Оксана Сергеева - Мажарин

— Откуда такая уверенность?

— Мама таким родила. Поэтому аккуратнее будь со словами, а то подрублю на взлете. — Резко надвинулся на нее и, взяв за талию, припечатал к стене. — Давай, скажи, что секса у нас не будет.

Она опешила, уставившись на него, но ловко скрыла свое смущение резковатым смехом:

— Ох-нихрена-себе, как нагло.

— Ты нагло, и я нагло. Сама же хочешь.

— Все хотят. Это нормально. Ненормально — не хотеть.

— Я про то же. Зачем сопротивляться здоровому желанию?

— Хотя бы потому, что это наша первая встреча, а ты даже не представился.

— А то ты не знаешь, как меня зовут, Мариша.

— Знаю, Серёжа.

Мажарин всё не отпускал, а она и не просила, не рвалась уйти. Странное и незнакомое ощущение завладело ее телом. Слишком приятное, оттого тревожное.

Зябко вздрогнув, Марина выдохнула:

— Текилы хочу.

— Пошли. — Оторвал ее от стены и подтолкнул к выходу.

Марина открыла глаза и уставилась на свое отражение в зеркальных дверцах шкафа. Сонным взглядом оглядев комнату, поняла, что находится не у Нины. У нее она была, и не раз, а эту комнату не узнавала. Светлые обои, шкаф во всю стену, на окнах тяжелые темные портьеры, двуспальная кровать. И постель на второй половине смята, будто там недавно кто-то спал. Превозмогая тупую боль в затылке, Маринка перевернулась на другой бок и уткнулась носом в подушку. Мажарин. Вот это получился вечерок.

Ощупав себя внутренним взглядом, Стэльмах поняла, что секса у них точно не было. Он ее не тронул и спать в одежде уложил. В том, в чем она была: в футболке и джинсах. Надо же, какое благородство!

Натянув одеяло до подбородка, Маринка свернулась калачиком, намереваясь еще немного поваляться. Кровать, кстати, у него удобная с ортопедическим матрасом — даже сушняк ее из этой постели не выгонит.

— Марин, — донесся шепот из приоткрывшейся двери. — Ты спишь?

— Нина, блин… Ты тоже тут?

— Ага. На диване спала.

— Ты хоть всё помнишь, что вчера было? — Марина села выше, пристроив подушку к изголовью.

— Конечно. — Нина присела рядом и улыбнулась. Что-то было в ее лице простецкое. Может, из-за той самой открытой улыбки или из-за курносинки, или из-за отсутствия косметики.

— Это меня радует. Правда не решила еще, узнать мне подробности или остаться в счастливом неведении. Я что-нибудь вчера выдавала?

— О, да, — рассмеялась Нина. — Как могла доставала Мажарина.

— Поди сказала, что он не в моем вкусе?

— И это тоже.

— Да ты что, — усмехнулась Марина, — это ж надо так врать на пьяную голову. Серёженька расстроился?

— По-моему, нет. Ржал над тобой.

— Ну и ладненько, — вздохнула она. — Люблю, когда людям весело.

В комнату вошел Мажарин. Разумеется, без стука. Оно и понятно, чего ему в собственную спальню стучаться. От него влажно и резковато пахло.

— Так, бабьё, проспались? Устроили тут у меня ночлежку, — беззлобно сказал он, ероша мокрые после душа волосы.

— Серёга, блин, вот зарекалась я с тобой не пить, — громко и хрипловато засмеялась Нина.

— Зарекалась она, — усмехнулся Сергей. Открыл шкаф и достал футболку. — Одна зарекалась, вторая улетела. Что ж вы за мной гонитесь, хлебали бы потихоньку. — Прежде чем натянуть футболку, посмотрел в зеркало на Маринку: — Живая?

— Угу, — внушительно кивнула Стэльмах.

— Маринка, правда… ну ты и дала вчера жару, — подруга хлопнула ее по коленке, — сидела-сидела и отключилась. Ты чего это?

— Сама не знаю, — задумчиво проговорила Марина, вспоминая, на каком моменте душевные посиделки для нее оборвались.

Сидели они все вместе — она с Нинкой, Серёжка с Витькой, да еще какой-то их приятель — пили, общались, смеялись, разговаривали. Потом Витька куда-то смылся. Дальше она плохо помнила. Как в квартире у Мажарина оказалась, вообще не помнила.

— Нинок, будь умницей, организуй нам завтрак, а? — попросил Сергей.

— Ага, сейчас. Я тоже, кстати, есть хочу.

— Стэльмах, а я смотрю, ты совсем бесстрашная. — Подождал, пока дверь за Ниной закроется, и уселся на кровать.

— А чего мне бояться? Что насиловать полезешь? Так я расслаблюсь и получу удовольствие.

— Даже так?

— Вполне. Или ты думал, что я девственница хрустальная и рассыплюсь под тобой?

— Нет. Так я точно не думал. Всяко думал. Но только не так.

— Постеснялся раздеть меня?

— Нет, — качнул головой.

— Что же тогда?

Сергей сунул руку под одеяло, взял Маринку за щиколотку и потянул к себе. Девушка не сопротивлялась. Наоборот, чуть расслабилась и под его давлением проехала по постели, сбив в кучу одеяло. Откинув его, она села рядом с Мажариным и закинула ногу ему на бедро.

Они замолчали. Это было спокойное, но рождающее внутри у обоих особенное нервное напряжение молчание, толкающее на поступки. Однако любые поступки сейчас неудобны, потому что с ними Нинка.

— Как забавно всё это, — медленно произнесла она и чуть улыбнулась знающей улыбкой.

— Что?

— Всё.

— У нас такие разговоры с тобой все глубокомысленные, тащусь. Прям чувствую, что мы друг друга понимаем, — слегка съязвил он.

Есть такие девки, которые просто рождены мужикам кровь сворачивать. С молоком матери, наверное, эту способность впитывают. Стэльмах такая.

От одного ее взгляда всё внутри переворачивается. Улыбается она, будто всё наперед знает.

Ничему не удивляется, ничего не боится. Голова трещит, наверное, после вчерашнего, а глазом не моргнет. Ни стеснения на лице, ни неловкости. Но взвинчена. Глаза поменялись. Взгляд заострился и перестал быть спокойным.

Чтобы проверить реакцию, залез ей под футболку и не грубо тронул пальцами чуть ниже груди. Маринка моргнула, напряглась и вздохнула глубже, будто толкаясь навстречу его замершей руке. И снова вздохнула, не выдыхая.

— Пойдемте завтракать! — заорала Нинка из кухни.

Маринка с тайным сожалением оторвалась от Сергея и вышла из комнаты.

— Мажара, понравилась тебе моя Маринка? — довольно спросила Нинка, пока Марина была в ванной.

— Обязательно. — Сергей уселся за стол и прислонился плечом к стене.

Нинка расставила тарелки с яичницей, насыпала в вазочку мелкого печенья и налила всем кофе.

— Она такая прям штучка, да?

— Прям штучка, да.

— Как ты любишь, да?

— Как я люблю, да.

— Серёга! Ты можешь что-нибудь нормальное сказать?

— Нет, не могу. Вилку подай, а то я хоть и не мажор, но руками есть как-то не привык.

— Блин, — Нинка вскочила и ринулась к ящику со столовыми приборами, — ты меня заболтал.

— Ну, всё утро тебя тут забалтываю.

— Пригласи ее сегодня куда-нибудь погулять.

— В Куршавель.

— Ой, ты даже не парься… — начала Савина, махнув рукой.

— Даже и не собирался париться, — оборвал девушку, легонько щелкнув по носу. — Уймись, я сам разберусь.

Нина вздохнула и принялась есть яичницу с колбасой.

* * *

Марина вышла из такси и долго не могла войти в дом. Егоровская машина в гараже, гараж открыт, значит братик дома. Выкурив сигарету, Стэльмах открыла дверь и воровато протиснулась внутрь.

Никем не замеченная, она благополучно пересекла холл и уже взбежала по лестнице, но остановилась. Услышала громкие женские стоны. Это Егорка снова у себя какую-то шлюху порол, а та орала так, словно ее не трахали, а резали.

Выругавшись про себя матом, Маринка сбежала вниз, прошла через гостиную в кухню и налила себе холодного апельсинового сока. Барная стойка была заляпана чем-то липким, в раковине скопилась грязная посуда. На полу валялись пустые бутылки из-под коньяка и виски.

Урод. Даже посуду в посудомойку не может засунуть. Не будет она этот срач разгребать, пусть сам домработницу вызывает.

В гостиной не лучше. Хотела сесть на диван, но на нем валялись шмотки совокупляющейся на втором этаже парочки.

Отойдя подальше, уселась в кресло у окна и скривилась от омерзения, словно в нос ударил запах грязного белья.

Господи, да когда он там кончит уже!

Дом у них большой, но эта дура орала так, что ее было слышно даже в гостиной.

Марина включила телевизор и прибавила звук на всю громкость.

Скоро крики затихли, и в комнату, прижимая полотенце к мокрой груди, на цыпочках вбежала егоровская шлюшка.

— Приветик, — проблеяла она, схватила платье и посеменила обратно.

Следом пришел Егор, молча накинул рубашку на широкие плечи, схватил пульт от телевизора и убавил звук до нуля. Потом снял со среднего пальца правой руки кольцо, и Маринка зажмурилась, уже зная, что за этим последует. Брат размахнулся и отвесил ей звонкую пощечину. От удара ее головы мотнулась, рука со стаканом дернулась и сок расплескался на светлую футболку.

Марина не повернулась, не заплакала, так и осталась сидеть на месте, глядя в сторону.

— Только попробуй, падла, еще раз так сделать, — прошипел брат, пригнувшись к ее лицу.

Пахнуло перегаром, Маринка еле сдержалась, чтобы не скривиться. — Выключить еще раз телефон. Только попробуй. Если твоя шлюха-мать не воспитала тебя, так я воспитаю! — заорал он.

— А ты мою мать, ублюдок, не трогай. — Она повернулась и посмотрела на него, ожидая новой пощечины.

Но Егор отступил, надел кольцо и начал спешно застегивать пуговицы на рубашке.

— В общем, ты меня поняла, — прохрипел он, — а то я тебе устрою праздник.

— Еще разок укольчик мне сделаешь? Давай уж с ядом, чтобы наверняка. Раз, и всё. И нет Маринки.

— Да нах*я? — осклабился братец. — Ты мне живая нужна. И красивая. Так что береги себя, детка.

— Мразь.

Егор, засмеявшись, покрутился на месте, словно что-то искал. Взял с журнального столика портмоне, сунул его в задний карман брюк.

— И давай приберись тут, срач такой. А то скоро Аркаша придет.

— Нет уж, срач этот сам прибирай. Я тебе не домработница.

Поднявшись к себе, Марина надолго залегла в горячую ванну, пытаясь смыть с себя все ненужные чувства. Особенно влечение к Мажарину — совсем ей ненужное и ненормальное. Он из головы теперь не шел. Может, позже уйдет.

Скорее бы…

Лежала она в ванне долго, пока пена не растворилась и вода совсем не остыла.

Разморенное этим покоем сознание впало в промежуточное состояние между сном и бодрствованием. Мысли будто плыли рядом, не задевая дремотный мозг.

Когда телефон зазвонил, ответила сразу. Только утром номер этот увидела, уже наизусть выучила.

— Я всю ночь в твоей постели провалялась, кто тебе виноват, что ты растерялся, — резко сказала и положила трубку. Ну и что, что сердце сладко ёкнуло и по телу пробежала теплая волна. — Мажарин, Мажарин, — прошептала она и сползла под воду.

— А в прихожую шкафы, да?

— Да.

Виктор и Сергей, прыгая через ступеньку, взбежали на второй этаж. Дверь была приоткрыта, и они смело шагнули в квартиру.

Сухонькая и живая старушка радостно им улыбнулась:

— Ой, ребятушки мои, а я вас так жду.

— Наверное в шесть утра встала, борща наварила, булок напекла, — посмеялся Сергей.

— А как же. Витюша, давай сюда, курточку, давай. Я в зале положу на диван. А то ж видишь, всё уже пусто тут у меня. Мне ж Серёжа всё уже поснимал. А может, покушайте сначала, а?

— Баб Шур, ты нас сейчас накормишь, нам зачем потом работать? — рассмеялся Савин и прошел в гостиную, где лежали коробки с мебелью.

Вздохнув, он присел на диван и широкой пятерней провел по черным, чуть волнистым волосам.

— Сейчас, Витя, мы с тобой будем играть в конструктор «Лего». — Мажарин прошел в комнату и нараспашку открыл балкон. Окна выходили на юго-восточную сторону, и квартира до полудня нагревалась как консервная банка, уже было душновато. Они с Витькой спарятся, пока эти шкафы соберут.

— Я так и понял. Зеркала есть?

— Да. Вот в верхней упаковке.

— Ясно. Так, Серый, давай тогда мы ее аккуратненько сдвинем. Потому что надо всё открыть, инструкцию найти по сборке.

— Давай. Берись…

— Тяжелая, блин…

Парни переложили верхнюю коробку на пол, и Сергей попросил у бабушки нож. Та, выполняя просьбу, юркнула на кухню.

— Витюша, как родители? Что-то я давно маму твою не видела, — поинтересовалась, вернувшись.

— Хорошо, баб Шур. — Савин взял из ее рук нож и стал вспарывать плотный картон. — А они с отцом на даче сейчас живут.