Стивен подошел и остановился неподалеку от меня.

— Почему вы это сделали? — спросил он.

Я повернулась и вошла в комнату.

— Вы хотите знать, почему я так себя вела в Нордлингене?

Он кивнул.

— Я думала, что вы намереваетесь меня убить.

Стивен с шумом втянул в себя воздух, потом выдохнул и сказал, едва сдерживая гнев:

— Следует придумать более правдоподобное объяснение.

— Но это правда! — вскипев, закричала я. — Ради Бога, выслушайте меня.

Несколько секунд мы сверлили друг друга злыми взглядами. Наконец Стивен кивнул:

— Хорошо, говорите.

Уставившись в пол, я затараторила:

— Вы сами во всем виноваты. Зачем было врать? В тот вечер, когда мы вернулись с прогулки — ну, вы мне показывали церквушку в лесу, помните? — я пошла гулять и увидела Харви Эллиса, выходящего из винного бара в Нидернхалле. Я была совершенно уверена, что это и есть человек, угнавший мою машину, и потому последовала за ним. Он поехал на ферму, а когда туда подъехала я, то увидела вашу машину, припаркованную за деревьями. И еще я увидела, как вы с ним разговаривали. Позже я встретилась с Гюнтером. Он сказал, что вы оставили для меня сообщение о поездке в Кобленц. Тогда я ничего не заподозрила, поскольку считала, что вы приедете и все объясните. Но на следующий день я прочитала в газетах об убийстве, увидела фотографию машины и поняла, что люди, разбившие эту машину и угнавшие мою, и есть киллеры.

Прервавшись, чтобы перевести дух, я нервно покрутила на пальце колечко с маленькой печаткой.

— В прессе не давалось описания разыскиваемых людей. Я поняла, что выстрел в лесу не был случайным. Кто-то знал, что я видела киллеров и могу их опознать. Сначала я хотела позвонить вам, но у меня не было номера и я не знала названия вашего пансиона. Зато у меня был номер Гюнтера. И я ему позвонила. Это он первым указал на ваше подозрительное поведение. Он обратил мое внимание на то, что вы ехали за этими людьми, а когда я ему сказала, что видела, как вы разговаривали с одним из них на ферме, хотя сказали, что уехали в Кобленц… Понимаете, мне показалось это странным, но я все еще была уверена, что вы сможете все объяснить, когда мы встретимся. Это правда. Но вы продолжали упорно держаться версии насчет Кобленца, а позже, когда вы пошли в аптеку, я нашла в бардачке вашей машины пистолет.

Стивен тихо выругался.

— Выходило, что Гюнтер прав, — продолжила я свой печальный рассказ. — В конце концов, согласитесь, оружие не та вещь, которую обычно берут с собой в отпуск. Потом, когда я вернулась к фрау Шмидт, кто-то позвонил по телефону и сказал, чтобы я немедленно убиралась из Нидернхалля. Голос я не узнала, но человек говорил по-английски, и я сосчитала дважды два.

Сокрушенно вздохнув, я присела на край кровати, все еще не рискуя поднять глаза и взглянуть ему в лицо.

— Перед отъездом я зашла перекусить и увидела на улице Кристину. Она сказала мне, что вы уезжаете из Орингена, и дала название отеля, где вы забронировали номер. Отец подвез ее до Нидернхалля, чтобы она могла пройтись по магазинам и заодно вернуть мне красный платок, который я забыла в пансионе. — Я сделала паузу, стараясь, чтобы голос не сорвался. — Платок ей очень нравился, и я сказала, что она может оставить его себе. Поэтому она погибла. Она повязала платок на голову, и они решили, что это я.

Стивен еще раз выругался.

— Я была в панике, сразу осознав, что тот, кто это сделал, скоро поймет свою ошибку, а единственным человеком, который видел меня в этом платке, были вы. Я выехала из деревни и позвонила Гюнтеру. Он приехал ко мне и сказал… что вы и два человека, угнавшие мою машину, арестованы. Мне хотелось как можно быстрее уехать из этой деревни и больше никогда ее не видеть. Я сказала Гюнтеру, что собираюсь в Австрию, и он решил доехать со мной до Аугсбурга. Понимаете, они не знали, где вы, и решили использовать меня как приманку, чтобы выманить вас. Но в Нордлингене моя машина сломалась. Гюнтер отвез ее в гараж, и тогда я увидела, как вы проехали мимо меня по улице, припарковались рядом с «мерседесом» Гюнтера и вышли из машины.

Застонав, я закрыла лицо ладонями.

