Зима по-настоящему обосновалась в городе: снежное убранство улиц и утеплившиеся горожане — неоспоримое тому свидетельство.

Медленно падал снег, доставляя неудобство городским властям и радость детям. Витрины уже были оформлены по-новогоднему, призывая заглянуть в поисках праздничного подарка и заодно прикупить что-нибудь для себя. Все обещали громадные скидки, на каждом углу виднелись плакаты и растяжки: «Осторожно, цены падают!» Ну как тут не поддаться искушению?

Умная бездомная собака смотрела на меня печальными глазами, не решаясь подойти поближе. Она надеялась на скромное угощение. Похоже, обрести хозяина она уже давно не мечтала. На автобусной остановке было многолюдно, но рыжая дворняга почему-то выбрала меня. Я давно уже не покупала выпечку, но именно сегодня раскошелилась на печенье и всю пачку скормила этой псине с умными грустными глазами. Она ела аккуратно, не сводя с меня глаз. Когда угощение закончилось, вздохнула, робко вильнула хвостом и отошла. Я нырнула в подошедший автобус, увозивший меня к метро по заснеженным улицам, туда, где на другом конце города, среди деревьев в пушистых белых нарядах, находилась моя редакция. И неизвестно, как меня встретит сегодня начальство: похвалит или устроит взбучку. Это всегда было непредсказуемо, так что я уже давно перестала накручивать себя по этому поводу. Сейчас я сама была как та дворняга, потерявшаяся в огромном городе.

Редакция встретила привычной суматохой. Словно и не было напряженных дней перед юбилеем и самого юбилея, словно еще несколько дней назад все не находились на грани массового помешательства. Все было обыденно до зубовного скрежета. Естественно, после приятного времяпрепровождения возвращаться к рабочим будням не хотелось.

— Ну, теперь ты довольна? — Димка положил передо мной газету.

— Что это?

— Газета. Твоя подруга постаралась.

Передо мной лежал текст Риты. Скорее не текст, а комментарии к фотографиям, на которых мы с Морозовым были вместе. Я смеялась, а он что-то говорил мне на ухо. Все сводилось к тому, что наконец стало ясно, кто избранница популярного ловеласа. Я тут же сняла трубку:

— Рита, как это понимать?

— А что тебя не устраивает?

— Все.

— А что, ты бы хотела, чтобы я написала, кто был и какие речи говорил?

— Но ты подставила и меня, и Морозова.

— Разве что-то не так? Разве я написала неправду?

— Зачем тебе это надо?

— Это моя работа.

Я положила трубку и еще раз прочитала заметку. Вечером разговора с Морозовым не миновать. Хотя он мог и не видеть этой публикации.

— Завтра на два дня поедешь в Белгород, — с порога заявила Алина, словно мимоходом появившаяся в нашем отделе.

— Почему я и почему в Белгород?

— Потому что это рекламный текст и доверить я могу лишь тебе.

— Почему не Макс и не Димка?

— Билеты уже заказаны, гостиница тоже. Поезд в двадцать один ноль-ноль. Обратно — самолетом. В Москве будешь около трех часов ночи.

Дальше спорить было бесполезно. Понятно, она не стерпела, что Морозов не «прогнулся» перед ней, а теперь отправляет меня «в ссылку». Час от часу не легче. Вечером я позвонила Морозову и поделилась произошедшими событиями.

— Вот уж не думал, что ваша Алина такая самовлюбленная дура. А что касается Белгорода, могу тебе сказать, что народ там гостеприимный, принимают хорошо. Возможно, даже отдохнешь от московских проблем.

— Я-то отдохну, но как бы она за моей спиной не учудила чего. Один сюрприз за другим.

— Ничего, все обойдется. Приедешь — позвони.

— Я ночью приеду, часа в три.

— Я тебя встречу.

— Спасибо, я сама доеду.

— Не спорь.

Спорить с Морозовым не было смысла. Если он что-то для себя решил, все уговоры были напрасны.

Я стала собираться. Сумка получалась внушительная, хотя брала с собой по минимуму. Деньги и документы положила в сумку-«кенгуру». Осталось решить один вопрос: с кем оставить кота? Позвонила Юльке.

— Нас тоже целыми днями нет дома.

— Но ты в состоянии пару раз заехать поменять воду, дать поесть и проверить туалет?

