Эмери Лорд - Миг столкновения

Медленно спускаюсь, задерживаю дыхание, дергаюсь от каждого скрипа ступеней. Делаю шаг в темноту двора, дверь оставляю открытой.

– Не прошло и года, – слишком громко произносит Виви. На ней шляпа-федора и плащ цвета хаки. Нараспашку – чтобы была видна облегающая ночная сорочка.

– Честное слово, Джонас, я чуть было не ушла. В смысле, к другому парню.

– Я тебя не простил.

Звучит по-детски, но мне плевать. Было же ей плевать на меня, когда я впервые за восемь месяцев нуждался в дружеском участии.

– Хорошо. То есть нет, плохо. Я хотела сказать: мне все равно. Я тоже на тебя сержусь.

– На меня-то за что?

– За то, что ты сердишься на меня.

Она подходит так близко, что ее ступня оказывается между моих ног. Все, что от пояса, прильнуло ко мне. Шляпа касается моего подбородка. Виви припадает губами к ямке у основания шеи. Поцелуй теплый, долгий. По опыту знаю: на горле у меня останется след красной помады.

– Вив, зря стараешься. Это не сработает.

Я лгу. От ее парфюма у меня уже крыша поехала. Аромат бьет в ноздри, проникает в легкие. Оттуда – в кровоток. Бурлит в крови.

– Посмотрим, – шепчет Вив мне в самое ухо.

Ее ладонь скользит по моей шее. Больших усилий мне стоит держать руки прижатыми к бокам.

– Не сработает.

– Джонас… Она берет меня за запястья, тянет мои руки к себе под сорочку, на бока, на обнаженные бедра. Под сорочкой ничего не надето. Разумом я не простил Виви, но остальные органы отзываются на ее ласки. Уже и в голову ударило. Виви знает: я сдался.

Она целует меня в губы, и я отвечаю почти с яростью. Чувствую, как она улыбается в поцелуе. Мысли путаются, рассыпаются, когда Виви начинает гладить меня по животу. Ясно. В мозг она проникнуть не может – так хоть в штаны залезет. Неприятно думать, что она все это делает ради прощения.

– Вив, такие извинения мне не нужны.

Выговариваю это с большим трудом.

– Ха, – откликается Виви. – Это вовсе не извинения. Почему я должна извиняться за то, что злюсь на тебя? Мне просто ссориться неохота, особенно сейчас. Лучше я на тебе зло вымещу. Вот. Так.

Веду ее к лужайке, в тень от террасы. Теперь нас не видно. Виви прижимается ко мне, запускает пальцы в мои волосы. Пытаюсь отстраниться на полсекунды. Мы всегда выдерживаем эти полсекунды, смотрим друг на друга, обмениваемся чуть заметными, быстрыми улыбками. Но сегодня Виви не хочет пауз. Наверно, отсюда – чувство неправильности происходящего.

Впрочем, скоро всеми чувствами завладевает Виви.

Виви

Вчера ночью, когда я шла от Джонаса, мне в глаза бросился почтовый ящик, а на нем – две металлические шестерки. Я подумала: быть не может. Потому что перед этим я сидела у себя в спальне и вырезала из журналов фотки, куда-то собиралась их употребить, не помню куда, и вот мой взгляд упал на страницу шестьдесят шесть.

Число само по себе красивое; не зеркальное отражение, нет, но цифры такие округлые, хвостатенькие, пухленькие. А самое главное: если мое имя написать заглавными буквами – VIVI, – то и получится римское «шестьдесят шесть». Да, я знаю: на самом деле это число пишется по-другому, но все равно, согласитесь, что-то в этом есть. Короче, посредством журнала со мной решила заговорить Судьба. Действительно, почему мой взгляд выхватил именно шестьдесят шестую страницу? Ну и вот, я написала «66» на ладони и сделала в комнате кое-какие важные перестановки. А потом я пошла к Джонасу, потому что жаждала чьих-нибудь губ на своих губах. С такой силой жаждешь знойным днем лимонада – будто это единственное благо в мире, а если немедленно его не получишь – болью изойдешь.

Что-то должно случиться; что-то очень важное для меня. Судьба зовет, и я – на правильном пути. Доказательства? Пожалуйста: волосы на затылке шевелятся, по рукам бегут мурашки. Так слоны чувствуют, что будет землетрясение, либо слышат отдаленный подземный шум, либо улавливают вибрации почвы. Точно так же я уловила посыл, который мне передался через цифры. Я стояла на улице и переводила глаза с почтового ящика себе на ладонь и обратно. Без сомнения, это голос Вселенной. Ведь не просто так я написала случайное число маркером на ладони; не случайно чуть позже наткнулась на эти же цифры? Уж, наверно, число «66» выбрано не наобум; только что оно значит? На ящике был красный флажок; следовательно, некое письмо ждало отправки. Я открыла ящик, заглянула. Внутри оказался один-единственный конверт – розовый, в графе «Отправитель» – женское имя, пункт назначения – Вирджиния. Я зажмурилась, повертела конверт в руках, резко открыла глаза. Взгляд упал на цифры в адресе: 1011. «Один-ноль-один-один, один-ноль-один-один», – повторяла я про себя, нашаривая в сумочке маркер. Эти цифры я тоже написала на ладони пониже шестерок.

