Барбара Картленд - Мечты сбываются

На столе стояли цветы, и девушка отметила, что бокал для воды перед ней был сделан из тончайшего хрусталя высшей марки.

«Он, должно быть, очень богат, — решила она. — Мы, например, никогда не подаем на обед такие бокалы».

— Добрый день.

Глубокий голос лорда Уинтертона гулким эхом раскатился по комнате.

На нем была темно-синяя пиджачная пара классического покроя и сорочка с модным воротничком. Пиджак оттенял цвет его глаз, отчего они казались пронзительно синими и необычайно глубокими. Люсия вынуждена была признать, что он и впрямь исключительно привлекательный мужчина.

— Надеюсь, ваше первое рабочее утро прошло быстро и с пользой?

— Да, сэр, — подтвердила она. — Я ответила на все ваши вскрытые письма. Должна признаться, что по ошибке заглянула и в письмо от какой-то леди. Надеюсь, вы извините меня за невольное вторжение в вашу приватность.

К ее изумлению, лорд Уинтертон откинул голову и весело рассмеялся.

— Моя дорогая, я сложил все эти неоткрытые письма в одну стопку, чтобы вы сами ответили на них. Их писали глупые женщины, головы которых забиты вздорными идеями насчет наших отношений. Я решил, что вы быстренько разделаетесь с ними, дав на них остроумные ответы.

Люсия не знала, как реагировать на его слова.

— В таком случае… — начала было она.

— Просто поблагодарите их за то, что они нашли время написать мне, и сообщите, что их комментарии были приняты к сведению. Что-нибудь в этом роде. И подпишите их от моего имени — моя личная подпись лишь воспламенит их еще сильнее.

— Если вы настаиваете.

— Всенепременно, моя дорогая Люсия, — откликнулся он, щедро намазывая булочку маслом. — Итак, что у нас на обед, Джепсон? Я умираю с голоду.

Шеф-повар лорда Уинтертона превзошел самого себя. Люсия уже и не помнила, когда в последний раз ела столь восхитительный суп, а отбивные из молодой баранины были просто превосходными.

— Ваш шеф-повар настоящий виртуоз. Замечательное угощение.

— Старый Франсуа и впрямь талантлив, — заметил лорд Уинтертон, допивая бокал кларета. — Я нашел его в Париже, когда останавливался там несколько лет тому. И теперь я чертовски рад, что мне удалось уговорить его переехать сюда.

— А я посещала пансион благородных девиц в Париже, — подхватила Люсия, радуясь тому, что разговор затронул тему, в которой она чувствовала себя вполне уверенно.

— В самом деле? Только не говорите мне, что были одной из этих девиц в соломенных шляпках! Они всегда казались мне сущими прелестницами.

— Да, нам приходилось носить соломенные шляпки, но только летом.

— А где именно вы учились?

— В Международной гимназии, неподалеку от Елисейских полей.

— Нет, я ее не знаю. Моя гостиница была в районе Оперы. А потом я гостил у одной графини…

Голос его прервался. Очевидно, он предавался приятным воспоминаниям, судя по тому, каким отсутствующим стал его взгляд, а на лице отобразилось неприкрытое восхищение.

— Но довольно об этом. Не пора ли попросить Джепсона подать пудинг? Думаю, вам понравится то, что я выбрал для вас.

Он кивнул Джепсону, и в это самое мгновение зазвенел дверной колокольчик.

— Должен ли я сначала открыть дверь, милорд? — осведомился дворецкий.

— Как вам будет угодно, — ответил лорд Уинтертон, устало ослабляя узел галстука. — Кто бы это ни был, скажите, что меня нет дома.

— Хорошо, милорд.

Джепсон вышел из комнаты, а Люсия принялась задумчиво вертеть в руке бокал с водой. Лорд Уинтертон явно предавался парижским воспоминаниям и потому тоже хранил молчание.

Спустя несколько мгновений в столовой вновь появился Джепсон.

— Милорд, у вас гости.

— Мне показалось, я сказал, что меня нет дома, Джепсон.

Лорд Уинтертон раздраженно вздохнул и нетерпеливым жестом отшвырнул салфетку на стол.

— Прошу прощения, милорд. Но, полагаю, именно этого визитера вы пожелаете принять.

Лорд Уинтертон выразительно приподнял бровь и вновь недовольно фыркнул. А Люсия сообразила, что визитером наверняка является женщина.