— Я стала искать Гюнтера. Он сделал вид, что звонит в полицию, но в действительности звонил тем двоим — Айвену Левосу и Харви Эллису, а потом поселил меня в отеле на окраине города. После ужина он вызвал такси и поехал в Нордлинген за своей машиной, и вскоре после этого я увидела, как вы поднимаетесь на холм. — Слезы заструились по моим щекам. — Я подумала, что вы намерены устранить меня. Поэтому и убежала.

— И взяли мою машину.

— Да. Я доехала до Аугсбурга и сняла комнату в отеле. Оттуда я позвонила Гюнтеру, чтобы сказать, где я, и, конечно, он послал тех двоих — Харви Эллиса и Айвена Левоса — за мной. С его точки зрения, шутка получилась чрезвычайно забавной. Я вышла, чтобы купить утренние газеты, и его подручные похитили меня прямо на улице. Когда я пришла в себя, мы уже ехали в Нидернхалль. И я все еще продолжала думать, что это вы собираетесь меня убить. Они поддерживали во мне эту уверенность, утверждая, что именно вы ожидаете меня на ферме. Конечно же, там был Гюнтер. Он… низкий и подлый человек.

— Он сделал вам больно? — спросил Стивен.

Я прикусила губу и закрыла глаза, безуспешно пытаясь сдержать слезы. И услышала спокойный голос Стивена:

— Не волнуйтесь, Сюзанна, я ему все кости переломаю.

Только тогда я взглянула ему в лицо и увидела, насколько он измучен. Стивен привлек меня к себе и нежно поцеловал. Прошло довольно много времени, прежде чем я отстранилась и дрожащим голосом проговорила:

— Простите меня, Стивен. Я была такой дурой!

Он прижал мою голову к плечу и ласково взъерошил волосы.

— Я тоже повел себя глупо, Сюзанна. Мне надо было с самого начала быть с вами откровенным, но я ни в чем не был уверен и не хотел вас напрасно пугать.

— Но теперь-то вы мне все расскажете?

— Конечно.

— А с чего начнете?

— С пистолета.

Глава 14

Стивен обнял меня и заговорил:

— Этот проклятый пистолет пугал меня не меньше, чем вас.

— Но как он у вас оказался?

Он ухмыльнулся.

— В тот момент я ничего толком не знал. Ирония судьбы заключается в том, что я не сразу понял, в чем суть дела, какое отношение разбившаяся машина имеет к убийству. После отъезда из Мюнхена я не читал ни одной газеты. Меня беспокоили совсем другие проблемы. Помните, как мы поехали в Оринген, чтобы выпить?

— И Кристина отослала меня за буклетом, чтобы поговорить с вами наедине?

— Совершенно верно. Тогда все и началось. Она рассказала своему отцу о Гюнтере Клибурне, и он с уверенностью заявил, что в Нидернхалле никто не носит такого имени.

— Это я помню, но почему…

— Не перебивайте, — попросил он и закрыл мой рот поцелуем. — Как и вы, я не слишком много думал обо всем случившемся до эпизода в лесу. Но после него встревожился всерьез. Как вы верно заметили, никто не станет использовать глушитель, если хочет подстрелить кролика. Кто бы ни произвел этот выстрел, он тщательно целился. Стреляли с вершины горы вниз — на открытую поляну, где вы сидели. Это не могло быть простой случайностью.

— Иными словами, вы подозревали, что кто-то хочет меня убить, и ничего не сказали? Не поставили меня в известность?

— А что бы это изменило? Вы бы только смертельно испугались. Судя по вашему поведению, было очевидно, что вы ничего не понимаете, и я решил сам разобраться, в чем дело. И начал как раз с Гюнтера Клибурна. О таком человеке в здешних местах никто не слышал. Тогда я позвонил Кристине. Она сказала, что ее отец совершенно уверен: в деревне нет коренного жителя, носящего такое имя. Нет его и среди людей, постоянно приезжающих туда на лето. Это Кристина предложила заглянуть на ферму. Оказывается, та часто сдается на лето.

— И вы отправились на разведку?

— Да. Я побоялся, что моя машина завязнет на плохой дороге, поэтому оставил ее на полпути за деревьями и дальше пошел пешком. Я еще не добрался до фермы, когда какой-то тип на полном ходу вылетел из леса и едва не сбил меня. Он пребывал в отвратительном настроении и был изрядно пьян. Поэтому наш разговор никак нельзя было назвать полезным. Он весьма воинственно заявил, что не терпит, когда незнакомые люди суют нос в его дела, иначе говоря, разгуливают по его владениям, что не знает никого по имени Гюнтер Клибурн, и предложил мне убраться подобру-поздорову, пока он не выкинул меня вон. Но одно я все-таки успел заметить, перед тем как ушел: в его машине на заднем сиденье лежала винтовка.

— Если бы вы разговаривали не с Харви Эллисом, а с Айвеном Левосом, он бы убил вас прямо там.

— Ну, мог бы попытаться, — поправил меня Стивен. — В любом случае все происходящее мне категорически не нравилось. Никто не угоняет машину, чтобы вернуть ее, можно сказать, по первому требованию. И нормальные люди так сильно не психуют из-за случайного безобидного прохожего. Я был уверен, что винтовка в машине не простое совпадение, и решил первым делом увезти вас из Нидернхалля.

— И тогда…

— Я поехал в Кобленц. — Он прижал палец к моим губам, чтобы остановить рвущийся наружу вопрос. — Потому что так уж случилось, что у меня есть старый приятель Пауль Байнзен, который живет там. Он не только отлично говорит по-английски, поскольку его мать англичанка, но и является офицером полиции.

— Ах вот оно что. Вы рассказали ему обо всем, и он…

— Не так быстро, Сюзанна. Его не оказалось дома. Я застал только его сестру, которая накормила меня ужином. А Пауль уехал на двухнедельные тренировочные сборы.

— Значит, зря потеряли время?

— Не совсем, — хитро ухмыльнулся Стивен. — Я позаимствовал его пистолет.

— Как? — воскликнула я, вскочив на ноги. — Вы самовольно взяли пистолет, принадлежащий офицеру немецкой полиции? Стивен, но это же огромный риск!

— Ш-ш-ш, не стоит волноваться. Он не хватится его, пока не вернется домой, а мне показалось, что оружие нам пригодится.

— Но, Стивен, вы же не хотите сказать, что действительно собирались воспользоваться им?

— Конечно, нет, если только меня не вынудят пойти на это обстоятельства.

— И вы так спокойно об этом говорите?

— Я заказал для нас комнату в отеле «Альте Пост», хотя могу добавить, что не называл вас «фрау Мейтланд». А после того как вы согласились ехать, вернулся в Оринген, чтобы собрать вещи и еще раз попытаться связаться с Паулем. Тогда я и услышал о гибели Кристины. Я как безумный понесся в Нидернхалль, но было уже слишком поздно. Горькая ирония заключается в том, что я и тогда ничего не понял про ту машину. Я не читал газет. А иначе, поверьте, бросился бы в первый же полицейский участок.

— Как же вы проследили меня до Нордлингена?

— Просто повезло. Среди людей, стоявших у дома фрау Шмидт, был человек, подававший вам кофе. Я спрашивал у всех, не заметил ли кто-нибудь вас или вашу машину, и он сказал, что видел. Еще сообщил, что вы выбрали дорогу на Швебиш-Халль. Я поспешил вдогонку, но безуспешно. И проехал до самого Крайльсхайма, прежде чем признал свое поражение. Потом вернулся в Швебиш-Халль и принялся ездить по улицам.

— И по барам.

— Пришлось, — усмехнулся он. — Это все усугубило. Бармен вас сразу вспомнил. Возможно, судя по моему поведению, он решил, что я — обманутый муж.

Я покраснела, пристыженно опустила глаза и забормотала:

— Понимаете, мне было так страшно, и я…

Но Стивен перебил меня, насмешливо сообщив:

— Не стоит оправдываться. Вам есть за что ответить, юная леди. То, что поведал мне бармен, смутило меня и лишило уверенности. Я не мог понять, что делать дальше. Человек из бара видел, что вы рассматривали карту, и слышал, как Гюнтер упомянул Аугсбург. И я, убедившись, что дело становится все более запутанным, поспешил в том же направлении.

— А приехав в Нордлинген, вы увидели «мерседес» Гюнтера.

— Да. Я ждал возле этой проклятой машины больше часа, после чего занялся уже ставшим привычным делом — обзвонил все отели и пансионы. Около восьми часов вечера мне удалось отыскать ваши следы.

— А почему же вы оставили машину внизу и направились к отелю пешком?

— Сам не знаю. Какое-то шестое чувство. Жаль, что я не отмахнулся от него. Сначала я спросил о вас у портье, но мне ответили, что фрейлейн Картер не принимает посетителей. Я настаивал. Тогда мне предложили подождать приезда ее доктора — герра Клибурна, который уехал в Нордлинген за лекарствами. Это убедило меня в том, что вас удерживают против воли. Я как раз обходил отель, чтобы найти возможность попасть внутрь, минуя портье, когда увидел вас. Не разбирая дороги, словно безумная, вы неслись вниз по склону. Мне и в голову не пришло, что это бегство от меня. Как я ничего не сломал себе, устремившись следом, не понимаю до сих пор. Но когда вы заметили меня, то почему-то не ринулись со слезами благодарности в мои объятия, а прибавили скорость и угнали мою машину.