Мать нервно вскочила, подхватив младшую дочь, и выбежала с кухни. Маринка глубоко вздохнула и продолжила свое занятие. Она понятия не имела, где и как живет Димкин отец. Он никогда не вспоминал о нем, а сама спрашивать Маринка стеснялась, опасаясь нечаянно причинить боль. Она всегда жила по принципу: надо будет — сам расскажет, а в душу к человеку лезть не надо. Не говорит — значит, не хочет. Знала она только, что Татьяна, новая жена его отца, полгода назад родила мальчика… Да и то Димка случайно обмолвился, а одноклассникам вообще ничего не сказал. Какая уж тут Америка! Да и если все так на самом деле, ей-то что с того?

Праздновали день рождения в пятницу вместо шестого урока литературы. Соловьев и не ожидал такого сюрприза! Вошел в класс, а там уже все украшено, на доске яркая стенгазета, одноклассники весело хором кричат: с днем рожденья, Димка! Маринка смотрела, как он удивляется и радуется, и ей самой было весело и тепло. Как это приятно — делать кому-то праздник!..

Вечером расчувствовавшийся, счастливый Дима провожал Маринку домой.

— Приходи ко мне в воскресенье, — неожиданно сказал он, — там будут еще Борька и Лешка. Бабушка устроит мне свой день рожденья, как и говорила.

— К тебе домой? — Маринка изумилась. Он никогда еще не приглашал ее к себе.

— Нуда, а что тут такого? Мы так долго дружим, а ты у меня ни разу не была… По правде, просто мне раньше не разрешали никого приводить…

— Конечно! Хорошо! — Маринка просияла. — Я обязательно приду! А отец твой приедет?

— Нет, — расстроенно ответил Димка. — Они с Татьяной и Алешкой в командировке в Америке. Несколько месяцев уже. Он нам даже звонит редко.

Подарок у Маринки был готов уже давно. Несколько недель подряд девочка ночами расшивала бисером маленькую красную подушечку в виде сердца. Получилось очень красиво. Еще Маринка переписала от руки для Димки стихотворение «Нежность» — одно из тех, что были на машинописных листочках, которые давала ей периодически читать Ирина Николаевна. Нежность — это было то чувство, которое девочка испытывала к Димке, и стихи были просто дивные, ложились на душу так, как будто она сама их написала. «Откуда такая нежность?» — ходила и напевала она все последние дни. Вдохновленная Маринка похвасталась было подарком перед Викой, но та отчего-то разобиделась и даже накричала на подругу.

— Так нечестно! Ты с ним встречаешься, ходишь к нему в гости, а обо мне даже не думаешь! Променяла меня на какого-то богатенького мальчишку! Все из-за его папочки!

Маринка не поняла, чем вызвана такая реакция подруги, и принялась ее успокаивать, но Вика убежала в слезах. Кошки скребли на душе у Маринки, но что поделаешь: всякое уже бывало. Все равно придется как-то мириться! Непонятно только, почему она на Димку так взъелась.

Утром в воскресенье, прихватив подарок и принарядившись, Маринка поспешила к другу в гости. Ее распущенные волосы легко летели по ветру. На улице ослепительно светило весеннее солнце, под ногами бежали ручьи, заливались взбалмошные воробьи. Настроение у девочки было легким и прекрасным. Однако чем ближе подходила она к огороженному кирпичному горкомовскому дому, где жил Димка, тем сильнее становилось ее волнение. Она потопталась перед входом. Как все непривычно! Она робко позвонила. Через минуту ей открыл Димка, гладко причесанный, в темном костюме, с галстуком.

— Здравствуй! Проходи, Марина!

— Господи боже! — Маринка, смеясь, бросилась ему на шею. — Дорогой именинник, а почему ты вырядился таким петухом?

— Что это тут за сцены у нас в прихожей? — раздался вдруг противный, металлический голос. Это сзади неслышно подошла прямая, как палка, Эстер Борисовна. — Прошу вас, дети, ведите себя прилично!

Димка вздрогнул, покраснел и неловко освободился от Маринкиных объятий:

— Бабушка, я же тебя просил…

— Между прочим, все уже за столом! — Бабушка развернулась и направилась в столовую, всем своим видом демонстрируя глубоко оскорбленные чувства.

— Пойдем, пойдем. — потянул удивленную девочку за руку. — Не обращай на нее внимания! Она всегда так.

— Ничего себе, не обращай! — присвистнула Маринка. — Как будто это у нее сегодня день рождения и она тут хозяйка!

Девочка шла за Димкой по длинному коридору, оглядываясь по сторонам. Как красиво! Везде резные деревянные двери, зеркала! Справа Маринка увидела винтовую лестницу, уходящую на второй этаж.

