Мама звонила каждый день, просила не переусердствовать с учебой, просила поберечься. Бабуля вторила ей, и говорила все один в один. Даже Света, папина жена, давала кучу советов и все просила чуть ли не записывать. Папа советы не давал, но голос его дрожал при каждом телефонном разговоре. Все их слова прибавляли, конечно «кучу уверенности». Но заставить их замолчать я тоже не могла. Они считали, что полезны. И ведь искренне беспокоились. Сегодня тоже я как обычно, поговорила с мамой и бабулей по скайпу. Потом посмотрела на братишек и уже собиралась ложиться спать, как мой айфон запел мелодию, возвещающую, что звонит именно мой муж, а не кто другой.

— Маленький, прости, — раздался в трубке его голос — все пошло не так, у них проект неправильный, кинуть они меня хотели. Приходится все переделывать и перепроверять. Так что прости, но я задерживаюсь. Дня на два. Я сам сел за проект, так, что они меня не обманут, все сделаю, как можно быстрее. Нам это очень нужно, Машенька, понимаешь?!

Я, может быть, и понимала, но душу сдавило тяжелым тугим обручем и из глаз полились слезы. А их присутствие подтверждали всхлипывания, очень хорошо слышные моему любимому человеку. Он пытался меня успокоить, что только не говорил и не обещал, но я рыдала. Тогда он сказал, что все бросит и приедет, и вот тут он получил ответ не девочки, а взрослой женщины, по крайней мере мне так казалось.

— Нет, Володя. Нет. Занимайся делом. Это гормоны, понимаешь, просто гормоны беременной женщины. Я подожду…

Меня накрыла новая волна слез. А он смеялся.

— Маш, все в порядке? — для пущей верности спросил он.

Да, все в порядке, — еще больше всхлипывая, ответила я. Просто я так скучаю!!!

И тут я взвыла. Но уверила его, что подожду. Проект был действительно очень важным, и он согласился остаться и продолжить работу.

Утром к опухшим и красным глазам пришлось прикладывать лед из холодильника. Потом капать всякие капли, чтобы они не выглядели такими заплаканными. Краситься я не стала. Оделась, натянула сапоги, которые застегнул Андрей и мы с ним прошли к машине. Настроения не было. Я боком уселась на заднее сиденье, подтянула к себе ноги и мы поехали.

— Мария Вячеславовна, — вдруг обратился ко мне Андрей, когда мы покинули уже территорию комплекса, где находился наш дом.- Ну нельзя же плакать по каждому поводу. Вы последнее время, только и делаете, что плачете. Владимир Александрович расстраивается, дерганный совсем. И так там у него проблема за проблемой, так еще Вы. Вы уж простите, я не со зла, просто, если есть вопросы я отвечу и успокою, как могу. Только не плачьте Вы по поводу и без.

Мне стало совсем больно и обидно. Но я смолчала, совсем уселась боком и голову на руку на подголовник заднего дивана сложила. Шубу расстегнула. Мешала она мне.

Я думала. А думать было о чем. Ведь все в моей жизни не так, не так я ее представляла и не о том мечтала. А что разве так все должно быть? Нет не так. И Володя должен быть рядом все время, и злиться на меня он не должен, и слез бы не было, если бы он рядом был. Или были бы? Вот уж не знаю… Почему я не чувствую себя счастливой с любимым человеком? Потому, что его нет рядом… Но он должен работать, от этого действительно зависит наше с ним будущее и будущее нашего сына. Так что мне надо?! На последний вопрос я ответить не смогла и снова расплакалась. Но тут меня сшибло с сиденья, я подлетела и больно стукнулась головой о потолок машины.

Я ничего не понимала, машину развернуло. И мы стояли. А впереди нас дверьми к нам была еще одна машина… Голова болела. Так, это мы стукнулись — появилось в сознании. Я пощупала живот, потом пошевелилась. Кроме головы ничего не болело, только рука. И сижу я не на сиденье, а на полу. Но я попыталась подняться и мне это удалось. Значит со мной все в порядке.

— Маша, Маша, ты цела? — услышала я голос Андрея.

— Да, вроде. Что случилось?

— Я попробую выйти и гляну, что с ними. Въехали мы. И откуда он только взялся?!

Он открыл двери, они издали какой-то неправильный звук.

