А после, не в силах больше сдерживаться, он подхватит ее своими сильными руками и закинет ее ноги себе на спину. Обжигающим поцелуем он отдаст приказ, а она стоном позволит ему делать с собой абсолютно все, что он захочет.

Он войдет в нее, легко и плавно по густой росе ее возбуждения. Она прочувствует каждый дюйм, пока он будет насаживать ее на себя, делая ее своей, сливаясь с нею в единое целое.

Она отдаст ему все. Каждый вздох, каждая ласка, каждый спазм ее плоти будет подношением его телу. Ибо он был богом, который пробудил ее от долгого сна и распалил желание, способность испытывать которое, как ей казалось, она утратила навсегда.

С каждым толчком, ввонзаясь в нее все глубже и глубже, он будет все дальше увлекать ее в бездну. И когда доведет ее до предела, она закричит, повторяя его имя.

Его имя. Но какое же? Вайолет очнулась от грезы. Она сидела в остывшей воде, с рукой между ног. Зудящее желание не прошло, лишь немного ослабло.

Она возжелала узнать о нем больше. И прежде всего — как его зовут, чтобы в следующий раз, кончая, можно было прошептать в небеса его имя. Быть может, тогда ангелы услышат ее желание.

Вайолет встала из воды и завернулась в полотенце. Мириам еще не вернулась, но оно и к лучшему. Надо посмотреть, не пришел ли, наконец, доктор Литтлтон — и проверить, не готов ли незнакомец назваться.


Глава 3.


Кит не узнавал окружающую обстановку. Гардероб вишневого дерева, большая кровать с пологом… Все было чужим. Предметы вокруг то и дело двоились. Блуждая взглядом по комнате, он увидел двоих лакеев и незнакомую белокурую девушку. Рядом стояла женщина с россыпью веснушек на высоких скулах, черными, как ночь, волосами и изумрудно-зелеными глазами.

— Бел… — замычал он, еле ворочая языком. Когда женщина наклонилась поправить одеяло, он потянулся к ее руке.

Она вытаращила глаза и взвизгнула.

— Не злись на Фредди, — хотел сказать он, но вместо слов опять вышла каша.

— Прошу прощения, сэр?

Он снова взглянул на нее. Поморгал, проясняя зрение, и понял, что перед ним не сестра, а другая женщина — моложе и полнее Беллы, которая была высокой и тонкой, как тростинка.

Голову прошила резкая, режущая боль, и Кит крепко зажмурился. Уронил руку на одеяло, обратив внимание на то, какая она тяжелая и неуклюжая. Все его тело, кроме пульсирующего болью черепа, точно онемело.

Прохладная рука потрогала его лоб, потерла висок, а потом все вокруг начало меркнуть, превращаясь в тени. Комната с большими окнами и кровать исчезли, словно мираж.

В сознании возникло лицо. Лицо сестры. Она как всегда сердилась и грозила ему своим длинным пальцем. Недавняя сцена, как в театре, заново проигралась в его затуманенной голове…

— …Умоляю, Дэниел, объясни, что на сей раз не так? Сильвия Харгроув — прелестное существо. Ее отец — граф, а дядя — бельгийский герцог. Ее родословная восходит к Генриху VII!

Кит закатил глаза. Сколько раз они вели подобные разговоры? Не сосчитать. Он вытер уголки губ и бросил салфетку на обеденный стол из красного дерева.

— И что с того? Да будь ее папаша принцем Уэльским, я бы все равно на ней не женился. Родословная — это единственное, что тебя интересует? Тогда тебе, верно, и самая уродливая корова на свете покажется верхом совершенства, если она докажет, что происходит от Карла Великого.

Фредерик засмеялся и поперхнулся бренди под ледяным взглядом супруги. Иногда Кит задумывался, не приходится ли Фредди жалеть о том, какую женщину он выбрал себе в жены. Изабелла всегда была неуступчивой, но когда она стала герцогиней, ее характер вконец испортился.

Этот визит с самого начала был ошибкой. Он предполагал, что проведет спокойный уикенд в кругу семьи, посмотрит на нового жеребца, которого купил Фредди. Увы, но он заблуждался.

— Я не женюсь на ней, — повторил Кит. — И на второй тоже, забыл, как ее имя. Я о той девице с волосами мышиного цвета и кривыми зубами, которая называет вист орудием дьявола.

Сестра наставила на него палец.