— Димка! — восхищенно вздохнула она. — Там что, еще комната есть? Здорово как! Устроишь потом экскурсию?

— Конечно! — быстро кивнул он.

В столовой действительно все уже были в сборе. С кислыми, строгими лицами сидели Борька и Лешка, Наташка теребила салфетку на коленях, несколько незнакомых Маринке взрослых и черноволосая полноватая девочка разговаривали между собой. Ну и ну!

— Здравствуйте! — поприветствовала всех Маринка. — А почему у нас так грустно? Разве мы не отмечаем день рождения? — И запела с порога «Happy birthday», песенку, которую совсем недавно разучивали на английском. В такт мелодии захлопала было только Наташка, да и та быстро осеклась. Взрослые посмотрели на Маринку с явным непониманием и неудовольствием.

— Садитесь, деточка! Скоро уже будет горячее! Маринка собралась было плюхнуться, как обычно, рядом с Димкой, но тут обнаружила, что рядом с ним уже усадили незнакомую девочку.

— Извини! Подвинься, пожалуйста, — быстро шепнула ей Маринка.

Девочка удивленно посмотрела на нее, потом перевела глаза на Эстер Борисовну и не пошевелилась.

— Это Тамарочка Холашвили, дочка научных сотрудников, которые к нам в город из Тбилиси переехали, — необычно сладким голоском пропела бабушка, — она будет сидеть с Димой. А ты, Марина, садись на свободное место в конце стола. Кстати, что за вольная прическа? Распущенные волосы не идут молоденьким девочкам…

Маринка удивленно пожала плечами и инстинктивно пару раз провела рукой по волосам. Уж она-то точно знала, какая прическа ей больше всего к лицу! Постояла так еще минуту, переминаясь с ноги на ногу, посмотрела на Димку, который только руками развел, и уселась наконец туда, куда ей было указано. Настроение оказалось слегка подпорченным, но девочка решила во что бы то ни стало сохранять присутствие духа — все-таки она у друга на дне рождения. Что же делать, если в этом доме свои порядки. Не портить же Димке настроение в такой день! Успокаивая себя, Маринка оглядела стол. Надо же, а все говорят, что это богатенькая семья! На столе были тонко нарезанные бутерброды, сыр, картошка, потом бабушка принесла и положила каждому строго по одной куриной ножке. Запивали все это сливовым соком из трехлитровой банки. Даже на дне рождения в классе и то было гораздо больше всяких вкусностей!

— Дорогие гости, посмотрите, какой замечательный подарок сделала Диме Тамарочка. — Маринку отвлек от мыслей приторный голос Эстер Борисовны.

Бабушка показала всем серию книжек «Занимательная математика» и потрясла ими в воздухе. Димка, не удержавшись, скривился. Присутствующие взрослые одобрительно зашушукались, — оказалось, что это как раз и были родители этой самой Тамарочки. Маринка вспомнила, что за суетой так и не подарила другу свою подушечку. Она приподнялась со стула и весело обратилась к имениннику:

— Дорогой Дима! У меня тоже есть для тебя подарок, надеюсь, он понравится тебе не меньше, чем «Занимательная математика»! — Маринка развернула хрустящий целлофан, достала красное бархатное сердечко.

— Какая прелесть! — взвизгнула Наташка на другом конце стола. — Димка, дай мне посмотреть!

Имениннику подушечка тоже понравилась. Маринка поняла это по его взгляду, ставшему вдруг темным и глубоким, по легкому румянцу, тронувшему щеки.

— Спасибо, Маринка! Это правда очень красиво! — Димка бережно взял подушечку и положил ее перед собой на стол.

— Убери это со стола! — тотчас заворчала Эстер Борисовна. — Какая пошлость!

— Дим, там внутри еще стихи есть. Посмотри потом! Димка улыбнулся и кивнул. Бабушка разлила чай и недвусмысленно дала понять, что день рождения подходит к концу.

— Мы что, даже танцевать не будем? — удивилась Маринка. Она давно мечтала о том, чтобы потанцевать с Димкой на его дне рождения. — Я могу на фортепиано сыграть…

— Нет уж, спасибо, девочка. В этом доме не танцуют. — Эстер Борисовна ядовито посмотрела на внука. — По крайней мере — при мне!

Борька и Лешка, извинившись и откланявшись, смылись при первой возможности, делая Маринке страшные глаза. Было видно, что они здесь тоже чувствовали себя неловко. Но Маринка, игнорируя бабушкины красноречивые взгляды в ее сторону, решила побыть с Димкой еще немного. Все-таки день рождения!

