– Что-то случилось? – спросила она, прижав ладонь к груди. Сердце забилось сильнее, а кровь, казалось, быстрее побежала по жилам. Она вдруг окончательно проснулась. – Что, Шура? Что?

– Ничего. Где Даша? Собирайтесь, быстро.

– Куда? Даша не может встать, ты же знаешь! Она сильно кашляет.

– Встанет, – отозвался он. – Скорее. Сегодня от казарм идет грузовик с оружием. Я доставлю вас на Ладогу. Оттуда доберетесь до Кобоны.

Он пробежал через коридорчик и ворвался в спальню. Даша продолжала лежать. Глаза ее не открывались.

– Даша, Дашенька, милая, вставай. Мы уезжаем. Прямо сейчас. Скорее!

– Я не могу, – пробормотала Даша.

– Можешь и встанешь. В казармах ждет грузовик с оружием. Я отправлю вас на Ладогу. Переправим вас через озеро, в Кобону, где еды больше. Оттуда сможете уехать в Молотов. Но нужно идти сейчас. Давай, Даша.

Он стащил с нее одеяла.

– Я не доберусь до казарм, – покачала головой Даша.

– У Тани есть санки. И смотри! Вот это живо поставит тебя на ноги!

Он распахнул полушубок, вынул ломоть белого хлеба с корочкой, отломил кусочек и положил в рот Даше. Та вяло жевала, не открывая глаз. Татьяна стояла рядом, завернутая в телогрейку, с одеялом на плечах, и смотрела на хлеб так, как когда-то на Александра. Может, Даша не доест все. Может, и ей немножко останется.

Но ломтик был слишком маленьким. Даша прикончила все.

– А еще есть?

– Только корочка.

– Дай!

– Ты не сможешь прожевать.

– Ничего, проглочу целиком.

– Даша… может, оставишь сестре? – осторожно спросил он.

– Но она еще стоит на ногах, не так ли?

Александр взглянул на стоявшую рядом Татьяну. Та покачала головой, с жадностью пожирая глазами корку.

– Отдай ей. Я пока еще стою на ногах.

Александр, тяжело вздохнув, отдал корку Даше и велел Татьяне:

– Собирайся. Что ты с собой возьмешь?

Татьяна тупо смотрела перед собой.

– У меня ничего нет. Я готова. Валенки на мне. Телогрейка на мне. Мы продали все и сожгли остальное.

– Сожгли? Остальное? – сдавленно прохрипел он.

– Только… книги…

Она осеклась.

– Принеси, – бросил Александр и, нагнувшись к ее уху, прошептал: – Если совсем худо придется, проверь заднюю обложку Пушкина. Где книги?

Он сам полез под кровать, пока Татьяна искала старый Пашин рюкзак. Потом поднял Дашу и заставил стоять. В полной темноте три силуэта побрели к двери. Только стоны и непрерывный кашель Даши раскалывали молчание мрака. Наконец Александр поднял ее. Вынес из квартиры, и все трое съехали вниз. На улице он взвалил Дашу на санки, закрыл принесенным одеялом, вместе с Татьяной подхватил веревочку, и они медленно двинулись вперед.

– Что будет с Дашей? – тревожилась Татьяна.

– В Кобоне есть еда и госпиталь. Как только ей станет лучше, уедете в Молотов.

– Мне кажется, она очень плоха.

Александр ничего не сказал.

– Почему она так кашляет? – спросила Татьяна, закашлявшись сама.

Александр ничего не сказал.

– Я так давно не получала писем от бабушки.

– С ней все хорошо. В отличие от вас. Тебе трудно тащить? Просто иди рядом. Отпусти веревку.

– Нет!

Не просто трудно. Требует сверхчеловеческих усилий.

– Позволь мне помочь тебе.

– Береги силы.

Он отобрал у нее веревку. Татьяна пошла рядом.

– Держись за мою руку.

Татьяна взяла его под руку.

Ночь была ужасно холодной. Скоро Татьяна уже не чувствовала ног. Стояла невероятная, оглушительная тишина. Небо низко нависло над ними. Татьяна обернулась, чтобы взглянуть на неподвижно лежавшую Дашу.

– Она кажется такой слабой.

– Она и в самом деле слаба.

– Как тебе удается? – тихо спросила она. – Как удается носить оружие, патрулировать город, сражаться, быть сильным ради всех нас?

– Я должен сделать все, чтобы вы выжили…

Они молча шли сквозь снег. Александр все замедлял шаги. Под конец Татьяна впряглась рядом. Он не протестовал.

– Мне станет легче, если вас в городе не будет. От одного сознания, что вы в безопасности. Ты так не считаешь?

Татьяна не ответила.

Может, и лучше. Они найдут еду. И Даша выздоровеет.

