Эмери Лорд - Миг столкновения

Вернувшись в кухню, обнаруживаю, что Виви успела загрузить посуду после завтрака в посудомоечную машину. Наверняка уже придумала благовидный предлог, сейчас сбежит от нас. Как минимум – начнет расспрашивать. Но Виви протягивает мне руку, в другой сминая клочки бумаги.

– Это подсказки для игры в находилку, – поясняет Виви.

Теряю ход ее мыслей. Зато понимаю, что лето мы с ней привыкли проводить совершенно по-разному. И вообще жить – тоже.

– Сегодня никак не могу, Виви. Нужно в супермаркет – бумажные полотенца кончились. И продукты на следующую неделю. И…

Виви улыбается.

– Почему это «никак»? Постой, ручка у тебя есть?

Подсказки отправляют младших рыскать по супермаркету и дают мне возможность спокойно заполнить тележку. Младших я обнаруживаю в отделе приправ. Виви исполняет роль арбитра. Берет детский обруч, командует:

– Чтобы получить следующую подсказку, один из вас должен прыгнуть в этот обруч, как цирковой дельфин!

– Я! Можно я? – кричит Исаак, мчится к обручу, немного медлит, наконец приземляется с другой стороны.

– Зачет! Исаак переходит к следующему этапу! – объявляет Виви.

Лия хлопает в ладоши.

– Подсказка находится… находится подсказка… в тележке для продуктов! Вы все должны помочь Джонасу выложить продукты на ленту, иначе никогда не найдете подсказку!

Младшие мчатся ко мне – даже Бека, которая обычно не снисходит до подобных вещей. Виви красноречиво поводит плечами, ослепительно улыбается. Импровизирует на ходу.

Дома она вовлекает в это дело Сайласа. Целый день мы рыщем по городу, следуя подсказкам Виви, и в итоге попадаем на вечерний сеанс в кинотеатр. Виви платит за всех, утверждая, что это и есть приз. Выходим из кинотеатра уже в темноту.

– Никогда лучшего фильма не видела, – объявляет Лия. Она так о каждом фильме говорит.

– И я тоже, – подхватывает Виви. – В нем все сошлось. Приключения! Битва воинов! Волшебство! Романтика!

Объевшиеся попкорна, напившиеся содовой, бредем домой. Младшие принимаются инсценировать только что увиденное. Распределяют роли: кому быть рыцарем, кому – принцессой, кому – колдуньей. Сайлас их поощряет. Без предупреждения Виви прыгает мне на спину и пришпоривает пятками, словно скакуна. Остальные бегут следом, хохочут. На окраине города сталкиваемся с офицером Хайаши. Он в полной форме, но без собаки. Мы резко останавливаемся. Исаак поддергивает очки, Сайлас напрягает позвоночник.

– Добрый вечер, – бесстрастно произносит Хайаши.

– Здрасте, – вразнобой откликаемся мы.

Одна только Виви, по-прежнему сидящая у меня на закорках, выкрикивает:

– Добрый вечер, офицер Хайаши!

Он смотрит на Виви, явно делает выводы.

– Осторожнее! С этакой личностью проблем не оберешься.

Черт! Это что, со мной проблем не оберешься? Таращусь на Хайаши, но Виви фыркает у меня над ухом.

– Ничего, как-нибудь справлюсь, сэр. Мне к проблемам не привыкать.

– А я говорю – поберегись. Ты с бедовой девчонкой связался, сынок.

– Да, я в курсе.

Откуда Хайаши знает Виви?

– Ну да, я такая – бедовая, – смеется Виви.

Спиной чувствую, как содрогается ее грудная клетка.

– Увидимся завтра, офицер Хайаши.

Когда мы достаточно удаляемся от Хайаши, я шепотом спрашиваю:

– Где это вы увидитесь?

– В закусочной. Мы иногда вместе завтракаем.

Прежде чем я успеваю задать следующий вопрос, перед нами появляется Бека, делает пасы руками, словно заколдовывает Исаака.

– Я, я хочу быть волшебницей! – кричит Лия.

– Тебе нельзя, потому что ты принцесса. Замри!

Бека переключает свои чары на Лию.

– Сайлас! – пищит Лия. – Так нечестно! Бека – злючка!

Жду, когда Виви соскользнет с моей спины. В самом деле, кому интересно все лето детские визги слушать? Кому интересно знать, получится или не получится у Сайласа разрулить ситуацию без детского рева? Но Виви только плотнее обхватывает меня за шею, устраивается повыше. Она остается.

Виви

Вот не ожидала от себя такого – что влюблюсь в целую семью! Поистине, жизнь полна сюрпризов. Сначала велит: закрой глаза, задуй свечи; а когда подчинишься – возьмет да и вмажет тебя физией в торт, прежде чем желание загадать успеешь. Но! Иногда, очень-очень редко, жизнь превосходит ожидания. Просишь летний роман с симпатичным парнем – а получаешь в нагрузку к парню еще и всю его чудесную семью.