И вот я слоняюсь по городу, жду, когда плечи покроются гусиной кожей при виде числа «1011». Даже не сомневаюсь, что три единицы с нулем притаились где-то совсем рядом. На Мейн-стрит пляшут призраки. Ночь тиха, все спокойно в благословенном и прекрасном Верона-ков, уличные фонари мерцают в темноте, как планеты, и я почти вижу город таким, каким он был в далеком прошлом, когда женщинам не разрешалось носить брюки. Город заглатывает меня. Ищу повсюду; из центра почти бегу на окраину, к сонным виллам, оттуда – на пляж. Кто скажет, где ждет меня новый знак? Сколько я уже в поиске – несколько минут? Часов? Целую вечность? Кажется, ни одного уголка не осталось, куда ни упал бы мой взгляд.

Светает. Я снова в центре города. Странно. До сих пор никаких зацепок. Может, я ступила на ложный путь, когда взялась разыскивать цифры «1011»? Иначе они бы мне уже обязательно попались. Прохожу мимо закусочной Бетти. На стекле белой краской указаны часы работы заведения. На каждый день недели. Боже. О БОЖЕ МОЙ.

ЧЕТВЕРГ: с 5.00 утра до 10.00 вечера

ПЯТНИЦА: с 5.00 утра до 11.00 вечера

Вот они, мои цифры, по вертикали: 1011. Я знала, я не сомневалась – цифры укажут путь. Ныряю в дверной проем, совершенно уверенная, что Вселенная следит за мной и имеет на меня особые планы.

– Доброе утро, куколка, – говорит Бетти.

Усаживаюсь в отдельной кабинке.

– Что-то ты сегодня всклокоченная. Застегнись-ка лучше.

Смотрю вниз, на собственные колени. Из-под плаща виднеется ночнушка. Как вы понимаете, мне плевать. Застегиваю плащ исключительно ради дружбы с Бетти. Сейчас не до возражений, меня ждут великие дела. На голове у меня по-прежнему шляпа-федора, я ее надвинула, когда кралась к дому Джонаса, потому что хотела остаться неузнанной, а еще потому, что думать могла только о числе «шестьдесят шесть».

– Тобой интересовался офицер Хайаши.

– Зачем я ему понадобилась?

Взгляд полон ужаса, я сама это чувствую.

– Я ничего плохого не сделала.

– Разумеется, нет. Офицер Хайаши просто привык, что ты с ним в одно время завтракаешь, – успокаивает Бетти. – Ты в порядке, детка?

– В полнейшем! Лучше и быть не может. У меня дело в городе; очень важное. Правда, насчет результата на сто процентов не скажу. Сами увидите, Бетти, все будет супер.

– Что сегодня заказываем? Оладьи? Или вегетарианский омлет?

С самого начала я решила заказывать блюда по порядку, но скоро сбилась, потому что должна была следовать своим чувствам. И вот я не знаю, что делать. Ни одно блюдо не стоит $10.11. Цена за порцию оладий – $4.99, за вегетарианский омлет – $5.49. Можно, конечно, взять к омлету дополнительную порцию овощей, и тогда… Нет, в уме я не сосчитаю, надо записывать.

– Хорошо, ты пока подумай, я попозже подойду, – говорит Бетти.

Я и забыла, что она надо мной стоит. Господи, это невыносимо. Что мне делать дальше? Шумно дышу носом. Число «66» привело меня к почтовому ящику, число «1011» – в закусочную; а теперь что? Мне не выплыть из этих чисел. Одна порция – слишком мало; две – слишком много. Хотя… мне же все равно нужна новая зацепка! Я ведь получила «1011» из почтового ящика. Новое число… Пусть сама Судьба его подскажет.

– Знаете, Бетти, что-то я не могу определиться. Принесите, пожалуйста, что-нибудь на ваш выбор. Пусть это будет сюрприз. Я что угодно съем, у вас все вкусно.

Уф. Отличный план. Новую зацепку даст мне счет. Да, так и должно быть.

– Ладно, милочка. Гадать так гадать.

Пью кофе, в котором совершенно не нуждаюсь. Нельзя же просто так сидеть в кафе и думать, и черкать маркером по салфетке, и менять местами солонку, перечницу и пакетики с сахаром. Бетти приносит полную тарелку вафель. Есть вообще-то не хочется, но я ем, чтобы поскорее получить счет. И вот он передо мной. Я позавтракала на $7.60. Семь шестьдесят. Вот и новая зацепка. Жди, Вселенная, я уже иду!