— В твоем случае оно так и есть. Если бы ты уделял своим обязанностям столько же времени, как этим чертовым карточным играм, мне бы не пришлось за тебя переживать.

Ее извечный аргумент. Как старшая сестра, Белла считала, что имеет полное право его поучать. Нет, в свое время это было уместным, ведь когда они осиротели, ему было тринадцать, а ей восемнадцать. Но это время давно прошло.

— Белла, я не какой-то желторотый юнец только что со школьной скамьи. Мне за тридцать. Я в состоянии сам выбрать себе жену.

Она уставилась на него своими темно-зелеными глазами.

— Тогда веди себя в соответствии со своим возрастом. Ты тратишь свою жизнь на карты, женщин и — мне неприятно даже произносить это слово — бокс. Мало того, что ты спонсируешь этих тупоголовых хулиганов, что само по себе отвратительно, так еще и соревнуешься с ними. Ты — маркиз! — водишь знакомство с лондонскими отбросами и позволяешь ради забавы, которую именуешь спортом, избивать и калечить себя. — Она смерила его раздраженным взглядом и поджала губы. — И продолжаешь втягивать в свои эскапады моего мужа, несмотря на мои неоднократные просьбы этого не делать.

— Фредди — взрослый мужчина. Не вижу причин нянчиться с ним и опекать, как пятилетнего малыша.

Ко всему прочему Кит чертовски гордился своими достижениями в боксе. Он состязался с лучшими из лучших — в частных клубах, на открытом воздухе, в подворотнях. Везде, где только возможно. Он умел наносить удары, умел уворачиваться и нырять. А еще он умел побеждать. И его уважали не за титул, а за умение перехитрить соперника.

Белла забыла, что треть своего состояния он заработал сам, благодаря своим кулакам и игровому чутью. Кит никогда не ставил на кон больше того, чем мог пожертвовать без сожалений, но редко отказывался от ставки, если чувствовал, что победа близка. У него была своя стратегия: сначала оценить партнера, потом прикинуть, сколько тот готов проиграть, и наконец — понять, насколько сильно партнер хочет выиграть.

— Чем я занимаю свое время — не твое дело. Ты герцогиня. Тебе мало своих забот? Чем переживать обо мне, приглядывай лучше за своей семьей. — Он кивнул на Фредди, который был не меньшим любителем карточных игр и бокса.

— Дэнни, ты растрачиваешь свою жизнь впустую. Ты разбрасываешься всем, что дал нам отец. Если бы ты боксировал в клубе или у себя дома, как подобает приличному джентльмену, я бы еще смирилась. Но ты принимаешь участие в подпольных боях. Бог мой, в прошлом месяце ты опустился до того, что подкупил судью!

Естественно, а как же иначе. Как еще он мог убедить власти не прерывать бой? Бокс в публичных местах по-прежнему считался нарушением общественного порядка, несмотря на все усилия Кита изменить этот дурацкий закон.

— Твоя энергия достойна лучшего применения. Неужели тебе совсем наплевать на свою репутацию? Хочешь, чтобы твои имения разорились или отошли Стюарту Эллиоту?

Он закатил глаза. Опять старая песня. Сестра не выносила и мысли о том, что кузен Стюарт может унаследовать его титул. И все потому, что однажды, пока она спала, он вымазал ее волосы медом, а на ее первом балу залил ее платье вином.

Да, Стюарт был настоящим засранцем, но он с самого детства был влюблен в Изабеллу. Она играла с ним как кошка с мышкой, а он сносил ее издевательства с идиотской покорностью верного пса.

— Если я и женюсь, то никак не на безмозглой кукле или какой-нибудь педантичной дуре, которая раньше времени сведет меня в могилу своим нытьем.

— И тем не менее ты обязан определиться с выбором, а не ждать, когда поседеешь, а твой пистолет заржавеет настолько, что перестанет стрелять.

— Сделаю вид, что я не слышал этой неуклюжей попытки вульгарно пошутить. И не рассчитывай убедить меня подобными доводами.

— Тогда, возможно, тебя убедит вот это. — Она достала из ридикюля письмо и протянула ему.

Он разинул рот, увидев знакомый почерк.

— Что это?

— Меня ты явно не слушаешь, но вдруг прислушаешься к своему отцу.

Он бегло просмотрел содержание и наткнулся свое имя и слово «невеста».