Это хорошо, что я их люблю; потому что они все время, каждую минуту рядом. С тех пор как я поцеловала Джонаса, прошла неделя, а наедине мы оставались всего один раз, и то в неподходящий момент. Джонас вскидывает на плечо пляжную сумку, улыбается мне – и солнце, кажется, сильнее жарит мои щеки.

Едва ступив на пляж, мы с Лией пускаемся бежать, усиленно пыля песком. С визгом врезаемся в полосу прибоя. Подхватываю Лию, кружу так, чтобы пальцы ее ножек очерчивали широкие круги на воде. Изрядно замерзнув, мы, вслед за Бекой, ходим колесом по песку. Джонас устанавливает пляжный зонт, Исаак уже занял под ним местечко, уткнулся в книгу.

– Эй! – зовет Джонас. – Кремом от солнца кто мазаться будет?

Отряд возвращается в лагерь. Бека запускает руку в сумку-холодильник, извлекает упаковку фруктового льда. Под белыми обертками угадываются черничный и мандариновый оттенки.

– Как думаешь, бывает фруктовый лед из манго? А из маракуйи?

Задаю эти вопросы, размазывая солнцезащитный крем по предплечьям и икрам.

– А из граната?

Бека выбрала ананасный лед.

– Спорим, Джонас такое запросто приготовит!

Смотрю на Джонаса в упор. Это можно – на мне огромные солнечные очки «кошачий глаз». Лия втирает крем в пипочку носа, Джонас мажет ей плечики, подхватывает ее «хвостик», закручивает на самой макушке. В движениях видна сноровка. В груди что-то ноет сладко и томно. Красивый парень, голый до пояса, беспокоится, как бы сестренкина шейка на солнце не обгорела, – тут есть от чего голову потерять.

Весь день Джонас почти не сводит глаз с младших. Следит за Лией, когда она плещется у самого берега, руководит строительством песчаного замка, гасит ссоры. Джонас предугадывает и желания, и потребности Исаака, Беки и Лии; всего один раз я ловлю его взгляд на себе. Он улыбается уголком рта, будто мы с ним заговорщики. Джонас Дэниэлс и его секрет – веская причина почувствовать себя возникшей из раковины, посреди океана, как на картине «Рождение Венеры», с пеной у ног. А что, может, именно так я и явилась в мир; я же не помню сам момент, а с моей мамочки-художницы что-нибудь подобное вполне станется.

Не буду также отрицать, что классно выгляжу в купальнике. Он закрытый, в горошек; постыдная татушка спрятана, грудь кажется более пышной за счет бретельки-хомутика. На левом запястье тысяча браслетов – тоже для маскировки.

Мы купаемся, снова намазываемся солнцезащитным кремом, закапываем в песок Исаака, ваяем ему русалочий хвост. Счастливые часы тают, как разноцветный фруктовый лед; краски смешиваются в упаковке. Когда настает пора уходить, я удаляюсь на несколько ярдов – в списке пляжных дел остался один пункт. Еще раньше Исаак нашел для меня среди утесов палочку, и этой-то палочкой я вывожу на песке «здесь была Виви», даром что прибой в один прием все смоет.

– Что, еще одна?

Джонас стоит за спиной, смотрит на мою работу. Значит, он меня за этим занятием уже заставал. Пару дней назад я его уговорила высадить за домом цветы. Младшие взялись копать, мы им помогали, я по ходу дела рассказывала о биологии, о подсолнухах, как они растут. Импровизировала, но это нормально. Дошла очередь до цинний. Я достала из сумки обрывок чека и на краешке написала «здесь была Виви». Бумажку я зарыла в темную землю рядом со свежевысаженными почти-растениями. Представила: когда цветы вырастут, я все еще буду где-то рядом. Мы так вывозились, что пришлось по очереди лезть под летний душ. Джонас сказал, им несколько лет никто не пользовался. И знаете, что? Такая жизнь – с летним душем и пляжем под боком – мне очень, очень по вкусу. Иллюзия, что можно ливень с грозой устроить, когда заблагорассудится.

– Вив.

Джонас чуть подталкивает меня локтем, выводит из раздумья.

– Зачем ты это делаешь? К чему все эти записи?

– К тому, что время быстротечно. Океан был задолго до нас и останется после нас. И почти все деревья, и многие животные. Странно и даже как-то дико, правда? Представь, моя одежда меня саму переживет.

Не могу сдержать вздох. Вот бы жить вечно!

– Я просто ищу способ закрепиться в мире. Пусть мой автограф протянет чуточку дольше, чем я сама; пусть останется в тех местах, где мне было хорошо. Понимаешь?