* * *

Не знаю, сколько времени я потратила на поиски. Но вот снова вечер, а зацепок – ноль. Ни единого магического числа. Решаю продолжить дома.

Принаряженная мама – в кухне с одним местным художником. Пьют вино.

– Привет, – говорит мама. – А я уже начала беспокоиться, где ты пропадаешь.

– Да просто мы у Джонаса с младшими возились, мам.

Тороплюсь в свою комнату. «Джонас» – волшебное слово. Стоило произнести – и я вне подозрений. Была с Джонасом – значит, занималась чем-то полезным и совершенно невинным.

Мама смеется, закатывает глаза, косится на своего приятеля. Уже на лестнице слышу: дочка все время проводит со своим другом, на удивление славный мальчик, пускай развлекаются, лето такое короткое, и юность тоже…

На плаще грязь, где вляпалась – не помню. Надо переодеться. Достаю из шкафа яркую юбку с заниженной талией. Подол струится вокруг лодыжек. Поскольку юбка длинная, к ней идет черный топ без бретелей, открывающий животик. Шляпа-федора летит на кровать, браслеты унизывают руки почти до локтей. Позвякивают. Отлично сочетаются с ярким загаром. Выгляжу – супер! Сильвия скачет по комнате, явно одобряет мой вид.

Взгляд падает на лэптоп. А что, если?.. Набираю в поисковике «760». Пресвятая Матерь Всего Сущего! Да это же телефонный код для Сан-Диего!

Новая зацепка!

Сразу задаюсь вопросом: куда приведут меня числа? Да куда угодно. Может, к чему-то такому, о чем остальной мир даже не подозревает. Может, я узнаю, где находится временной портал. Может, Вселенная именно мне решила эту тайну открыть! Если следовать подсказкам Вселенной, я будут первой из смертных, кто совершит путешествие во времени. А куда я направлюсь? Наверно, и это подскажет Вселенная! Например, в двадцатые годы прошлого века, когда я была балериной, когда зарождались джаз и движение суфражисток. Хорошо бы! Я очень, очень польщена, что выбор пал именно на меня; уж я не подведу, я докажу, что Вселенная не ошиблась. Вся моя жизнь была прологом к этому. Руки трясутся от одной мысли, что совсем скоро со мной случится нечто действительно грандиозное. Пожалуй, Сан-Диего – не конечный пункт; скорее всего, меня там просто ждет очередная подсказка. Ну да ничего. Ради такого дела, ладно уж, наберусь терпения.

Ключи от «Веспы» уже в ладонях. Кричу маме, что скоро вернусь, но мама даже глаз не поднимает – смеется со своим приятелем бог знает чему.

Выхожу и натыкаюсь на Джонаса. Бросаю «привет» и соскакиваю с крыльца. Потому что у меня – миссия.

– С тобой все в порядке?

– Все вос-хи-ти-тель-но, милый, только я очень спешу. У меня свидание с историей.

Джонас не отстает:

– Не знаю, Вив, что ты имеешь в виду.

– Ах, я и сама не знаю, но скоро обязательно выясню.

Он хватает меня за руку, окидывает взглядом.

– Что это на тебе такое?

– Одежда. А разве не видно?

Джонас мрачнеет. Вот же зануда, честное слово. Шипит:

– Видно. Слишком многое видно через этот твой лифчик.

– Это не лифчик, а топ, и мне плевать. В любом случае, для тебя – ничего принципиально нового.

Со смехом тяну топ вниз – просто потому, что это так легко. Джонас в ужасе возвращает топ на место, оглядывается: а вдруг за краткий миг, на который я высвободила груди, соседи успели их разглядеть? Вот не думала, что Джонас – такой ханжа.

– Расслабься, любовь моя. Все чудесно, не о чем беспокоиться.

Джонас хмурится. Похоже, он решил мне помешать. Только этого не хватало.

– Вив, у нас с тобой все в порядке?

С ума сойти.

– Конечно. А что такое? В смысле, у меня-то дела – супер. Не знаю, как у тебя.

Он обнимает меня за талию обеими руками. Приятно чувствовать тепло его ладоней обнаженной кожей. Да что там приятно – восхитительно.

– Я тебе писал. Ты не отвечаешь. Вот я и подумал… Мы поссорились, потом ты пришла среди ночи, и вот я… я ничего не понимаю.

А я – тем более! Потому что я вижу только его губы. Все мое тело, от кончиков ушей до пальцев на ногах, звенит, как басовая струна. Обнимаю Джонаса, притягиваю к себе, ближе, еще ближе, целую со всей яростью. Страсть раскрывает лепестки, подобно цветку. Почему бы не раздеться прямо здесь, не предаться любви на лужайке? Пускай себе соседи глазеют, сколько влезет, мне все равно. Секс – это так естественно; кому какое дело? Джонас отстраняется, произносит: