Блондинка по имени Анна, с которой Мара встретилась в странной комнате с зеркальным окном, пришла, закончив работу, и Мара краем глаза видела, как проститутка долго стояла рядом с Темплом, поглаживая кончиками пальцев татуировку на его руке и шепча что-то ему на ухо.
Маре пришло в голову, что это, вероятно, любовница Темпла — если судить по тому, как она говорила о нем в той полутемной комнате. У него наверняка было множество женщин — очень уж они ахали и охали над ним, — но Анна достаточно красива, чтобы оказаться во главе этой армии в юбках.
Длинные тонкие пальцы скользили по его гладкой коже, а безупречно отполированные ногти ерошили его волосы — жест, который невозможно истолковать неверно. Эта женщина хорошо знала Темпла и переживала за него.
Мара отвернулась, чувствуя, что ненавидит Анну. А заодно ненавидит и себя — за нахлынувшую жгучую ревность. За то, что не рассказала ему всего, когда имела такую возможность. За то, что не доверяла ему и мучила, хотя он ничем этого не заслужил.
Ухаживая за ним, промывая, прочищая и перевязывая его рану, проверяя сердцебиение (к счастью, сильное и ровное), она опускала голову как можно ниже. Кто-то накрыл его одеялом и подсунул под голову подушку — сделали уступку удобствам, но побоялись унести его со стола, словно поцарапанный дуб обладал животворящей силой.
Мара волновалась все сильнее — час проходил за часом, а Темпл все еще оставался неподвижным. Борн грозился пригласить другого доктора, но в какой-то момент появился неуловимый Чейз, видимо, принявший сторону Пиппы, и он дал им ночь на то, чтобы привести Темпла в сознание. Чейз вскоре ушел, а Мара вновь принялась промывать и перевязывать рану. Она постоянно разговаривала с Темплом, отчаянно надеясь его разбудить, заставить очнуться. Отчаянно надеясь, что он откроет глаза и увидит ее.
Но герцог по-прежнему так и не приходил в себя, хотя отбивался, когда они промывали рану почти кипящей водой. При этом он время от времени спрашивал: «Почему?»
Мара отвечала ему очень тихо, чтобы остальные не слышали ее ответов и обещаний; она надеялась, что хоть что-нибудь из сказанного ею вернет его оттуда, где он сейчас находился, вернет раньше, чем мужчины решат, будто они с графиней сошли с ума, и пошлют за жестоким человеком, называющим себя доктором.
Графиня оставалась ее единственным союзником. Видимо, после нескольких часов ухода за раненым она поняла, что у Мары и у нее одна цель.
Их общая цель.
Дверь отворилась, и вошли две женщины. Одна — аккуратная и приличная, явно леди; вторая же — крупная, в переднике, с чайником в руке. Леди нашла взглядом Борна, стоявшего в дальнем конце комнаты, кинулась к нему и оказалась в кольце его сильных рук. Он крепко обнял ее и прижал к себе, она обвила руками его шею, зарылась пальцами в темные кудри маркиза и что-то зашептала.
Маре очень хотелось и дальше наблюдать за этой сценой, совершенно несовместимой с образом человека, с которым ей до сих пор приходилось иметь дело, — и в то же время хотелось отвернуться, ибо слишком уж эмоционально все это выглядело.
Наконец Борн расцепил объятия, и его неприятная сущность вернулась обратно.
— Какого черта?.. Что ты тут делаешь? — пробурчал он.
Леди не обратила внимания на его тон.
— Тебе следовало самому за мной послать. Почему я должна дожидаться записки от Пиппы? — Она помолчала. Потрогала пальцами его щеку. — Что случилось с твоим глазом?
— Ничего.
Маркиз отвел глаза. Мара же поспешно перевела взгляд на Пиппу, стоявшую рядом с Темплом и наблюдавшую за ней.
— Это нельзя назвать «ничего», Майкл!
— Дорогая, все в порядке. — Он взял ее за руку и поцеловал кончики пальцев.
— Кто тебя ударил?
Губы графини дрогнули в усмешке, и Мара мысленно взмолилась, чтобы та промолчала. Но удача ей изменила.
— Его ударила мисс Лоув, — сказала Пиппа.
Леди выпрямилась во весь немаленький рост и посмотрела на графиню:
— Кто такая мисс Лоув?
Пиппа указала на Мару, мечтавшую куда-нибудь провалиться:
— Вот она.
Леди осмотрела Мару с ног до головы, отметив окровавленное платье, растрепанные волосы и наверняка изможденное лицо. Взгляд ее остановился на правой руке Мары, нанесшей удар маркизу. После чего она с усмешкой сказала.
— Полагаю, он это заслужил, верно?