— Очень хорошо. Проводите моего назойливого посетителя в гостиную.

Он уже поднялся из-за стола, когда дверь распахнулась и в шляпке, бросающей вызов закону земного притяжения своими многочисленными страусовыми перьями, и меховой накидке, количество лап в которой противоречило всем законам природы, на пороге возникла женщина. Очень красивая женщина.

— Прочь отсюда, Джепсон, — хриплым голосом сказала она. — Кыш!

Она вошла в столовую в облаке французских духов, которые Люсия немедленно оценила как очень дорогие.

Женщина перенесла свое внимание на Люсию, окинув ее с головы до ног взглядом своих блестящих фиалковых глаз. На ее прелестном личике отобразилось живейшее презрение, когда она принялась самым тщательным образом рассматривать соперницу.

— Ричард, — промурлыкала она. — Неужели ты готов променять меня на эту…

Нервным жестом затянутой в перчатку руки она указала на Люсию. На запястье ее зазвенел широкий изумрудный браслет, а на лице появилось обиженное выражение, и она поджала губы, едва давая себе труд скрыть показное отвращение.

— Кто она такая, Ричард? — властным тоном поинтересовалась женщина.

Лорд Уинтертон испустил долгий обреченный вздох. Женщину, которая стояла посреди комнаты в позе оскорбленной в лучших чувствах возлюбленной, он не удостоил и взгляда.

Взявшись за отброшенную было салфетку, он медленно поднял глаза на Люсию.

А женщина тем временем подалась вперед, и Люсия испугалась, уж не собирается ли она ударить ее. Она буквально кожей ощущала исходящие от нее гнев и раздражение.

Наконец лорд Уинтертон заговорил.

— Мисс Маунтфорд, позвольте представить вам леди Шелли, — без тени смущения произнес он. — Камилла, это мисс Люсия Маунтфорд.

Люсия напряглась, видя, что женщина шагнула вперед.

— И что она здесь делает? О боже! Угораздило же меня прийти сюда.

Леди Шелли разглядывала Люсию с таким видом, будто полагала ее совершеннейшим ничтожеством. Ее прелестные губки изогнулись в презрительной улыбке, и следующие слова она буквально выплюнула.

— Это что, твоя новая игрушка, Ричард? — прорычала она с неприкрытой угрозой. — Должна сказать, что она слишком молода — даже по твоим стандартам.

Люсия сочла себя оскорбленной и привстала из-за стола, чувствуя, как в груди у нее разгорается ярость.

— Я не ребенок. Мне уже двадцать один год, и лорд Уинтертон нанял меня на работу в качестве секретаря, — огрызнулась она.

— Какая прелесть! — парировала леди Шелли, глаза которой опасно засверкали.

А лорд Уинтертон невозмутимо поглаживал усики, и, похоже, замешательство обеих женщин его лишь забавляло.

— Камилла, ты, как всегда, ошибаешься, — счел он возможным вмешаться наконец, видя, как обе дамы с ненавистью пожирают друг друга глазами.

— Эта молодая леди действительно та, за кого себя выдает. Поскольку я провожу слишком много времени в Лондоне, здешние дела остаются без присмотра, отчего и страдают. Мне был нужен секретарь, а мисс Маунтфорд — дочь одного моего друга. А теперь, будь добра, давай перейдем в библиотеку. У меня появилось несколько новых гравюр, которые я хотел бы показать тебе.

В облике леди Шелли произошла разительная перемена. Очевидно, его слова заставили ее сменить гнев на милость.

А лорд Уинтертон поднялся из-за стола и, проходя мимо, шлепнул ее пониже спины жестом, который Люсия сочла шокирующим и чрезмерно фамильярным.

«Вот так, — сказала она себе, когда парочка вышла из комнаты. — А она даже не сочла нужным извиниться передо мной. Какая грубиянка!»

Она стала ждать, пока Джепсон подаст кофе, не осмеливаясь покинуть столовую и опасаясь повторного неприятного столкновения с высокомерной и властной леди Шелли.

«Пожалуй, мама вовсе не бредила, как я решила поначалу. Разве не я только что увидела собственными глазами, что он за человек? К тому же ясно как божий день, что собой представляет эта леди Шелли!»

И тут из библиотеки, что располагалась по соседству, донеслось сдавленное хихиканье. Джепсон притворился, будто ничего не слышит, но Люсия не сомневалась, что он прекрасно понимает, что именно сейчас происходит за закрытой дверью.