— Ну что, устрой мне экскурсию по дому, что ли! — сказала она, улыбнувшись, чтобы немного разрядить обстановку.

Димка радостно закивал. Но едва они направились к выходу из столовой, как у них за спиной раздался визгливый окрик Эстер Борисовны:

— И куда это вы собрались?

— Наверх. Я хочу Марине дом показать…

— А кто разрешил чужим людям квартиру показывать? Я тебе говорила: гости будут только в столовой. И никаких спален, залов и библиотек. Все понятно?

— Да. — Димка обреченно кивнул.

— И займись Тамарочкой, она скучает! Неприлично оставлять гостей.

Последнее замечание оба пропустили мимо ушей.

— Ничего страшного, — кинулась успокаивать друга Маринка, — подумаешь! Что я, домов не видала? Пойдем на диванчике посидим поболтаем.

Они опустились на низкий диван в углу столовой. Взрослые разговаривали о чем-то своем, с ними же маялась и несчастная Тамарочка, время от времени кидавшая на парочку испепеляющие взгляды. Маринка обратила внимание на цветную фотографию молодой женщины с грудным младенцем на руках. Димка поймал ее взгляд.

— Это отцова Татьяна с Алешкой, — сказал он равнодушно. Маринка обвела глазами зал:

— А где же фотографии твоей мамы? Они, наверно, у тебя в спальне? Я так хочу посмотреть на твою маму!

В этот момент сбоку снова нависла Эстер Борисовна:

— О чем это вы тут разговариваете?

— Я просто спросила Диму, где фотографии его мамы.

— В этом доме нет фотографий покойной! — отрезала бабушка. — Здесь продолжается жизнь! И нечего травмировать душу моему внуку ненужными воспоминаниями!

— Она заставила меня убрать все ее фотографии, — шепотом сказал Димка, когда Эстер Борисовна удалилась. — Она хочет, чтобы мы называли Татьяну мамой…

Они помолчали несколько минут, а когда снова разговорились, потерявшая терпение Эстер Борисовна строго показала Димке из-за стола на большие напольные часы. Он засуетился:

— Пойдем, Маринка! Я тебя провожу…

После этого дня рождения в душе у Маринки остался нехороший, горьковатый осадок, который она всячески пыталась побороть. Как будто крошечная трещинка, еще не заметная глазу, пробежала по их с Димкой солнечному, радостному миру.

В конце мая Димка вместе с Наташкой отправился в Москву: из Америки приехали Лев Дмитриевич и Татьяна с ребенком. Маринка этим летом не поехала в лагерь, осталась в городе, поскольку нужно было нянчиться с Кристинкой. С деньгами стало совсем плохо, мать вышла на работу, так что теперь она, как старшая сестра, была вынуждена целыми днями заботиться о младшей. Но Маринке это было в радость: как-то так получалось, что она всегда была в центре всех дворовых игр и детских развлечений. Когда они гуляли с Кристинкой на детской площадке, на Маринке висело обычно еще двое-трое малышей, — чужие родители и бабушки частенько просили ее присмотреть за их чадушками.

В конце июня Маринка получила от Димки короткое, спокойное письмо в несколько строк, в котором он сообщал ей, что у него все хорошо и они вместе с отцом, Татьяной и детьми уезжают на юг. Ни одного вопроса — как там она, что у нее… Маринке взгрустнулось, но ненадолго. Во-первых, не давала скучать требовавшая каждую минутку ее внимания Кристинка. Во-вторых, в последнее время сильно осложнились ее отношения с Николаем. Он находил любую мелочь, чтобы только прицепиться к падчерице, задеть ее. То каша у Кристинки не такая, то гуляли долго, то ужина нет. Однажды он завалился домой днем, сильно пьяный, и неожиданно полез к падчерице с поцелуями. Маринка отшатнулась:

— Ты что… дядя Коля! Иди проспись!

— Нет уж, попалась, вертихвостка! Думаешь, можно просто так мужикам голову морочить?

Николай навалился на нее всем своим массивным телом, Маринку обдало ядовитой волной перегара.

— Да что ты делаешь! — Девушка отбивалась от его объятий как могла. — Прекрати немедленно!

Завязалась самая настоящая драка. Николай вцепился Маринке в волосы, пытался притянуть ее к себе. Падчерица упиралась руками ему в грудь.

— Ну не строй из себя недотрогу! Я про тебя все знаю! Как ты там со своим Димочкой…

Наконец Маринке удалось повалить Николая на кушетку на кухне, где он моментально и захрапел. Она вышла в ванную и умылась. Омерзению ее предела не было. Часа через три проспавшийся, злой Николай подошел к ней и свирепо посмотрел в глаза.