Александра Поттер - Мечтай осторожнее

Ладно, кого я обманываю? Никакой безвкусицы, напротив, здесь волшебно красиво. Довольно притворяться. Пора признать это прямо и честно, хочу я того или нет. Здесь, в этом самом месте, Дэниэл, мужчина, с которым я прожила три года, сегодня вступит в брак.

Только не со мной.

Привычка загадывать желания дает о себе знать. Вот бы… Нет, Хизер, тебе это ни к чему.

Скрипит дверь. В проеме возникает мужской силуэт, но, по мере того как человек приближается, я понимаю, что это не Брайан.

Это Дэниэл.

Он как будто похудел, и в уголках глаз добавилось морщинок, но у меня все равно, как раньше, внутри все переворачивается. Он подходит ближе, мы смотрим друг на друга. Сердце бухает так громко, что и Дэниэлу наверняка слышно. Случайно наткнуться на своего бывшего парня — это одно. Но увидеть в церкви в день его венчания? Можете себе представить.

— Привет, Дэниэл, — ровным голосом говорю я, намеренная сохранять спокойствие, чего бы мне это ни стоило.

Он снимает цилиндр и кривовато улыбается.

— Ну надо же, и ты здесь! — Однако за бойкой небрежностью явно кроется смущение, и наблюдать это непривычно.

Я молчу, потому что понятия не имею, о чем говорить в такой ситуации. Пусть сам придумывает.

— Восхитительно выглядишь.

Идиотизм, сама знаю, но мне приятно это слышать.

— Спасибо, — бросаю равнодушно.

— Ты как-то изменилась. Что-то сделала с волосами?

— Да нет, — пожимаю плечами, а так хочется заорать: «Само собой, сделала, а ты думал! Я с каждым квадратным сантиметром своего тела что-то да сделала! Вскочила сегодня в шесть утра и три часа готовилась к выходу. Даже специально купила новый кремовый брючный костюм, одолжила у Розмари шляпу от Филипа Трейси и напялила розовые атласные туфельки, хотя трут так, что сдохнуть можно!»

Понятно, он никогда об этом не узнает.

— Так это была твоя идея? — Побоку комплименты, надо задать вопрос, терзавший меня последние несколько недель. — Это ты предложил заказать съемку нам с Брайаном?

— Ты ведь лучший свадебный фотограф, которого я знаю.

Он еще и шутит!

— Дэниэл, я единственный свадебный фотограф, которого ты знаешь, — сухо замечаю я.

— Я подумал, вам это будет выгодно, вот и подкинул Шарлотте идею… — Он смотрит на меня исподлобья, ища моего взгляда, и на долю секунды, уверена, в его глазах загорается сожаление. Даже больше, чем на долю секунды. — Я рад тебя видеть, Хизер, честно. Я по тебе скучал.

Ничего себе. Огорошил.

После нашего с ним расставания я тысячу раз представляла себе эту сцену. Как он скажет мне, что я отлично выгляжу, как признается, что скучал… Но теперь, слыша все это, понимаю: то была просто ностальгия, не имеющая никакого отношения к реальности. А реальность такова, что мне все равно. Мне плевать, что Дэниэл соскучился, плевать, что он женится на другой.

Мне не плевать только на Гейба.

Наконец-то я это признала. И тут же все мысли и чувства, так долго томившиеся под прессом, вырываются на свободу. Благодарность — за то, что Гейб защищал меня от Розмари во время семейного ужина, страх — когда я решила, что он утонул, уныние — после нашей ссоры и его исчезновения. Вспоминаю сотни мимолетных взглядов, улыбок и пауз в разговорах, вспоминаю моменты, когда мне казалось, что вот-вот произойдет нечто важное, но я не воспринимала это всерьез.

— Прости меня за все, что случилось. Я свалял дурака…

Прихожу в себя. Дэниэл даже не заметил, что меня здесь не было.

— Ты еще сердишься?

Я спокойна. После нашего разрыва только ярость и помогла мне выжить, но теперь, заглянув внутрь себя, не нахожу и крупицы прежнего негодования. Злость вся вышла, а я и не заметила.

— Нет, — мотаю я головой, — не сержусь.

— Кстати, я получил твою эсэмэску.

— Ох, это… — Щеки у меня вспыхивают. — Я тогда напилась.

— Правда?

Он как будто разочарован?

— Даже не помню, что написала. Глупость какую-нибудь?

Секунду он внимательно смотрит на меня, потом качает головой:

— Нет, ничего особенного.

— Ну ладно, мне надо заканчивать с подготовкой… — прерываю я затянувшуюся паузу.