Но что будет с ней и Александром? Что будет, когда они не смогут видеться?

И тут она услышала его тихое «Я знаю». И сразу захотелось плакать. Но она понимала, что это невозможно. Ее глаза, открытые черному морозу, красные от ветра и холода, оставались сухими.

Когда они часа два спустя все же добрались до казарм, оказалось, что грузовик уезжает через несколько минут. Александр поднял Дашу в закрытый кузов, где на полу уже сидели шестеро солдат, молодая женщина с маленьким ребенком и мужчина, едва живой на вид. По мнению Татьяны, он выглядел куда хуже Даши, но, взглянув на сестру, она поняла, что та даже не может сидеть. Каждый раз, когда Александр сажал ее, Даша клонилась набок. Татьяна не смогла сама влезть в кузов: ни подпрыгнуть, ни подтянуться. Сидевшие в грузовике не обращали на нее внимания, даже Александр хлопотал над Дашей, пытаясь заставить ее открыть глаза. Кто-то крикнул:

– Пошел!

И грузовик стал медленно уплывать.

– Шура! – истерически вскрикнула Татьяна.

Александр перегнулся через борт и втащил ее за руки.

– Ты забыл про меня? – спросила она и тут же заметила, как Даша приоткрыла глаза, наблюдая за ними.

Брезентовый клапан закрылся, и стало очень темно. В этой темноте Татьяна на четвереньках подползла к Даше.

Никто не произнес ни слова. Они в молчании направлялись к Ладожскому озеру.

Александр сидел. Даша лежала на засыпанном опилками полу, пригнув голову к коленям. Татьяна подняла ноги сестры и скользнула под них, поближе к Александру. Теперь Даша почти лежала на них – головой на Александре, ногами на Татьяне. Александр прислонился к кабине, а Татьяна – к борту. Она подняла горсточку опилок и положила в рот. На вкус почти как хлеб. Она прожевала и взяла еще одну.

– Не ешь, Таня, – попросил Александр. Как он увидел в темноте? – Они грязные.

Время шло. Татьяна чувствовала на себе взгляд Александра. Они встретились глазами и застыли, пока отблеск света от проходящего грузовика не померк. Не обменявшись ни словом, не коснувшись друг друга, они сидели на полу и жадно ловили последние тускнеющие лучи.

Минуты тянулись бесконечно.

– Не знаешь, который час? – тихо спросила Татьяна.

Александр чиркнул спичкой:

– Два ночи. Скоро будем на месте.

Татьяна ужасно хотела есть и ужасно мерзла. Хоть бы Даше стало лучше… хоть бы она встала…

И в то же время отъезд в Молотов казался таким бесповоротным.

Она ждала и ждала, пока по грузовику снова скользнет быстрый луч, чтобы еще раз поймать взгляд Александра. Когда глаза немного привыкли к темноте, она смогла различить его силуэт. Широкие плечи, ушанка, руки, обнимавшие Дашу…

Сама она сжала ноги сестры, сначала слабо, потом чуть сильнее. Даша пошевелилась и закашлялась. Татьяна облегченно закрыла глаза, но тут же открыла вновь. Нельзя расслабляться. Скоро их переправят через Ладогу. Разлучат с ним. Если протянуть руку, можно почти коснуться его.

– Таня…

– Что, Александр?

– Как называется та деревня, куда перебралась твоя бабушка?

– Лазарево.

Она потянулась к нему. Он потянулся к ней.

– Лазарево.

Скользнувший по грузовику свет.

Александр и Татьяна коснулись друг друга.

Снова тьма.

Александр заснул.

Даша заснула.

Похоже, дремали все, кроме Татьяны, которая не сводила глаз со спящего Александра.

«Может, я мертва?

Мертвецы не способны закрыть глаза.

Может, поэтому я не в состоянии уснуть?

Я мертва».

Но она не могла закрыть глаза.

Наблюдала за ним.

Он подложил ладони под голову Даши.

– Шура, почему ты не купил и себе мороженого?

– Не хотел.

– В таком случае почему ты так жадно смотришь на мое?

– И не думал.

– Нет? Хочешь попробовать?

– Так и быть.

Он нагнулся и лизнул сливочное крем-брюле.

– Вкусно?

– Очень, Танечка.


Грузовик наконец остановился. Александр вздрогнул и встрепенулся. Остальные тоже зашевелились. Женщина с ребенком встала первой и прошептала мужу:

– Леня, милый, вставай, нужно выходить, сейчас поедем дальше.

Александр высвободился, вскочил и подал руку Татьяне:

– Подъем, Тата. Пора.

Он поставил ее на ноги. Она пошатнулась от слабости.

– Шура, а что я буду делать с Дашей в Кобоне? Она не может ходить, а нести ее у меня сил нет.

– Не волнуйся. Там вас встретят доктора и солдаты. Возьми хоть эту женщину. Она несет ребенка, но ее муж на ногах не держится, совсем как Даша. Она справится. Вот увидишь. Давай-ка я помогу тебе спуститься.

Он спрыгнул на землю, протянул руки Татьяне, которая, даже если бы очень хотела, все равно не сумела бы спуститься сама. Александр подхватил ее, поставил перед собой. Он так и не разжал рук.

– Помоги Даше, Шурочка, – прошептала Татьяна.

– Давайте быстрее! Шевелитесь! – окликнул сзади сержант.

Александр отпустил Татьяну и с мрачным видом повернулся.

Сержант поспешно извинился перед старшим по званию.

Только сейчас Татьяна увидела еще четыре грузовика с зажженными фарами, освещавшими огромное заснеженное поле, и вдруг поняла, что это вовсе не поле, а замерзшая Ладога. Дорога жизни.

– Ну же, скорее, товарищи! Идите к озеру. Там стоит грузовик. Двигайтесь! Чем скорее вы рассядетесь, тем скорее отправимся! Всего тридцать километров, часа два пути, зато там тепло и есть еда.

Женщина с ребенком уже спускалась вниз. Муж неуклюже ковылял следом.

Александр нес Дашу.

– Поставь ее, Шура, – велела Татьяна. – Пусть идет сама.

Он послушался, но Дашины ноги подгибались, как вареные макаронины.

– Идем, Даша, – теребила Татьяна сестру. – Идем. Там, на другой стороне, нас покормят и обогреют.

– Где я? – простонала Даша.

– На Ладоге. Дорога жизни, слышала про такую? Пойдем. Скоро будем в Кобоне, там ты поправишься. Доктор тебя осмотрит.

– А ты? Тоже с нами? – спросила Даша у Александра.

Он обнял ее за талию.

– Нет, я остаюсь. Моя зенитная батарея совсем рядом. В нескольких шагах. Напишите, как только доберетесь до Молотова. Может, удастся приехать, повидать вас, – говорил он, не глядя на Татьяну.

Но, как оказалось, Татьяна ничего не слышала, если не смотрела на Александра.

Даша прошла несколько шагов и рухнула на снег.

– Не могу.

– Можешь, – твердо сказала Татьяна. – Давай. Покажи ему, что твоя жизнь кое-что значит. Покажи, что способна дойти до грузовика, чтобы себя спасти. Ну же, Даша!

Они вместе подняли ее. Но она снова села, тупо качая головой:

– Нет…

Поддерживая ее с двух сторон, Александр и Татьяна спустились на лед, где стоял грузовик.

Александр подхватил Дашу и положил в кузов. Потом спрыгнул, чтобы помочь Татьяне, которая сама едва стояла. Она прислонилась к борту и услышала крики. Взревел мотор.

– Скорее, Таня, я подсажу тебя. Ты должна быть сильной за себя и сестру, – прошептал он.

– Постараюсь, – выговорила она одними губами. Или ей только это показалось?

– Насчет бомбежек не тревожься, – заверил Александр. – По ночам здесь спокойнее.

– Я не тревожусь, – кивнула Татьяна, прижимаясь к нему.

Он обнял ее.

– Будь сильной ради меня, Танюша, – хрипло выговорил он. – Выживи ради меня.

– Даю слово, Шура. Ради тебя.

Александр нагнулся к ней, но она даже не подняла головы. Он поцеловал макушку ее ушанки. Так они стояли несколько секунд.

– Пора! – крикнул кто-то.

Александр подсадил Татьяну в кузов, забрался сам, устроил девушек поудобнее и положил голову Даши на колени сестры.

– Все в порядке?

– Да, – хором ответили девушки.

Александр встал на колени перед Дашей:

– Помните, если вас будут кормить, ешьте понемногу и медленно. Не глотайте большие куски, иначе будет плохо. Когда привыкнете, сможете есть побольше. А сейчас лучше всего суп. По несколько ложек. Понятно?

Даша взяла его за руку. Он поцеловал ее в лоб:

– До свидания, Дашенька. Надеюсь, скоро увидимся.

– До свидания. Как зовет тебя моя сестра? Шура?

Александр быстро взглянул на Татьяну:

– Да, Шура.

– До свидания, Шура. Я тебя люблю.

Татьяна закрыла глаза, чтобы не видеть всего этого. И закрыла бы уши. Если бы могла.

– Я тоже тебя люблю. Не забывай писать.

Он встал.

– Попрощайся с Таней, – велела Даша. – Или вы уже попрощались?

– До свидания, Таня.

– До свидания, – кивнула она, глядя на него широко раскрытыми глазами.

– Помните, как только доберетесь до Молотова, сразу напишите, – бросил Александр, спускаясь вниз.