Джонас сует руки в карманы, раскачивается на пятках. На нем темные очки, но я-то вижу – он всматривается в каждую букву.

– Понимаю. Просто я раньше об этом не думал. В смысле, думал, только по-другому.

Вот оно. Прорвалось. Боль сигаретным окурком выжигает на Джонаса тавро, стоит ему подумать о некоем событии. Я эти пятна буквально вижу. И я готова узнать первопричину.

Скоро мы останемся наедине – я это чувствую, я этого жду. От предвкушения сгущается воздух. Речь не о физической близости; по крайней мере, не только о ней. Главное – пульсирующая от боли тайна его чудесной семьи. Наши отношения развиваются с оглядкой на эту тайну. Готов ли Джонас ее раскрыть, вот в чем вопрос.

Возвращаемся на закате. Небо оттенка щербета. Разрабатываю план. Лия задремала у Джонаса на плече, ротик чуть приоткрыт. Бека с Исааком спят на ходу, напоминают пару маленьких выбегавшихся зомби, почти на ощупь бредущих к собственному крыльцу. Обожаю дом Дэниэлсов. Мне нравится, что он не выпячивается на улицу, а как бы отступает в глубину и что вокруг невысокие деревья, до того густолистные, что зелень отдает синью. Обычное бунгало в стиле «Крафтсмен»[3], объясняет Джонас; мне это ни о чем не говорит, для меня его дом – просто белый, просто уютный. Для полного сходства со сказочным домиком во дворе мигают светлячки.

– Наконец-то сыскались!

Сайлас стоит, прислонившись к притолоке.

– Я уж думал, вы все потонули.

Исаак подныривает под руку старшего брата, за ним следует Бека. Увесистая пляжная сумка плюхается прямо у двери. Джонас спускает с рук Лию, она стоит твердо, но с закрытыми глазами. Сайлас усмехается, берет ее в охапку, несет в дом.

– Побудем наедине, Джонас.

Ловлю его руку. Он вздрагивает, словно я разрушила некий барьер.

– Младших уложат Наоми с Сайласом. А мы давай мороженого съедим. Вдвоем.

– Давай.

Джонас устало улыбается. Знаю, он за сегодняшний день вымотался. И за вчерашний тоже. Но хочу знать больше.

– Сайлас! Мы с Виви пойдем перекусим.

Джонас знает: Сайлас не станет возражать, ведь мы целый день возились с младшими и заслужили отдых. Я уже неделю общаюсь с Дэниэлсами. Похоже, трое старших взвалили на себя ответственность за всю семью – и тянут. Устанавливают очередность, кому за младшими следить, кому заниматься другими делами. На улице Джонас не отдергивает руку. Мои мысли поглощены Дэниэлсами.

Разумеется, я обожаю Лию за безграничную фантазию, заразительный смех и бесцеремонное обращение с моими волосами. Я люблю Исаака за одержимость чтением, за очочки в тонкой оправе, за ежистую прическу, явно сотворенную с помощью геля, который Исаак тырит у кого-то из старших. Я люблю Беку за предподростковые капризы и закатывание глаз, а еще за ребячливость, какую Бека выказывает, пока не вспомнит, что ей по возрасту полагается угрюмость. Я люблю Сайласа за странное сочетание дурацких шуток с чувством ответственности за младших. Я даже Наоми люблю, даром что она упорно заставляет меня завоевывать ее дружбу. Пока не получается, но с каждым провалом я лишь сильнее стараюсь.

Но главное – Джонас. Ох, Джонас. Этот парень покорил меня в первый же вечер, явившись в своей стихии, у плиты, в окружении шумного семейства. Шаткое, ненадежное равновесие; и все-таки Джонас впустил меня. Что за сердце у него! Ну а раз он такой серьезный, я его подначиваю. На моей стороне играют долгие, медлительные предвечерние часы. Когда мы с Джонасом гуляем по городу, я как бы ненароком трусь бедром о его бедро и смотрю на него, кусая губу, словно у меня тик. На самом деле никакого тика нет.

Джонас в своей усталости по самые уши завяз; конечно, он не замечает, как на него девчонки пялятся. Посмотрит девчонка, глаза отведет, а когда мы с ней разминемся, непременно оглянется. Еще бы. Джонас очень хорош собой – волосы роскошные, оливковая кожа, руки сильные, потому что он постоянно носит пакеты с продуктами и младшую сестренку. Глубокие, темные глаза – по ним сразу видно, что тяготят Джонаса не только супермаркетовские пакеты.

Мы заказываем две порции мороженого в вафельных рожках. Для Джонаса – мятное с шоколадной стружкой, для меня – шоколадное с миндалем и маршмеллоу. Несколько дней назад мы здесь уже были, ели банановый сплит. Исаак объелся, его тошнило. Такой он был жалкий и в то же время уморительный.