Оставаться одной в машине я никак не могла. И я вышла тоже. Только встав на землю, то есть на дорогу, я поняла, что со мной все вовсе не так хорошо, как мне казалось раньше. Во первых рука которой я провела по своим волосам оказалась в крови. Потом я хромала, нога болела правая, аж наступить не могла. Но когда я глянула на ту машину, которая была перед нашей мне стало совсем плохо. Андрей вытащил из нее маленького ребенка, лет трех, невероятно кричащего. А еще женщину, со сломанной рукой. Вот прямо невооруженным глазом было видно ее сломанную руку. К водителю же он даже не подошел, а занимался женщиной, оказывал ей какую-то помощь. К нам с обоих сторон дороги приближались мигалки полиции и сирена скорой, больно резала мою разбитую голову. А потом мне стало спокойно и тихо…

Глаза я открыла от едкого мерзкого запаха проникающего в самый самый мозг. Передо мной был врач и я явно в машине. Надо мной висела капельница. Меня тошнило и все тело жутко болело.

— Во, Люда, она глаза открыла. — обратился он к девушке в комбинезоне скорой.

— Так давай по порядку. У тебя деньги есть на больницу, которая заявлена в обменной карте?

— Там оплачено, — прошептала я — что со мной?

— Рожаешь, или забыла, что беременная? И все остальное по мелочи. Скоро приедем. За рулем муж был?

— Нет. Андрей, где он?

— В полиции. Они его задержали. В той машине человек погиб. Не в курсе?

— В какой машине?

— В той, в которую вы въехали, а поскольку въехали вы, то и виноваты вы.

— Где мой телефон?

— Не было телефона.- очень уверенно сказал он.

Я посмотрела на свою руку кольца тоже не было. Но думать о пропаже времени не было. Живот свело и потянуло вниз. Больно и очень неприятно. Я поморщилась и даже ойкнула.

— Во схватка опять- сказал врач, — считай промежуток, Люда.

Не знаю сколько ехали мы до больницы, промежутки между схватками уменьшались. Но доехали. А то у меня паника началась, вдруг рожать придется прямо в скорой. В приемном покое меня переодели, вымыли и только потом осмотрели. Я все требовала моего врача, но оказалось, что его нет и не предвидится, так как он после ночного дежурства отдыхает. Я умоляла персонал позвонить ему домой и сказать, чтобы он что-нибудь сделал, потому, что я рожаю, а они говорили, что все рожают, и ничего страшного, чтобы я сама набрала ему и договорилась, а я убеждала и, что не могу не только врачу позвонить, но и мужу, потому, что мой айфон просто сперли во время аварии, видимо, когда я отключилась. Я еще и про кольцо рассказывала, но они не верили. Ведь официально и документально, я была не замужем.

Пробили по базе, выяснили, что рожать я должна у них и, что все оплачено и успокоились. В палату положили. Потом пришел невропатолог с молоточком. Потом полицейский, но у меня как раз схватка была и я орала, что есть мочи. Потом мне укол сделали и я уснула.

Проснулась не знаю через сколько времени от боли. Тогда я думать не могла. А вот как чуток отпустило, то подумала, что ведь никто не знает где я. И не хватятся меня мои родные и близкие, аж до самого вечера. Андрея задержали, так что и он ничего не сможет сообщить. А вот о том как он там в полиции, я смогла подумать только после следующей схватки.

Надо попросить телефон у персонала, подумалось мне, но мысль была отметена за ненужностью. Номера я все равно не помнила, ничьи! Просто тупо пользовалась своим айфоном. Ну как же всем сообщить, что я здесь, и что Андрею помощь нужна.

Короче я орала во время схваток, плакала между ними и все думала, что мне горемычной делать. Ведь одна из сестер сказала, что прекрасно знает жену Владимира Субботина и это точно не я. А доказать я ничего не могла, потому, что женой не была…

Я потеряла счет времени, все слилось в боль, страх и беспокойство. Периодически приходил невропатолог, смотрел мои глаза, потом просил следить за молоточком. Я все выполняла, хотя молоточка уже практически не видела.

— Ну что ж ты так? Ты правду мне говори, а то еще пропустим что. Все таки ты после аварии девочка.

— Больно, вот и вся правда.

Он улыбнулся.

— Забудешь ты эту боль, когда ребенка на руки возьмешь. Кто у тебя?

— Сын, Сережа!

Дальше я перешла на крик.

— Маша, Машенька, ну как же ты сегодня попала? Я и не ждал тебя. У меня выходной.

Я так обрадовалась, что чуть не вскочила с кровати. Это был мой врач, мой! Тот который обещал быть рядом и что все будет хорошо.

— Лежи, лежи. Иван Романович, сотрясение есть?

— Есть. И пару швов на кожу головы наложили. Она не пристегнутая в машине была. Еще хорошо отделалась. Ребенок чей?

— Субботина ребенок, признает он его. Звонил, орал. Видите ли Маша в больнице, а я дома. Да, Маша, приедет он скоро, вот как первый рейс полетит, так он и будет здесь. Почему у тебя кроме обменной карты документов нет?