— Еще кофе, мисс Маунтфорд? — предложил он, когда она потупила глаза, пытаясь не замечать красноречивых звуков, долетающих из библиотеки.

Люсия быстро допила свой кофе и вернулась в кабинет.

Шагая по коридору, она едва не столкнулась с лакеем, который направлялся в библиотеку с серебряным подносом в руках, на котором стояли два бокала и бутылка шампанского.

«Однако! Шампанское в полдень», — подумала она про себя.

Но при этом она ощутила едва заметный укол ревности оттого, что никто и никогда не предлагал ей шампанского в столь неподобающий час.

При всем желании она и представить себе не могла, чтобы чопорный и правильный Эдвард отважился на подобный поступок.

«Ах да, Эдвард», — вспомнила она о его существовании, вернувшись в кабинет. Пожалуй, он ей все-таки нравится. Да и как мог не понравиться столь замечательный наездник, как он? Но его пыл пугал ее.

Вскоре от подобных мыслей ее отвлек новый взрыв смеха.

«Пожалуй, им стоило бы вести себя тише», — сердито подумала она, на мгновение отвлекшись от работы.

Но в следующий миг раздался томный вздох, за которым последовало молчание.

Напрягая слух, Люсия выждала еще несколько мгновений, но ничего больше не услышала и продолжила печатать.

Примерно на середине письма девушка обнаружила, что наделала слишком много ошибок.

— О боже! Оказывается, я растеряла навыки куда больше, чем предполагала.

Она вынула письмо из машинки и огляделась в поисках чистого листа бумаги, но на столе, как назло, не обнаружилось ни одного.

— Быть может, бумага лежит где-нибудь в одном из ящиков? — спросила она себя вслух, выдвигая их один за другим.

Внутри оказалось несколько конвертов и карандашей, а еще в глаза ей бросилась чековая книжка. Прекрасно сознавая, что не должна этого делать, она медленно вытащила ее из ящика стола и раскрыла.

На первом же корешке значился сэр Артур Мак-Аллистер, а чек был выписан на сумму в двадцать пять тысяч фунтов.

— Значит, сделка все-таки состоялась, — пробормотала она себе под нос, быстро возвращая чековую книжку на прежнее место.

Время от времени она делала перерывы в работе, прислушиваясь, не донесутся ли из библиотеки какие-либо звуки, но там царила зловещая тишина. Ей хотелось лишь одного — чтобы то, чем там занимались, не было столь очевидным.

«Пойдемте, я покажу вам свои гравюры — надо же! — фыркнула она. — Вот интересно, а знает ли мой отчим, что я работаю на человека совершенно аморального, которому ничего не стоит выставить напоказ свои любовные интрижки перед слугами и своим секретарем? Впрочем, полагаю, отчим предпочел ничего не видеть и не слышать, поскольку соблазн заполучить двадцать пять тысяч фунтов оказался достаточно велик, чтобы он изобразил полное неведение на сей счет».

А вот ее отец, она знала совершенно точно, ни за что не согласился бы скомпрометировать собственную дочь, как и не сел бы обедать за неправильно сервированный стол.

Она вспомнила, каким по-настоящему воспитанным и приятным человеком был ее родитель, и сердце ее сжала тоска.

«Ох, папа, — взмолилась она, на мгновение забыв о своих обязанностях. — Надеюсь, что ты присматриваешь за мамой и желаешь ей добра. Я так скучаю о тебе!»

Она едва удержалась, чтобы не расплакаться, но глаза ее все-таки наполнились слезами. Люсия решила срочно подыскать себе какое-нибудь занятие и, заметив еще одну стопку писем, принялась перебирать их.

На них еще предстояло ответить, поскольку на всех виднелись сделанные карандашом пометки лорда Уинтертона, подсказывающие ей, каким именно должен быть ответ.

И вновь ей попалось множество нераспечатанных писем, каковые, как она решила, были написаны женщинами.

Взяв в руки серебряный кинжал, она уже занесла его над первым конвертом, но потом заколебалась.

— Что ж, он сам сказал, что я должна вскрыть их все и дать остроумный ответ, — воскликнула она перед тем, как разрезать бумагу.

Люсия быстро пробежала содержимое глазами. Оно ничем не отличалось от предыдущих. Очередная дама, на сей раз некая миссис Редфорд-Холл, написала ему с просьбой навестить ее в следующий уикенд, поскольку супруг ее отбыл в Шотландию.