И еще, Белла. Дэниелу нужна хорошая женщина, такая, чтобы направляла его, иначе он погрязнет во тьме. Я знаю это, потому что сам был таким. Проследи за тем, чтобы он нашел невесту, способную удержать его, когда природа потянет его в дурную сторону. Жена не просто обуздает его, она сделает его лучше…


Дрожащими пальцами он сложил письмо, не в силах дочитать его до конца. Глаза щипало, грудь горела огнем. Прошло двадцать лет с того дня, как он нашел отца распростертым на полу возле ночного горшка — точнее, его холодное как лед, безжизненное тело.

Что, если Белла сама это сочинила? Он еще раз бросил взгляд на письмо. Бумага была пожелтевшей, чернила выцвели. Не похоже на подделку. Нет, эти строки и впрямь написал отец. Но почему при жизни он никогда не говорил таких вещей ему самому?

Кит резко встал, и чиппендейловский стул, опрокинувшись, чуть не грохнулся на пол. Лакей успел поймать его в дюйме от восточного ковра.

— Как ты могла это скрывать? — потребовал он ответа. Столько лет хранить письмо отца у себя и ни разу не показать ему?

Изабелла спокойно ополоснула пальцы в чаше с водой и насухо вытерла их салфеткой, затем сложила ее вчетверо и положила рядом на стол. Жестом подозвала слугу и, когда тот отодвинул ее стул, встала.

— Письмо было адресовано мне. Если бы отец хотел, чтобы ты прочитал эти строки, он написал бы тебе такое же, но поскольку он этого не сделал, я заключила, что оно предназначено только для моего сведения.

— Но когда я отказался плясать под твою дудку, ты все-таки решила сунуть его мне под нос? — Как это похоже на Изабеллу. Несмотря на свое презрение к азартным играм, эта женщина была тонким стратегом и блестящим игроком. Письмо — это уловка, чтобы заставить его подчиниться ее воле.

— Я делаю то, что необходимо делать. — Она смотрела на него в упор. — То, что отказываешься делать ты.

Все. Достаточно. На этот раз ее игры зашли слишком далеко. Играть на его скорби… это жестокий прием.

— С меня довольно, мадам. — Он повернулся к зятю. — Милорд, я вынужден вас покинуть. Мне пришло письмо от нашего кузена из Йоркшира. Он просит меня приехать, как только мои дела здесь будут закончены. Так вот, они закончены.

Фредди коротко кивнул. Жена слишком крепко держала его под каблуком, чтобы он посмел вмешаться в их перепалку, но Кит не обижался. Когда ты женат на таком цепком противнике, как Изабелла, особенно не повоюешь.

Не сказав сестре больше ни слова, Кит распорядился, чтобы его вещи отправили в Йоркшир, а сам отправился на конюшню за лошадью.

В роду Китриков все были упрямцами и гордецами. Фамильные черты их породы — своенравие и коварство — составляли опасное сочетание. Его сестра, к несчастью, была Китрик до мозга костей.

Кит не выбирал себе судьбу и стал маркизом не по собственной воле. Но когда отец заболел, его желания в расчет больше не принимались. Ему пришлось поступить так, как от него ожидали.

В прихожей его догнал Фредди.

— Прости. Я понятия не имел об этом письме. Прошу тебя, Кит, останься. Белла ведет себя деспотично, но все потому, что не знает, как вразумить тебя.

Кит фыркнул.

— Белла вразумляет меня двадцать лет, Фредди. Просто я больше не даю собой помыкать, вот она и бесится. Мальчишкой я доставлял ей немало хлопот, однако я посещал школы по ее выбору, вечеринки по ее выбору — черт, я даже якшался по ее настоянию с тайными советниками и архиепископами. Но ей все было мало.

Что бы он ни «делал для семьи», Белла всегда ждала от него большего. Угодить ей было невозможно, поэтому в какой-то момент он перестал идти у нее на поводу. Политическая карьера его не привлекала, как и общение с чиновниками из кабинета министров и их приятелями.

Поначалу бокс был его отдушиной. Способом отвлечься от неудовлетворенности жизнью, средством выпустить накопившуюся злость. Потом увлечение переросло в нечто большее.

— Однажды вам придется заключить перемирие, — проговорил Фредди. — Нельзя же провести всю жизнь, сцепившись рогами.

— Звучит так, будто мы — Наполеон и Нельсон, воюющие в Атлантике. — Кит положил руку ему на плечо. — Я вернусь на Рождество.