— Вообще-то планы изменились…

— То есть как?!

— Шарлотта передумала насчет церемонии…

Впервые вижу, чтобы Дэниэл нервничал.

— Она передумала насчет традиционного венчания. Мы решили обменяться кольцами в лесу на том берегу реки.

Жду объяснений. Молча.

— Это будет языческий обряд.

— Языческий обряд? — повторяю, выпучив глаза, будто у него вдруг выросла вторая голова. — На твоей свадьбе?

Он весь напрягается.

— А что такого? Почему бы и нет?

— Дэниэл, для тебя любой отход от традиций — нож острый! Ты даже ромашковый чай не пьешь.

— Потому что вкус дерьмовый.

— Не в этом дело.

Его первый порыв — возразить, но через секунду он устало опускает плечи, словно признавая поражение.

— Ты права. Меня это бесит.

У меня точно пелена с глаз спадает, и Дэниэл предстает в совершенно ином свете. Когда-то этот мужчина был для меня непререкаемым авторитетом. Он был так уверен в себе, так любил все держать под контролем, что порой казалось, он слишком много о себе воображает. А сейчас он выглядит таким жалким, таким… затюканным…

— Шарлотта привыкла добиваться своего.

— Я заметила.

— Она всегда точно знает, чего хочет.

— А если она чего-то хочет, она должна это получить. — Ей-богу, я очень стараюсь удержаться от сарказма, но не выходит.

— Дэ-э-эниэл! Дэ-э-эниэл! — Голос разносится по аббатству полицейской сиреной.

Оба как по команде вздрогнув, оборачиваемся. По проходу несется торнадо из белой тафты. Леди Шарлотта.

— Черт, — стонет Дэниэл. — В чем дело, зайка? — сюсюкает он с натужной улыбкой.

Зайка? Из уст человека, который якобы презирает публичные нежности? Который ни в какую не соглашался держать меня за руку — даже когда я щиколотку растянула?

На скулах у этого человека ходят желваки.

— У Элтона Джо-она ларингит, он не сможет петь на ба-анкете, шампанское «Кристалл» до сих пор не присла-али, а новая грудь мне больше не нра-а-авится! — Игнорируя меня, Шарлотта выпячивает бюст, обиженно надув губки: — Она меня полни-ит!

— Ничего подобного, рыбка. — Он сглатывает. — А тебе разве можно ко мне выходить? Я думал, когда жених видит невесту до свадьбы, это дурная примета.

— Да в жопу суеверия, Дэнни! У нас кри-изис! — С истерическим воплем невеста опрометью кидается в соседнее помещение.

На нас с Дэниэлом, словно пыль после взрыва, опускается тишина.

— Я должен идти, — наконец произносит он.

Киваю, и несколько мгновений мы просто стоим друг перед другом. Потом я чмокаю его в щеку и шепчу:

— До свиданья, Дэниэл.

— До свиданья, Хизер.

В его улыбке я читаю тоску, хоть и пытаюсь убедить себя в обратном. Он исчезает в дверях, я смотрю ему вслед. С жалостью. Да, он разбил мне сердце. Но жизнь с леди Шарлоттой — слишком суровое наказание даже за такую провинность. Брайан курит, привалившись спиной к фургону «Вместе навсегда», но, едва заслышав мои шаги по гравию, тушит сигарету.

— Как все прошло? — спрашивает он осторожно.

Опираюсь на стенку фургона рядом с ним и надвигаю на лицо шляпу — солнце печет вовсю. После секундного раздумья киваю:

— Нормально.

И это правда. Я страшно довольна. Кажется, будто последние несколько недель я закладывала крутые виражи на американских горках и сейчас мой вагончик затормозил. Все сложилось наилучшим образом. Просто идеально, говорю я себе, стараясь не вспоминать про Гейба.

— Все, Брайан. Тема закрыта!

Брайан недоуменно морщит лоб.

— Не обращай внимания, чисто женские штучки.

Теперь он глядит на меня, как на зеленого человечка из летающей тарелки.

— Первые двадцать пять лет своей жизни я мечтал быть натуралом. — Голос у него задумчивый. — И как же я рад, что мое желание не исполнилось! Мужчины все-таки куда более просты и прямолинейны.

— Ах, вот как? — Я безжалостно тычу его локтем под ребра. — Иными словами, вы с Нилом по-прежнему просто и прямолинейно без ума друг от друга?

— Само собой, — смеется Брайан, тянется за цилиндром на крыше фургона, нахлобучивает его на голову и с дурашливо-торжественным видом предлагает мне руку.