— Я даже не знаю. — Ей было неудобно отказать. В общем-то понять ее было можно — семья. После их свадьбы мы почти не виделись. По телефону тоже общались все реже. Юлька постоянно решала какие-то бытовые проблемы. Если я и заставала ее дома, то весь разговор укладывался минут в пять. Потом следовало: «Извини, у меня…» Дальше перечислялись варианты от включенного утюга до подгорающего ужина. Что ни говори, а быт затягивает не хуже самой непроходимой трясины.

В конце концов кота приютили Толик и Анюта.


Юлька со Славкой почти месяц были законными мужем и женой. С их свадьбой у меня были связаны теплые воспоминания.

Как-то вечером мне позвонила Юлька:

— Я знаю, что утром ты любишь поспать, особенно в выходные. Но один день ты мне не уделишь?

— Да, конечно. А что случилось?

— Я выхожу замуж.

— Поздравляю!

— Тебе придется приехать либо ко мне к девяти утра, либо в ЗАГС на Кутузовский к десяти.

— Лучше к тебе.

— Договорились! Ближе к делу созвонимся.

Все-таки она окольцевала Славку. Он, похоже, не особо сопротивлялся. Что ж, надо решать с подарком, чтобы и им пригодилось, и мне было по карману. Кажется, в нашем универмаге я видела неплохой чайный сервиз.

Не по-ноябрьски солнечное утро ворвалось в комнату. Я проснулась на удивление легко. Сборы не были мучительными, как это обычно случалось. Через полтора часа я стояла у порога Юлькиной квартиры. Дверь была открыта, и я не раздумывая вошла.

— Есть тут кто?

— Привет! — Юлька выглянула из комнаты, она уже была «при параде», — проходи на кухню.

Там сидели наши общие знакомые и Юлькина мама.

— Здравствуйте.

— Проходите, присаживайтесь. Кофе хотите? — предложила Татьяна Михайловна.

— Да, спасибо.

Далеко не все друзья разделяли со мной любовь к молотому кофе, большинство предпочитали растворимый. Зачастую из-за того, что просто лень возиться. Но мне сейчас было все равно. Главное — чтобы был кофе, поскольку организм все еще не хотел просыпаться.

— Вы не очень крепкий делаете? — спросила Татьяна Михайловна, глядя, как жидкость в моей чашке стала темно-коричневой.

— Я всегда пью очень крепкий, особенно с утра.

— Не обращайте внимания, она у нас вообще экстремалка, — прокомментировала Юлькина однокурсница и соседка Дина.

Нашу беседу нарушил звонок в дверь. Послышалось Юлькино: «Открыто!», а через минуту к нам присоединился Славкин брат Иван.

— Юлька, блин-компот! Что же вы мне не сказали, что у вас еще и по корпусам нумерация?

— Сказали.

— Нет! Я зашел в соседний дом, позвонил в сорок пятую квартиру. Стою жду, такой красивый. Мне дверь открыл заспанный мужик в семейных трусах. Я долго его убеждал, что на свадьбу пришел, а он мне популярно объяснил, кто я есть на самом деле и куда мне надо идти.

— Ваня, ты неисправим! Еще не было случая, чтобы ты не побывал в какой-то истории.

— Опять я виноват!

Перепалка прекратилась, поскольку приехал Славка. Началась чехарда с выкупом невесты и прочими милыми свадебными обрядами.

Наконец расселись по машинам. Несмотря на выпитый кофе, по-прежнему хотелось спать. Да и погода испортилась — пошел снег.

Уже просматривая свадебную кассету, я увидела, что, пока молодожены ждали своей очереди, я, положив голову Юльке на плечо, дремала. Конечно, шуткам по этому поводу потом не было числа.

После того как отыграл марш Мендельсона и Юлька со Славкой были объявлены законными супругами, мы поехали в музей-заповедник «Коломенское». Когда-то это была усадьба русских царей. Там до сих пор сохранились уникальные деревянные постройки. Мне вручили камеру и велели руководить процессом. Открыли шампанское, закричали «Горько!».

— Молодые, сначала пьем, потом целуемся! Начали, — во мне проснулся режиссер, — не пойдет, еще раз, Юлька, перестань хохотать! На Славку смотри, а не на меня.

С третьего дубля исторический кадр был снят.

Погуляв около часа, поехали к свадебному столу. В машине оказались Дина, Ванька и я.

Все — журналисты разных СМИ: я — печатных, Ванька работал на радио, а Дина — на кабельном телевидении. Естественно, начали вспоминать байки и хохотали всю дорогу. Водитель потихоньку освоился и время от времени задавал вопросы. Естественно, его интересовали подробности частной жизни звезд. Мы охотно отвечали. Так и доехали.

