Маурин Ли - Мечты Энни

— Мне жаль, милая, что я только что дала волю чувствам. Не стоило пить второй бокал виски…

Энни с облегчением вздохнула, увидев, что ее тетушка снова пребывает в дружелюбно-добродушном расположении духа. Она все-таки была рада, что пришла сюда. Энни многое узнала о маме и папе, хотя и сомневалась, что это поможет ей лучше их понять.

Когда пришло письмо, в котором сообщалось, что Энни провалила экзамен, отец лишь устало пожал плечами, не проронив ни слова.

Средняя школа Гренвиля Лукаса была построена после войны. Она представляла собой светлое просторное здание, оснащенное современными партами и оборудованием. На стенах висели рисунки — работы учеников, выполненные ими в комнате, окна которой выходили на засаженные деревьями площадки для игр.

Энни попала в класс, сформированный из наиболее способных учеников, но вскоре обнаружила, что больше не является лучшей ученицей. Здесь было много мальчиков и девочек, которые были гораздо умнее ее. Однако спустя какое-то время это уже не имело для нее никакого значения. Главная цель заключалась в том, чтобы завести друзей, примкнув к какой-нибудь компании. Хуже всего, если тебя не позовут и ты станешь изгоем.

К своему удивлению, Энни была достаточно популярной и со временем примкнула к Руби Ливси, которая верховодила компанией, состоящей из дюжины девчонок. Руби была дородной девочкой, с походкой, как у боксера-тяжеловеса, и слыла большой задирой. Попасть под ее крылышко было очень престижно, хотя со временем Энни пришлось пожалеть об этом.

Ее самолюбию также льстило то, что ее пригласили в свою компанию. Ведь все остальные девочки из компании Руби были на год старше Энни. Когда она спросила, почему они ее выбрали, ответ показался ей очень странным.

— Потому что ты красивая.

Красивая! В тот вечер Энни внимательно изучала свое отражение, глядя в тусклое зеркало на платяном шкафу.

— Как, по-твоему, я хорошенькая? — спросила она сестру.

Мари лежала на кровати, читая журнал «Сильвер стар».

— Да так, ничего, — сказал она, пожав плечами. — У тебя довольно симпатичная мордашка, хотя лично я не хотела бы, чтобы мои волосы были рыжего цвета. — И она тряхнула каштановыми кудрями. — А какие мальчики в школе Гренвиля Лукаса? Тебя еще не приглашали на свидание?

— Ну конечно же нет! — недовольно крикнула Энни. — Мне нет еще и двенадцати.

— А я встречаюсь с мальчиками с пяти лет.

— Если бы отец узнал об этом, он бы тебя убил.

— Ему пофиг!

— Следи за выражениями! — Упрек вырвался почти автоматически. Мари ругалась как извозчик.

— Дот тоже не подбирает слов! — возразила Мари.

Эта перепалка не отвлекла Энни от ее занятия. Она продолжала исследовать свое лицо. Оно было красивой овальной формы, довольно бледное, с милым вздернутым носиком. Ее волосы были скорее медно-красные, чем рыжие, темнее, чем у членов семейства Галлахеров, и гуще.

— У тебя красивые глаза. — Отложив в сторону журнал, Мари с любопытством посмотрела на сестру. — Иногда они кажутся голубыми, а иногда вдруг становятся серыми. Твои ресницы отливают золотом. Я бы советовала тебе, когда ты станешь старше, не пользоваться косметикой.

— Спасибо! — язвительным тоном произнесла Энни. — Как ты думаешь, когда мы вырастем, мы будем такими же высокими, как папа и тетушка Дот?

Мари, нахмурившись, посмотрела в потолок, словно проблема ее роста была вопросом, над которым она часто размышляла. Она была на удивление взрослой. В то время как Энни вела домашнее хозяйство, вникая во все со знанием дела, присущим только женщине, Мари палец о палец не ударила, чтобы помочь ей по дому, отличаясь, однако, чисто женским мышлением. Она читала журналы для взрослых и могла часами сидеть перед зеркалом, расчесывая волосы и позируя, словно кинозвезда. Энни знала, что ее сестра после школы ходит с мальчишками в Норт-парк. Когда она пыталась урезонить Мари, та лишь смеялась ей в лицо. В прошлом семестре ее застукали с сигаретой, о чем монахини незамедлительно сообщили отцу, однако он не сказал дочери ни слова. Теперь он уставал еще больше, словно ноша, которую он взвалил себе на плечи, стала слишком тяжелой для него.