Но я не могла отвечать. А дальше начались сами роды. Я все делала правильно и дышала, и орала. Да орала. Потому, что мой врач вдруг спросил могу ли я орать так чтобы стены сотрясались, я вдохнула и…

Вслед за моим воплем раздался уверенный детский плач. Он лежал на моей груди, такой милый, такой родной и такой любимый. Мой сын, мой Сереженька. Мой мальчик!

Это было самое счастливое время! Я разглядывала милые черты крошечного личика, такие смешные гримасы и закрытые глазки, и не замечала того, что со мной делают. Но его забрали. Я видела как его помыли, одели, и унесли, как мне сказали в детское отделение. А потом мне сделали укол и я уснула.

====== Сын! ======

Я открыла глаза. Тело болело, все абсолютно, как-будто через мясорубку меня пропустили. Но это было не важно. Я собиралась увидеть моего сына. Огляделась. Я лежала в палате, очень даже приличной, намного лучше той в которой лежала моя мама после родов. А у окна стоял Володя спиной ко мне.

— Володечка…

— Проснулась, Машуня?

Он повернулся ко мне и стоял на против света, так, что его лицо я не смогла увидеть. Но он не бросился ко мне с поздравлениями, не спросил как я, и вообще вел себя очень странно. Он как будто был не рад. Но ведь у нас с ним сын! Мы его так ждали, так любили! И он любил!!! Я точно знаю, что мой муж любил нашего сына! Вернее любит! Интересно, он видел его уже или нет?! Вот очень, очень интересно! А еще интересно, видит он или не видит, что мой малыш копия папы?! Даже сопит так же. Я вспомнила милую рожицу и невольно заулыбалась. Ну почему же Володя не подходит ко мне?

— Володь! Я так рада, что ты прилетел. Ты его видел? Он такой!!! Ты даже себе представить не можешь какой он! Ты скажи там, что я уже проснулась. Пусть они ребенка принесут. И да, я ему имя дала, как бабушке моей обещала — в честь деда. Сережа он. Ты же не против?

Но Володя стоял неподвижно, и не мог сказать ни слова. Я же недоумевала. А потом в голову пришла мысль, что что-то случилось. Что-то такое, что он просто боится меня расстроить. Наверно, с Андреем что-то. А что еще? Мальчика моего я видела, с ним все хорошо. И врач сказал, что с ним все хорошо.

— Володя, с Андреем все в порядке?

— Нет. Маша, не все в порядке. Он позвонил мне, сказал. Я разберусь. Все так запутанно… Мы найдем его, Маша. Обязательно найдем.

— Андрея? А куда он делся? Его не выпустили?

Володя подошел ко мне и я смогла разглядеть его лицо. Оно было в слезах. Было впечатление, что он просто рыдал, но почему?

— Маша, девочка, моя. Мы найдем его. Я обещаю, что мы найдем нашего сына. Нашего Сережу.

Я не могла поверить своим ушам, он говорил о моем ребенке. А где он? Куда делся? Я же видела его! Живого, здорового. Видела своими глазами, мое тело хранило память от его прикосновения, его мокрого тельца. Его забрали в детское отделение. Так куда же он делся? Как мог исчезнуть от туда? Что-то не сходится! Совсем не сходится! Он в детском отделении, так зачем его искать?! И чем же так расстроен Володя?

Он увидел мое непонимание и мою растерянность, подошел, встал на колени около моей кровати и уткнулся лицом мне в живот, а я накрыла его голову своей рукой и погладила по волосам.

— Расскажи все…- попросила я, так еще и не осознавая происшедшего.

— Я приехал, как смог. Мне об аварии Андрей сообщил. Ему дали возможность сделать один звонок и он набрал меня напрямую. Он не мог говорить долго, просто сказал где он и, что тебя увезли на скорой. Я сразу отправил в отделение своего адвоката, и позвонил врачу, узнать о тебе. Но он был дома, и о том, что ты поступила в больницу ничего не знал. Удивился, что ему не перезвонили и не вызвали. Сказал, что едет и будет держать меня в курсе. Первым же рейсом я прилетел сюда и сразу к тебе. Но ты спала, тогда я решил посмотреть на сына. Меня пропустили в детское отделение, но кувез с биркой был пуст. Я поднял на ноги весь персонал, но увы. Приехала полиция и мои люди подключились тоже. Мы найдем его, Машенька. Вот увидишь, найдем. Он жив, я верю, что он жив. Кто бы не ненавидел меня так, что похитил моего сына не посмеет убить его. Даже среди моих врагов нет таких нелюдей. Что ты так смотришь на меня, моя девочка?! Плачь! прошу тебя плачь, только не смотри на меня так…