Ошеломленная, Мара смотрела ей прямо в глаза. Наконец кивнула:
— Да, пожалуй, да.
Леди снова усмехнулась.
— Что ж, такое случается. — Она опять повернулась к Борну.
— Нет, я этого не заслужил! — заявил тот.
Леди приподняла бровь.
— Ты попросил прощения?
— Что?! Прощения?! — вспылил маркиз. — Она ведь меня ударила! Когда бежала, чтобы убить Темпла!
Мара раскрыла рот, чтобы возразить, но леди не дала ей произнести ни слова.
— Мисс Лоув, вы собирались убить Темпла.
Впервые кто-то зада! ей вопрос. И Мара ответила:
— Нет.
Женщина кивнула и снова обратила все свое внимание на Борна.
— B таком случае, дорогой муж, ты наверняка это заслужил.
Не сразу до Мары дошел смысл сказанного. Неужели эта женщина — маркиза Борн? Неужели она говорила такое своему мужу? Должно быть, она святая…
— Тебе нечего тут делать, — буркнул Борн.
— Это почему же? Я член клуба, и я замужем за одним из его совладельцев.
— Тут не место для женщины… в твоем положении.
— О, ради всего святого! Я всего лишь беременна, Майкл, а не тяжело больна. Пиппа-то здесь.
Маркиза указала на графиню, которая и в самом деле ждала ребенка.
— Не моя вина, что Кросс любит свою жену не так сильно, как я свою, — проворчал маркиз.
Кросс пристально посмотрел на Пиппу и тихо сказал:
— Я тебя очень сильно люблю.
— Да, я знаю, — отозвалась графиня, и Мара поразилась бесхитростности ее слов. Графиня ни на секунду не усомнилась в том, что она любима.
«Интересно, каково это — точно знать, что тебя любят?» — подумала Мара. Взгляд ее метнулся к мужчине, безвольно лежавшему на столешнице. Глядя на его руки, она думала о том, что ей очень хотелось бы оказаться в объятиях этих огромных рук. Хотелось любить и быть любимой…
Мара снова посмотрела на маркизу Борн, не отводившую глаз от мужа.
— Майкл, — мягко произнесла та, — ведь Темпл мне так же дорог, как и всем вам. — Маркиза шагнула к неподвижному Темплу и в тревоге нахмурилась. Затем протянула руку, погладила его здоровое плечо и откинула со лба герцога темные волосы.
Борн подошел к жене и крепко прижал ее к себе. Его лицо исказилось от боли и гнева.
— Боже милостивый… — прошептала маркиза.
— Он выживет, — прохрипел Борн с деланной уверенностью.
Мара с облегчением выдохнула. Этот мужчина — тот, с чьей жизнью она играла… она не уничтожила его. Он небезразличен очень многим; у него были друзья, готовые на все, лишь бы спасти его.
Сколько лет прошло с тех пор, как кто-нибудь беспокоился за нее, Мару? Вот только…
Заслуживала ли она этого?
Тяжело вздохнув, Мара обернулась к женщине с чайником:
— У вас тут теплый чай?
Женщина кивнула, не отводя взгляда от Темпла:
— Да. Я сама его заваривала.
— Спасибо, Дидье, — сказала Пиппа.
Мара взяла чайник и налила немного коричневой жидкости в стакан, который сняла с ближайшего графина со скотчем.
— Надеюсь, в этом отваре есть что-нибудь волшебное. Господь свидетель, сейчас магия ему не повредит, — заметила маркиза.
— Ивовая кора, — отозвалась графиня. — Считается, что она может победить лихорадку.
— Которой у него пока что нет. Будем надеяться, так все и останется, — добавила Мара, поглядев на Кросса. — Помогите поднять ему голову. Нужно напоить его.
Кросс подошел, и они с Азриэлем приподняли Темпла, а Мара, придерживая голову герцога, чайной ложкой начала вливать жидкость ему в рот.
— Ты должен пить, если хочешь поправиться, — твердо сказала она после нескольких не очень-то успешных попыток.
Пролив очередную порцию чая ему на подбородок и на грудь, Мара потеряла терпение. Он будет пить, даже если ей придется силком вливать чай ему в глотку! Она зачерпнула еще одну ложку…
— Глотай, черт бы тебя побрал!
Его глаза внезапно распахнулись, и он закашлялся, разбрызгивая чай во все стороны. Мара в изумлении что-то пискнула, а друзья Темпла переглянулись.
Герцог снова закашлялся и, взглянув на Мару, прохрипел:
— Господи Иисусе, неужели ты опять хочешь меня убить?
