиеся добраться до Темпла. И каждый из них что-то кричал.

— Он мертв! — раздался чей-то голос.

— Нет, — прошептала Мара, отказываясь в это верить.

Что же она наделала?!

Нет, Темпл слишком сильный, слишком крупный, слишком… живой, чтобы умереть.

Вырываясь из чьих-то рук, державших ее железной хваткой, Мара в отчаянии закричала:

— Нет, это не может быть правдой!

Руки сжали ее до боли. И над ухом у нее раздался зловещий голос Борна:

— Если он умер, вы дорого заплатите за это.

Мужчины из «Падшего ангела» стояли над своим павшим герцогом. И потребовалось трое человек, чтобы унести его с ринга; маркиз Борн, охранник Азриэль и Кросс, финансист клуба, оказавшись за стальной дверью, в личных комнатах Темпла, окончательно выбились из сил.

Они освободили большой низкий стол и положили на него раненого. Затем зажгли все свечи в комнате. Не дожидаясь приказания, Азриэль ушел за горячей водой, салфетками и хирургом, хотя никто не надеялся, что хирург поможет. Здесь мог помочь лишь сам Господь Бог, но к владельцам «Падшего ангела» Господь редко относился милостиво.

Кросс, двигаясь быстро, с расчетливой точностью, подошел, чтобы рассмотреть рану.

— Только оставайся в сознании, тяжеленный ублюдок. Ты слишком большой, чтобы падать.

Темпл пожал плечами.

— Я не должен быть здесь, — произнес он. Мысли его затуманились, а отяжелевший язык едва шевелился. — У меня… бой.

Кросс поднял его руку и посмотрел, откуда торчал нож. От боли Темпл изогнулся дугой.

— Ты уже провел сегодняшний бой, — негромко сказал Джастин, мажордом клуба, стоявший в нескольких футах от стола. — Даже целых два.

Темпл помотал головой и невнятно пробормотал:

— Нет, на этот раз он слишком долго кидал кости. Слишком долго… Их тут… слишком много.

Борн прижал его к столу и, выругавшись, проворчал:

— Это было очень давно, Темпл. Годы назад. Мы больше не играем в кости на улице.

Дверь в комнату отворилась, но никто не посмотрел в ту сторону. Ведь все знали: раз кто-то сюда вошел — значит, имел доступ к самым темным тайнам клуба.

— Джастин, вернись в зал, — подал голос Чейз. — Мы не можем оставить наших гостей только потому, что Темпла слегка порезали.

Борн сердито глянул на босса:

— Тебе потребовалось слишком много времени, чтобы дойти сюда.

— Похоже, только я один помню, что нам нужно управлять делами клуба. Где окажется Темпл, если мы обанкротимся, пока он поправляется?

Кросс не отводил глаз от ножа.

— Его не просто «слегка порезали».

Темпл начал вырываться из рук приятелей.

— Я должен идти драться! Борн в одиночку не сможет их побить!

— Мы побьем их вместе, — негромко произнес маркиз. Его лицо побледнело от тревоги. — Мы победим их вместе, Темпл.

Герцог открыл глаза и взглянул на друга:

— Похоже, мы проиграем.

Борн покачал головой:

— Нет-нет. Потому что дьявол на нашей стороне. А Чейз уже здесь.

— С моей помощью твою задницу спасли тогда, — наклонился над раненым босс, и голос его чуть дрогнул, хотя сам основатель «Ангела» никогда бы в этом не признался. — Ее спасли тогда — спасем и сейчас…

— Я должен драться… — Темпл вдруг умолк и замер.

Борн тотчас же повернулся к Кроссу и тихо спросил:

— Он… что?

Кросс отрицательно покачал головой:

— Нет, просто лишился сознания. — Он смотрел туда, где нож глубоко вонзился в тело Темпла — где-то между плечом и грудью. — Такое ранение не может быть смертельным.

Все какое-то время молчали, затем Борн проговорил:

— Поскольку среди нас нет ни одного доктора, твой диагноз, приятель, меня не утешает.

— Но ведь нож попал в мышцу. Или в нерв…

— Тогда вытащи его.

Кросс покачал головой:

— Нет, нельзя. Мы не знаем, что тогда произойдет. А вдруг он тогда… — Кросс замолчал, но все поняли, что он хотел сказать.

С уст Чейза сорвалось ругательство — негромкое, но яростное.

— Эй, Джастин! — крикнул Кросс. — Быстрее позови хирурга! И мою жену!

Знания графини Харлоу об анатомии человека впечатляли, и можно было надеяться, что она сумеет сыграть роль доктора.

— И выясните все, что можно, о Кристофере Лоуве, — добавил Чейз.

Борн посмотрел на босса:

— Он удрал?

— Да, затерялся в суматохе.

Борн выругался и проворчал:

— Но как?.. Каким образом?

— Охранники так волновались за Темпла, что забыли о своей прямой обязанности — охранять входы и выходы. Я с них, мерзавцев, головы сниму. Со всех до единого! — Чейз пристально посмотрел на Борна: — А с тобой что случилось?

На лице маркиза расцветал синяк, окрасивший его правую щеку.

— Я бы предпочел помолчать об этом, — пробурчал Борн.

— Что ж, я не против. А где девица?

— Заперта в «Прометее», где ей самое место.

Босс кивнул:

— Отлично. Пусть подумает хорошенько о том, что натворила.

— Что ты собираешься с ней сделать?

Основатель «Ангела» стоял над Темплом, глядя на его едва приподнимавшуюся грудь. Было очевидно, что герцог мог в любой момент расстаться с жизнью.