— Я полагаю, что буду такого же роста, как наша мама, — сказала Мари, тщательно обдумав вопрос. — Дот постоянно говорит, что я копия матери. А ты, вероятно, вырастешь высокой. К счастью, у тебя уже сейчас более округлая фигура, чем у Дот, которая такая же костлявая, как огородное пугало, поэтому я думаю, что ты будешь выглядеть, как надо.

Той ночью Энни отправилась спать, чувствуя себя необычайно счастливой. Как же приятно было вдруг обнаружить, что она красива!

В школе Гренвиля Лукаса было еще одно преимущество: когда девочки приглашали Энни в гости, они не рассчитывали на то, что она тоже пригласит их к себе. Считалось само собой разумеющимся, что не все родители хотят видеть у себя дома подружек своих дочерей. После школы Руби Ливси и ее компания отправлялись по магазинам, расположенным в Ватерлоо, слонялись в «Вулворте» и «Бутсе». Некоторые девочки воровали с витрин. Когда это происходило, Энни незаметно проскальзывала в соседний проход для того, чтобы, если их вдруг поймают, не заподозрили, что и она с ними заодно.

На днях девочки пошли в кафе на чашку чая, где они частенько встречались с мальчишками из школы Мерчант Тейлорс, и Энни удивилась внезапной перемене, которая произошла с Руби. Обычно властная, она вдруг начала жеманно хихикать, а ее грубый голос стал на октаву выше. Казалось, больше никто не находил это внезапное превращение хоть сколько-нибудь удивительным. На самом деле остальные девочки были заняты тем, что сами без конца глупо улыбались.

Именно тогда Энни поняла, что ей необходимы карманные деньги. Ей было стыдно, когда кому-то приходилось оплачивать ее чай. Она никогда не покупала себе ничего в магазине «Вулворт». А когда девчонки отправлялись по воскресеньям в кино, ей приходилось отказываться и от этого развлечения.

— Попроси у отца деньги на карманные расходы, — посоветовала Дот, когда Энни рассказала ей об этом. — Он может себе это позволить.

— Правда?

Энни была в замешательстве: она привыкла считать, что они бедны.

— Ну конечно же, может. Кен всегда был хорошим страховым агентом. Он зарабатывает неплохие комиссионные.

Энни обратилась к папе и очень удивилась, когда он предложил ей на мелкие расходы пять шиллингов в неделю, что было гораздо больше, чем давали другим девочкам.

Этот случай стал для нее настоящим откровением. Поняв, что они не такие уж и бедные, Энни даже не знала, злиться по этому поводу или радоваться. Она обратилась к отцу с просьбой о новой одежде. В декабре ее подруги планировали отправиться за рождественскими подарками, и ей очень не хотелось идти туда в школьной форме.

На лице отца появилось недоумение, когда Энни попросила его о пальто. Как будто ему и в голову не приходило, что его дочери когда-нибудь захотят иметь кое-что еще, кроме предметов первой необходимости. Энни внимательно смотрела на его бледное вытянутое лицо. Она прежде не замечала, как он постарел. Годы брали свое, и ей вдруг стало страшно, когда она подумала, что, возможно, однажды настанет день, когда у него вообще не останется лица. Светло-голубые глаза ввалились в узкие глазницы и постоянно слезились. Казалось, слезы текут маленькой бесконечной струйкой.

Энни почувствовала себя виноватой из-за того, что пришлось побеспокоить отца. Дотронувшись до его рукава, она сказала:

— Это не важно, папа, честно.

Он взглянул на ее руку с выражением легкого удивления, словно не привык к прикосновениям. Энни почувствовала, что на его худощавом запястье выпирают кости.

— Это не важно, папа, — повторила она.

К ее удивлению, он вдруг улыбнулся, и происшедшая с ним перемена была настолько разительной, что у Энни перехватило дыхание. Его тонкие губы тронула улыбка, а лицо будто помолодело. На какой-то короткий, почти волшебный миг Энни разглядела в нем прежнего сердцееда.

— Полагаю, ты хочешь выглядеть хорошенькой ради мальчиков, — сказал он шутливым тоном, которого Энни никогда прежде не слышала и, возможно, вряд ли когда-либо услышит вновь.

— Ты угадал, папа. — Энни решила не разрушать его иллюзий, ведь она хотела выглядеть хорошенькой совсем не ради мальчиков, а прежде всего для себя самой.

— Что ж, моя девочка должна выглядеть не хуже других, — просто ответил он.

И в следующую субботу, сразу после работы, Кен повел дочку на Стэнли-роуд и купил ей зеленое зимнее пальто, два свитера и юбку, а также черные лакированные туфли.