Свадебное пиршество немного удивило с кулинарной точки зрения. Необычные, а тем более сложные блюда никогда не остаются без внимания. Как всегда, пели, танцевали, кричали «Горько!», а незамужние пытались флиртовать с новыми знакомыми.

— Я в тебя букетом целилась. Жаль, промахнулась, — призналась на прощание Юлька.

— Спасибо, дорогая. Значит, еще не время.

— Я тебе дам «не время»! Мы теперь будем ждать повода для ответного визита.

— Ну, ждите, ждите…

Теперь они со Славкой строят семью, а я еду в «ссылку» по прихоти Алины.

Оказалось, что в Белгород едут еще несколько журналистов от разных изданий. Мы заняли три купе. Пиротехники, загрузившись, оставили сторожить аппаратуру одного из фотографов, который всю дорогу просидел в гордом одиночестве, слушая, как за стеной звенят бутылки и разливается «огненная вода».

— Ты поаккуратнее, тут взрывчатки на два концерта, — проинструктировали пиротехники и отправились в соседнее купе с двумя баулами заранее припасенного горячительного. Слышавшие это всю дорогу вздрагивали от малейшей встряски.

Дорожные разговоры продолжались почти до часу. Сначала рассказывали анекдоты, потом журналистские байки, которым никогда не будет конца и края. Стоит только начать.

— Представляете, — начал свой рассказ молодой фотокорреспондент, — на одном мероприятии я так нарвался с охраной, что два дня в себя потом приходил. Был чересчур усиленный контроль. Помимо того, что все проходили через металлоискатели, народ обыскивали. Это потом такую практику отменили. Меня почему-то шмонали с особой тщательностью. Когда охранник в третий раз похлопал по моим карманам, я не выдержал: «Что, понравился?» Как он меня не скрутил, до сих пор не пойму. Его напарники с лица спали. Но меня пропустили.

— Меня как-то приятель с утра разбудил, — вступила я в разговор, — весьма странным вопросом: «Ты не знаешь, когда просыпается Игорь Андреев?» — «Почему я это должна знать? Я даже не знаю, храпит ли он. Веришь?» — «Ну что ты сразу все в эту плоскость переводишь. Я ему дозвониться не могу». — «Зато я знаю, когда он ложится». — «Да?!» — «Я ему как-то позвонила полвторого, мне сказали, что он уже спит».

— У меня как-то такая история приключилась, — начала журналистка «Вечерних новостей» Женя Матвеева, — прихожу на интервью, разговариваем почти два часа, я довольная еду в редакцию. Начинаю расшифровывать кассету — тишина. С двух сторон. Звоню человеку. Договариваемся о встрече. Он мне во второй раз отвечает на те же вопросы. При нем перематываю кассету — тишина. Я вспоминаю все нецензурные слова, какие только знаю. Мой персонаж на удивление спокойным тоном говорит: «Позвони мне вечером домой, я тебе в третий раз наговорю». Я приезжаю домой в растрепанных чувствах. На всякий случай еще раз прослушиваю кассету. Все в порядке, просто я не в ту сторону смотала.

— А меня Марина Лазарева на своей пресс-конференции обозвала «желтой» прессой, — включился в разговор Пашка из «Журнала». — Первые вопросы, как всегда, давались мучительно. Народ спрашивал всякую муру. Марина — девушка веселая, порядком заскучала. ««Желтая» пресса, ну где же вы?» — решила она расшевелить народ. Я в это время шел к микрофону. Вопрос был не «желтый», но на грани. Зато на мне был ярко-желтый свитер. Только я подошел к микрофону, Марина говорит: «А вот и «желтая» пресса». Потом народ, наверное, месяц меня иначе как «желтая» пресса не называл. Все вдруг забыли, как меня зовут.

— У меня был совершенно убойный диалог с Валерой Килеевым, — вспомнила я одну историю. — Как-то разговорились о кино. Он посетовал, что все, как всегда, и в театре, и в кино: роли уровня «крайний солдат справа». Тогда я рассказала, что по опросу, опубликованному у нас, он входит в десятку самых сексуальных мужчин-актеров. «Приятно, конечно, но это, к сожалению, на профессию практически не влияет». — «Что так?» — «На днях был кастинг. И режиссер, и вся съемочная группа были за мою кандидатуру. Но все решают продюсеры. Этот педручило Тундерис хочет Покровского». — «Радуйся, что педручило Тундерис хочет не тебя», — машинально вырвалось у меня…