Татьяна кивнула.

– Хочешь немного отдохнуть?

Он поставил ящики. Дмитрий последовал его примеру, не сводя глаз с Татьяны.

– Как же вы развлекаетесь? – не отставал он.

– Развлекаюсь? Ничего особенного. Хожу в парк. Лето провожу на нашей даче в Луге, – безразлично ответила она и, внезапно оживившись, спросила у Александра: – Так откуда ты родом? Или мне угадать?

– Угадывай!

– Из тех мест, где много соленой воды!

– Значит, он вам еще не сказал? – удивился Дмитрий, встав совсем близко к ним.

– Я так и не смогла ничего из него вытянуть.

– Вот это да!

– Умница, Таня, – кивнул Александр. – Я из Краснодара. Это у Черного моря.

– Да, Краснодар, – подтвердил Дмитрий. – Бывали там?

– Нет. Я почти нигде не бывала.

Дмитрий посмотрел на Александра, который деловито поднял с земли ящики:

– Идем.

Они миновали церковь и перешли Греческую улицу. Татьяна так сосредоточенно изобретала способ еще раз увидеться с Александром, что прошла мимо собственного дома и до Суворовского шла черепашьим шагом, но на следующем перекрестке опомнилась и остановилась.

– Постоим немного? – спросил Александр.

– Нет, – покачала она головой, стараясь не выказывать владевших ею чувств. – Мы прошли мой дом.

– Прошли? Как это может быть? – удивился Дмитрий.

– Вот так и может. Он вон на том углу.

Александр усмехнулся, но промолчал. Они медленно зашагали назад.

Войдя в подъезд, Татьяна объяснила:

– Я живу на третьем этаже. Доберетесь?

– А что поделать! – воскликнул Дмитрий. – Лифта, конечно, нет. Это вам не Америка, верно, Саша?

Александр пожал плечами.

Они молча взбирались по лестнице. На этот раз Татьяна оказалась сзади.

– Спасибо, – прошептала она в спину Александру, вернее, не столько ему, сколько себе. Просто выражала свои мысли вслух, и эти мысли рвались на волю.

– Пожалуйста, – буркнул он не оборачиваясь.

Татьяна споткнулась.

Открывая дверь, она надеялась, что псих Славин и на этот раз не растянулся на полу в коридоре. Однако надежды ее оказались напрасны. Он валялся головой в коридоре, ногами в комнате, как всегда, грязный, вонючий и противный. Жирные седые лохмы закрывали лицо.

– Славин снова рвал на себе волосы, – вздохнула она.

– Думаю, это еще не самое худшее, – ответил Александр.

Славин, тихо рыча, пропустил Татьяну, но схватил Александра за ногу и истерически захохотал.

– Эй, товарищ, – вмешался Дмитрий, придавив сапогом его руку, – отпусти лейтенанта.

– Все в порядке, Дима. Я сам справлюсь, – заверил Александр.

Славин восторженно взвизгнул и еще крепче вцепился в его сапог.

– Наша Танечка привела домой красавчика солдата… нет, двух красавчиков. А что скажет твой папа? Ой, не похвалит он тебя! Он не любит, когда в дом приводят парней. И двое – чересчур много для тебя! Отдай одного сестричке, солнышко мое!

Поморщившись от дикого гогота, Александр выдернул ногу. Славин попытался было задержать Дмитрия, но, взглянув в его лицо, молча отодвинулся. Правда, истошно завопил вслед:

– Приводи их всех! Приводи побольше! Потому что им недолго осталось гулять! Все полягут под пулями!

– Он был на войне, – пояснила Таня, – и с тех пор стал таким. Но на своих он внимания не обращает. Только перед чужими выкобенивается.

– Что-то сомневаюсь, – протянул Александр.

– Нет, правда, – уверила Татьяна, заливаясь краской. – Мы ему надоели, потому что не слушаем его.

– Преимущества коммунальной квартиры, – хмыкнул Александр.

– И что из того? – удивилась Татьяна. – Все так живут. Ладно, уже пришли.

Открыв дверь, она с улыбкой объявила:

– Заходи, Александр.

– А я? – жалобно протянул Дмитрий.

– И ты тоже.

Домашние сидели вокруг большого обеденного стола в комнате деда и бабушки.

– Мама! Папа! Я дома! – крикнула Татьяна с порога.

Никто даже головы не поднял.

– Где ты была? – равнодушно спросила мать.

– Да посмотрите же, сколько еды я накупила!

Отец осторожно, чтобы не пролить, наклонил бутылку над рюмкой.

– Молодец, дочка, – пробормотал он.

С таким же успехом она могла вернуться без ничего!