— Если он умрет, убью ее собственными руками. С удовольствием, — процедил Чейз.

— Лоув решил, что она его предала, — заметил Борн.

— Она обманула нас всех, — заявил Чейз. — Кто бы мог подумать, что она на это способна.

Кросс вздохнул и тихо сказал:

— Она инсценировала собственную смерть и обвинила в ней его.

Дверь снова отворилась. В комнату влетела Филиппа, леди Харлоу, запыхавшаяся, со сбившимися набок очками. Следом за ней вошел Азриэль с горячей водой и салфетками.

Не обращая внимания на присутствующих, Пиппа подошла к мужу и тронула его за плечо. Кросс поднес руку жены к губам и поцеловал. После чего графиня обратила все свое внимание на Темпла. Пробежалась пальцами по его плечу и вниз — к тому месту, откуда торчал нож. Затем, чуть помедлив, слегка надавила пальцами, и Темпл хрипло застонал.

— Вы делаете ему больно, — проворчал Чейз.

Пиппа даже не взглянула на него.

— То, что он чувствует боль и может протестовать, — это очень хороший знак. Следовательно, он в сознании. — Она повернулась к мужу. — Хирург ушел сразу же после первого боя. На его поиски отправили несколько человек, но мы не можем долго ждать. Ты должен вытащить… вот это. Мы должны заняться раной до того, как… — Графиня замолчала, но всем и так было ясно, что она хотела сказать.

— А если он, этот нож, хоть как-то помогает ему не истечь кровью? — спросил Чейз.

— Если дело только в этом, — ответила Пиппа, — то мы всего лишь оттягиваем неизбежное.

— Леди Харлоу, поскольку я совершенно не сомневаюсь в вашей компетентности во всех областях науки, — произнес Чейз, — вы уж простите меня за то, что я подвергаю сомнению ваше мастерство как доктора.

Пиппа молчала, глядя на мужа, ожидая.

— В свете текущих обстоятельств я пропущу мимо ушей тон, каким ты разговариваешь с моей женой, — сказал Кросс. — Мы не можем дожидаться хирурга. Ожидание может растянуться на несколько часов.

Чейз смачно выругался. Подобное проявление эмоций со стороны такого стоика, как основателя «Ангела», обеспокоило всех присутствовавших.

— Он не умрет, — заявил Борн, то ли давая клятву, то ли молясь. — Ведь он — Темпл. Он крепче всех нас. И здоровее. Господи Иисусе, да он здоровый как бык! Непобедимый!

Какое-то время все молчали.

— Приведите мне девчонку, — сказал вдруг Чейз.

Кросс же решительно ответил:

— Нет.

Борн высказался более красочно:

— Только через мой гниющий труп эта сука войдет в эту комнату.

— Пусть посмотрит, что она с ним сделала, — проворчал Чейз.

— Мне бы хотелось, чтобы она на собственном опыте испытала, что она с ним сделала, — в задумчивости проговорил маркиз.

Чейз посмотрел на Азриэля:

— Приведи девчонку!

Охранник не колебался ни секунды. Требования босса исполнялись мгновенно.

— И следи за ней. А то она, как ее братец, вонзит нож в любого из нас. — Борн потрогал свой глаз. — И у нее поразительно сильная правая.

Пиппа пристально посмотрела на маркиза и спросила:

— Она вас ударила?

Борн вздохнул.

— Я этого не ожидал…

Кросс, не удержавшись, вставил:

— Еще бы… Конечно, не ожидал. — Он снова уставился на рану Темпла, глядя, как Пиппа пыталась остановить кровотечение вокруг ножа, — Сизифов труд, потому что кровь текла и текла.

Графиня долго молчала, затем, не поднимая глаз от раны, проговорила:

— Но вы же не можете открыться ей.

Чейз внимательно посмотрел на нее:

— Да, конечно. Мне это даже в голову не пришло.

— Ей нельзя доверять, — поддержал жену Кросс.

Пиппа чистой салфеткой стерла со лба Темпла нот и прилипшие еще на ринге опилки.

— Если она узнает… — подал голос Борн и умолк. Продолжать не было необходимости. Всем и так было ясно: если Мара — да хоть кто угодно, кроме нескольких доверенных лиц, узнает, кто на самом деле Чейз, «Ангелу» будет угрожать реальная опасность. А вместе с «Ангелом» и всем им.

На стене тюремной камеры Мары висела мрачная картина — сцена из мучений Прометея. Герой, прикованный к скале, лежал с лицом, искаженным агонией, а Зевс в виде ужасного черного орла рвал его плоть. Наказывал за дерзость. За то, что тот похитил у богов огонь. За то, что думал, будто может их победить.

Пугающая картина. Огромная, угрожающая, наверняка предназначенная для того, чтобы люди, осмелившиеся бросить вызов «Ангелу», осознали последствия своих поступков и приготовились к покаянию.

И вспыхнуло воспоминание — Темпл, распростершийся на полу ринга, и… вытекавшая из него жизнь.

Кит его ударил. Ее, Мары, ножом.

Внезапно дверь открылась, и Мара тотчас, повернувшись к ней, выпалила:

— Герцог… он жив?!

Секундант Темпла, мужчина, стоявший на страже у приюта — высокий, широкоплечий, с кожей темной, как ночь, — не ответил ей, просто молча, жестом, показал, что она должна идти впереди него по темному коридору. И было совершенно понятно: с ее стороны будет большой ошибкой не подчиниться этому требованию. Его явно натаскивал сам Темпл…