Борн негромко выругался. Кросс расплылся в широкой ухмылке. Мара же почувствовала ни с чем не сравнимое облегчение. Она на мгновение зажмурилась, пытаясь побороть смех и слезы. Затем взяла себя в руки и поднесла стакан к губам Темпла.
Тот помотал головой, отстраняя ее руку.
— Кто делал этот отвар? — Темпл посмотрел на женщину с чайником. — Ты, Дидье?
Француженка кивнула. В ее глазах блестели слезы облегчения.
— Да, Темпл. — Она еще раз кивнула. — Да-да, это я…
Герцог настороженно взглянул на Мару:
— И ты к нему не прикасалась?
Мара покачала головой:
— Нет, только налила.
Он подтолкнул стакан к ней:
— Пей.
Она наморщила лоб:
— Но я не…
— Первая выпьешь ты.
Тут Мару осенило, и она захохотала — легко, радостно… и совершенно непривычно. Захохотала с той же радостью, с какой смотрела в черные глаза, в которых больше не было бреда. В этих красивых глазах что-то сверкнуло, и он снова подтолкнул к ней стакан:
— Пей, Мара.
Как красиво звучит ее имя в его устах!
— Что за… — Маркиза Борн шагнула вперед, но муж ее остановил. Повернувшись к нему, она воскликнула: — Но это же нелепо!
— Пусть. Решать Темплу.
Он ей не доверяет! Он настолько пришел в сознание, что в состоянии не доверять ей!
Мара поднесла стакан к губам, сделала глоток и показала Темплу язык.
— Сегодня я не собираюсь тебя травить, понял?
Он внимательно наблюдал за ней.
— Хм… Хорошо.
Сдерживая радость, Мара повернулась и заново наполнила стакан.
— Но это не значит, что ты не можешь довести меня до новых мыслей об этом, — сказала она с улыбкой.
Их руки встретились и вместе поднесли стакан к его губам.
— Ну… доведу как-нибудь в другой день.
Маре хотелось прыгать от радости. Хотелось рассказать ему очень многое. Рассказать такое… во что он не поверит.
Но сейчас она ничего не могла сказать. Поэтому проворчала:
— Пей, здоровенный ты бык.
И он выпил весь стакан.
Мара хотела отойти, но он крепко сжал ее ладонь. Несмотря на огромную потерю крови, его рука каким-то чудом оставалась по-прежнему теплой. Их взгляды встретились.
— Ты дала мне обещание.
Мара замерла на мгновение.
— Да, верно. Я обещала вернуться в общество. Доказать, что ты не убийца.
— Я говорю не об этом обещании.
Она внимательно посмотрела на него.
— Тогда о каком же?
— Ты обещала мне ответить. Обещала сказать всю правду.
Кровь загудела у нее в ушах. Мара не ожидала, что герцог ее слышал, когда лежал без чувств и когда она шептала ему на ухо все эти обещания. Тогда страх и надежда заглушили осторожность.
— Значит, ты помнишь?
— Когда дело касается тебя, память мне обычно изменяет, но не в этом случае. — Он сделал еще глоток отвара. — Правду о той ночи ты мне расскажешь. Сдержишь свое обещание.
Обещание правды… Если он выживет… И вот он перед ней, живой!
Мара кивнула.
— Я сдержу обещание.
— Знаю, — отозвался он.
И уснул.
Три дня спустя, утром, Темпл опустился в ужасно горячую воду, налитую в огромную медную ванну, установленную в «Падшем ангеле» специально для его омовений после боксерских поединков.
Он поднял левую руку, чтобы не намочить повязку (очень уж не хотелось, чтобы незажившая рана воспалилась, снова приковав его к постели), и зашипел от боли. Затем осторожно подвигал плечом, поморщился и откинулся назад, положив голову на подставку.
Испустив долгий вздох, Темпл закрыл глаза и на время отбросил все мысли.
Большую часть мыслей.
Те, что не касались ее — женщины с красивыми мягкими волосами, чудесными странными глазами и невероятной волей. Он отбросил все те мысли, которые не заставляли его снова и снова задаваться вопросом: почему она сделала то, что сделала много лет назад. И то, что сделала тем вечером на ринге. Помогала ли своему брату? Передала ли ему нож?
Но он не мог не вспоминать о той доброте, с которой она промывала его рану утром, когда он очнулся. И подавала ему чай. И лечила его. Но каково же оно будет — вновь испытать ее доброту? И что эта доброта означала?
"Манящая тайна" отзывы
Отзывы читателей о книге "Манящая тайна". Читайте комментарии и мнения людей о произведении.
Понравилась книга? Поделитесь впечатлениями - оставьте Ваш отзыв и расскажите о книге "Манящая тайна" друзьям в соцсетях.