— О, папа, они просто чудесны! — выдохнула Энни, кружась перед зеркалом.

Зеленый цвет прекрасно оттенял ее медно-красные завитушки. Однако отец не проявил к ней больше никакого интереса. Он отрывисто кивнул и заплатил продавцу.

Они шли домой, не говоря ни слова, и Кен шагал так быстро, что Энни едва поспевала за ним.

К ученикам, не посещавшим школу Гренвиля Лукаса с первого года обучения, относились обычно с крайним подозрением. И оно лишь усиливалось, если новички обладали еще и необычным акцентом. Так, например, Иану Робертсону, приехавшему из Глазго, понадобился целый семестр, чтобы завести себе друзей.

Когда на третий год Сильвия Дельгадо появилась в классе Энни, на нее смотрели с ненавистью, однако это касалось только девочек. Когда мистер Пэрриш, директор школы, ввел в класс новую ученицу, несколько мальчишек присвистнули.

Энни в этот момент как раз заштриховывала карту, отмечая на территории Канады те места, где произрастала пшеница. Подняв голову, она увидела высокую стройную девушку, которая, радостно улыбаясь, взирала на них с откровенной самоуверенностью, словно не сомневалась, что должна вызывать всеобщее восхищение.

Не было ничего удивительного в том, что мальчишки присвистнули. Эта девочка была настоящей красавицей. У нее были правильные черты лица и полупрозрачная кожа цвета слоновой кости. У Сильвии были длинные прямые русые волосы, лазурно-голубые глаза, густые темные ресницы и такие же темные, идеальной формы брови.

— Это Сильвия Дельгадо, — сказал мистер Пэрриш. — Она из Италии, и я надеюсь, вы радушно ее примете.

Италия! По классу прокатился взволнованный шепот. Девочка кивнула и снова улыбнулась.

— Мне очень приятно оказаться здесь, — сказала она на отличном английском языке с едва уловимым акцентом.

Директор перекинулся парой слов с учительницей, миссис Уэйн. После того как он ушел, миссис Уэйн оглядела класс, ища свободное место. Как всегда, незанятыми оказались места на первой парте. Миссис Уэйн указала девочке, куда садиться, и резким тоном велела классу угомониться.

Напрочь позабыв о сельскохозяйственной карте Канады, Энни украдкой смотрела на новенькую. Та сидела в соседнем ряду. Энни подумала о том, как бы ей хотелось иметь такую подругу. И не только потому, что она была красавицей и носила дорогую одежду, а и потому, что в ее поведении было что-то притягательное. Энни была уверена, что, познакомившись поближе, они нашли бы много общего, хотя, возможно, так же думали и остальные. Новичков обычно не сразу принимали в коллектив, но с этой девочкой все наверняка будет по-другому. Любой почел бы за честь стать ее другом. Однако как же Энни ошибалась!

Она знала, где была новая девочка во время обеда, но когда они вышли из столовой, Энни увидела, как та одиноко стоит на площадке для игр с разочарованным видом.

— Кто это? — спросила Руби Ливси.

— Ее зовут Сильвия Дельгадо, она итальянка, — важно произнесла Энни.

— Итальянка! — презрительно проговорила Руби. — А почему же она тогда блондинка? Я-то думала, что итальянцы темноволосые.

— Понятия не имею. — Энни это тоже показалось любопытным. — Может, поговорим с ней?

— Еще чего! — фыркнула Руби. — Быть итальянцем — почти то же самое, что быть немцем. Мы дрались с этими чертовыми итальяшками во время войны.

Сэлли Бейкер, доверенное лицо Руби, можно даже сказать, ее правая рука, не преминула заметить:

— Но война окончилась десять лет назад, Руби.

— А хоть бы и так! — Руби с воинственным видом уставилась на новенькую. — Я передумала. Я все же поговорю с ней. Скажу, что думаю об этих чертовых иностранцах.

— Нет! — закричала Энни, однако никто не обратил на нее внимания.

И когда девочки под предводительством Руби зашагали вдоль игровой площадки, Энни с несчастным видом поплелась за ними. Она не могла дождаться наступления летних каникул, во время которых Руби Ливси куда-нибудь уезжала. Энни порядком надоело быть членом этой компании, наскучило ходить в кино и смотреть только те фильмы, которые нравились Руби, а также без конца слоняться по кафе, общаясь с глупыми мальчишками. Она давным-давно разорвала бы эти отношения, однако, зная, как Руби расправляется с теми, кто становится у нее на пути, просто не решалась на это. Энни не могла представить, что будет делать, когда ее отведут в какой-нибудь закуток и отлупят.