Досадливо вздохнув, она обернулась к стоявшему в коридорчике Александру. Что выражает его лицо? Сочувствие? Нет… что-то более теплое…

– Клади ящики и идем со мной, – прошептала она. – Папа, мама, бабушка, деда, это Александр…

– И Дмитрий, – вставил тот, словно боясь, что Татьяна о нем забыла.

– И Дмитрий, – повторила она.

Родные неверяще уставились на Александра и Татьяну. Мама и папа продолжали сидеть с рюмками в руках, а дед с бабкой перебрались на диван, чтобы освободить место молодым людям. У родителей был грустный вид. Пьют за Пашу и заедают водку огурчиками?

– Ты и вправду молодец, Татьяна. Я горжусь тобой, – объявил отец, вставая. – Садитесь, юноши. Выпейте с нами.

– Спасибо, не могу, – вежливо отказался Александр. – Служба.

– Это у тебя служба, а у меня увольнительная, – запротестовал Дмитрий, выступив вперед.

Папа, слегка хмурясь, налил ему водки. Какой человек отказывается от выпивки?

Татьяна знала, что у Александра свои причины не пить сегодня, но папе больше понравился Дмитрий. Странно, что неприязнь или симпатия могут возникнуть на пустом месте. Зато именно поэтому Татьяне больше нравился Александр.

– Таня, ты, случайно, не купила молока? – спросила мать.

– Папа велел покупать только то, что дольше хранится.

– Откуда вы родом? – спросил отец у Александра.

– Краснодарский край.

Метанов покачал головой:

– В юности я жил в Краснодаре. У вас совсем другой выговор.

– И все же я тамошний уроженец, – мягко ответил Александр.

Татьяна поспешила сменить тему:

– Александр, не хочешь чая? Я сейчас заварю.

Он подвинулся ближе, и у нее снова перехватило дыхание.

– Нет, спасибо. Мне нужно идти, Таня. Дежурство.

Татьяна сняла босоножки.

– Простите, но у меня ноги отваливаются.

Она терпела до последнего, но сорванные волдыри на большом пальце и мизинцах кровоточили.

Александр сокрушенно покачал головой. В глазах снова появилось то же странное выражение.

– Уж лучше шла бы босиком.

В комнате появилась Даша и при виде военных остановилась как вкопанная. Сегодня она была особенно красива. От нее словно исходило некое сияние, и Татьяна вдруг подумала, что сестра слишком уж красива, но прежде чем успела что-то сказать, Даша радостно воскликнула:

– Саша! Что ты здесь делаешь?

Она даже не взглянула на сестру.

Татьяна недоуменно подняла брови.

– Ты знаешь Дашу?.. – начала было она, но осеклась, что-то сообразив, увидев, как он растерялся, как смущенно потупился, как проступает предательский румянец на смуглых щеках.

Сама Татьяна стала стремительно бледнеть. О нет! Такого просто быть не может!

Лицо Александра стало бесстрастным. Он беспечно улыбнулся Даше и выговорил, не глядя на Татьяну:

– Да, мы с Дашей знакомы.

– Еще бы! – засмеялась она, ущипнув его за руку. – И все же как ты сюда попал?

Татьяна оглядела комнату, пытаясь убедиться, видели ли остальные то, что заметила она. Дмитрий жевал огурец. Дед читал газету. Папа подносил к губам рюмку. Мама нарезáла колбасу, а бабушка сидела с закрытыми глазами. Всем не до нее.

– Военные помогли Татьяне донести продукты, – сообщила мать.

– Правда? – с легким любопытством поинтересовалась Даша. – Откуда ты знаешь мою сестру?

– Познакомились в автобусе.

– С моей младшей сестричкой? – ахнула Даша. – Это судьба!

Она снова ущипнула его.

– Давай сядем, – предложил Александр. – Кажется, мне все-таки необходимо выпить. – Он уселся у стены, но Даша с Татьяной остались стоять.

– Это тот, о ком я тебе говорила, – успела шепнуть Даша. То есть ей казалось, что она шепчет.

– Когда?

– Да утром же!

– Утром?

– Ты что, глухая? Он тот самый!

И Татьяна наконец поняла. Вовсе она не глухая. Просто утра не было. Были только ожидание автобуса и встреча с Александром.

– Конечно, – выдохнула она, запрещая себе давать волю чувствам. Потрясение оказалось слишком велико.

Даша устроилась рядом с Александром. Грустно глядя в его обтянутую гимнастеркой спину, Татьяна принялась убирать продукты.

– Танечка, сложи все в шкаф, – велела мама.

– Не стоит возиться с рюмками, – предложил Александр. – Наливайте прямо в стакан.