— Но ведь надо вынести из аббатства все оборудование. Я оставила там все вспышки, отражатели, штативы…

— Невеста передумала, — перебивает он.

— Да, я знаю, будет языческая церемония в лесу…

— Нет, она передумала насчет самой съемки.

Открываю… и молча закрываю рот.

— Судя по всему, ей попались кое-какие мои работы периода шестидесятых. Теперь она хочет съемку в стиле папарацци — с налетом скандала. — Брайан аж дрожит от переполняющей его эйфории.

Которая тут же передается мне.

— То есть…

В переводе на обычный язык это означает, что не надо волочить удлинитель — вентилятор-то электрический, — отлавливать по всему лесу гостей для групповой фотографии… Взять лишь один-единственный цифровик, чтобы без подготовки, экспромтом отщелкать кучу расфокусированных черно-белых снимков — и все дела.

— И тем не менее мы отправимся по домам задолго до конца рабочего дня, положив в карман кругленькую сумму!

С радостным воплем он хватает меня за талию и пытается покружить. «Пытается» — потому что я девушка крупная и существенно выше Брайана. Мы чуть не валимся на землю и минуту-другую просто пытаемся устоять на ногах, хохоча во все горло.

На свадьбе моего бывшего! Кто бы мог подумать!

— Держи! — Протягиваю ему цифровой «Никон».

Сняв цилиндр, он вешает фотоаппарат на шею — совсем как в старые добрые времена.

— Готова?

— Готова! — Поправляю съехавшую на нос шляпу и беру его под руку.

— Поехали! — Брайан подмигивает мне. — Шоу начинается.

— Сэр Ричард, леди Кенвуд, приношу глубочайшие извинения, но, боюсь, в круг очищения будут допущены только близкие родственники. Не будете ли вы так любезны подождать в шатре?

С другой стороны аббатства служители в униформе пытаются вежливо донести информацию об изменении планов до пятисот ничего не понимающих гостей, многие из которых — люди пожилые и вообще не очень ориентируются в ситуации.

— Круг? Какой еще круг? — недоумевает сэр Ричард, опираясь на трость с набалдашником из слоновой кости. Он переводит взгляд с помощника на свою супругу в наряде статистки из костюмной драмы о временах Эдуарда Седьмого: серьги с гагатовыми подвесками, турнюр и шелковые перчатки выше локтя.

— Вы сказали, круг? А что, разве будут скачки? — вопрошает она визгливым голосом с карикатурно аристократическим выговором. Не могу поверить, что подобная манера говорить еще существует — наравне с дворецкими и манерой обрезать корочки с сэндвичей. — Я полагала, мы пришли на свадьбу… Неразбериха прогрессирует. Бестолково мечущихся, расфранченных леди и джентльменов кое-как сбивают в кучки и отводят в гигантский белый шатер, изначально предназначенный для банкета. Там им выдают театральные бинокли, чтобы можно было во всех подробностях рассмотреть языческий ритуал в лесочке на том берегу реки.

Мы с Брайаном как раз туда и направляемся. Переходя реку по плоским камням, разглядываем участников действа, которые уже собрались на полянке.

Женщина в развевающихся пурпурных одеждах делает нам знак. В руке у нее волшебная палочка. Я не шучу. Самая настоящая волшебная палочка, с серебряной звездочкой на конце.

— Я буду вести церемонию.

Седые волосы до талии, лет семьдесят на вид — словом, сестра-близняшка Дамблдора из «Гарри Поттера».

— Э-э… здравствуйте. Рады познакомиться. — Я жму ей руку, пялясь на колокольчик, подвешенный к длинной серебряной цепочке. Он болтается у дамы на груди.

— Его звон поможет нам навсегда распрощаться с прошлым и поприветствовать будущее, — торжественно изрекает она, уловив мое веселое удивление. И продолжает, пригвоздив меня к месту взглядом пронзительно-голубых глаз: — В кругу очищения нет места предрассудкам и никчемным талисманам, Хизер.

Она знает, как меня зовут? Веселье, возникшее было при виде ее костюмчика, моментально испаряется.

— Но как…

— Теперь, пожалуйста, прошу в круг, — перебивает она.

Что это было — насчет предрассудков и талисманов? Это про счастливый вереск? Автоматически сую руку в карман, хотя точно знаю, что там ничего нет, и нащупываю в подкладке дыру. Дыра? В подкладке моего жакета от Марка Джейкобса? Безобразие! Между прочим, он обошелся мне почти в триста фунтов! Что за… Палец ныряет в дырку и натыкается на что-то… на счастливый вереск.