– Молодец! – восхитился папа. – Что ж, за новых друзей!

– За новых друзей, – хором отозвались остальные.

– Таня, выпей с нами, – позвал Дмитрий, и она было подошла, но папа сказал, что ей еще слишком рано пить, и Дмитрий извинился.

Даша заявила, что выпьет за себя и сестру, и папа пошутил, что она уже успела постараться за всех. Остальные рассмеялись. Только бабушка дремала, не обращая ни на кого внимания, и Татьяна кусала губы, желая одного: чтобы этот день поскорее кончился.

Она стала поднимать ящики и носить один за другим на кухню, ловя обрывки беседы.

– Укрепления следует достроить как можно скорее.

– Сейчас начнется переброска войск.

– Пора привести в порядок аэродромы. Установить зенитки. Нельзя терять ни минуты.

Позже она услышала, как хвастается отец:

– Наша Таня работает на Кировском заводе. Только что окончила школу, на год раньше своих сверстников. Через год собирается поступать в университет. По ней никогда не скажешь, что училась лучше всех в классе!

Татьяна улыбнулась отцу.

– Не знаю, что ей взбрело в голову устроиться на завод. Это так далеко, а она еще совсем девчонка, – вмешалась мать.

– Ничего, ты всю жизнь все за нее делала, пора ей самой о себе позаботиться, – отрезал отец.

– Таня! – крикнула мать. – Ты все равно толчешься на кухне, так вымой хотя бы посуду!

Татьяна убрала все купленное в шкаф. Перенося ящики, она то и дело поглядывала на спину Александра. Карелия, финны, граница, танки, превосходство в живой силе и технике, предательские болотистые леса, где так трудно пробираться, зима тридцать девятого…

Она все еще была на кухне, когда из комнаты вышли Даша, Александр и Дмитрий. Александр не смотрел на нее. Словно Даша перекрыла невидимый кран, и вода, та вода, которая давала Татьяне радость и жизнь, иссякла.

– Таня, попрощайся! – крикнула Даша. – Они уходят.

Татьяне ужасно хотелось стать невидимкой, но увы…

– До свидания, – ответила она, оставаясь на месте и вытирая выпачканные мукой руки о белое платье с розами. – Еще раз спасибо за помощь.

– Я провожу тебя, – объявила Даша, взяв Александра за руку.

Дмитрий подошел к Татьяне и спросил, не может ли он еще раз прийти в гости. Наверное, она сказала «да» или кивнула. Трудно понять, ведь она почти его не слышала.

Александр наконец поднял на нее глаза:

– Рад был познакомиться, Татьяна.

Татьяна, кажется, что-то ответила. А может, и нет.

Все трое ушли, а Татьяна еще долго стояла на кухне. Пока не появилась мать и не сказала:

– Офицер забыл фуражку.

Татьяна взяла у нее фуражку, но, прежде чем успела шагнуть в коридор, вернулся Александр – один.

– Фуражку забыл, – пояснил он.

Татьяна молча, не глядя на него, протянула ему фуражку.

Их пальцы на мгновение встретились. Татьяна вдруг вскинула голову и грустно на него посмотрела. Что делают взрослые в таком случае? Ей хотелось плакать. Но она умудрилась сглотнуть колючий комок и удержаться от слез.

– Прости, – сказал Александр так тихо, что Татьяна не была уверена, правильно ли его расслышала. Он повернулся и вышел.

– Что это ты вытворяешь? – нахмурилась мать.

– Ах, мама, будь благодарна, что мне удалось хотя бы что-то достать! – огрызнулась Татьяна и, вспомнив, что хотела есть, намазала маслом кусочек хлеба, рассеянно откусила и выбросила остальное.

Идти было некуда. Везде люди. Как бы она хотела забиться в крохотную каморку, где могла бы остаться одна и без помех открыть дневник!

У Татьяны не было своей каморки и, следовательно, дневника тоже. Насколько она поняла из прочитанного, в дневниках содержались очень личные мысли, которые не должны попадаться на глаза посторонним. Но ей приходилось держать свои сокровенные мысли при себе. Не станешь же ты делиться ими с той, кто делит с тобой постель, даже если это твоя родная сестра! Лев Толстой, один из ее любимых писателей, всю свою жизнь, с самого детства, вел дневники. Но они предназначались специально для того, чтобы их читали тысячи людей. Подобные дневники Татьяне ни к чему. Она хотела вести такой, в котором могла бы сто раз подряд написать имя Александра, и чтобы никто, кроме нее, не имел права его прочитать. Хотела бы иметь комнату, в которой могла произносить его имя вслух, с утра до вечера, и чтобы никто, кроме нее, не имел права его услышать.