- Нет, конечно!

- Но вы же спросили меня о моей тайне? А у меня только эта тайна и есть. Значит вы ничего о ней не знали? А какой же вы нехороший! Так обмануть меня. А я, глупышка, все вам разболтала.

Она и смеялась и сердилась, надув губки и гневно грозя кулачком.

- Ну погодите, отольются кошке мышкины слезки!

Акли же так обрадовался столь неожиданному обороту дела, что даже облизнулся. Будто ему самому мазнули медом по губам.

- И никакая вы не глупышка! А настоящий маленький мудрец. Совершенно точно. Я тоже заметил, что вроде мы о двух разных вещах говорим. Ну ничего, мало-помалу разобрались. Однако давайте рассмотрим поближе сначала одну из этих двух вещей. Так что же там было с этим вашим бидоном варенья?

- Не скажу! - топнув ножкой, заявила девушка. - Теперь уж ни за что!

- А если я очень, очень попрошу.

- И тогда нет.

-Плачу за добро добром. Не за так прошу. А ну взгляните, что у меня в руке.

Акли развернул ворох шелковой бумаги, в которую была укутана виноградная гроздь, принесенная им с собой. Ягодки винограда соблазнительно заулыбались девушке. И она готова была съесть их взглядом.

(Да какой ей еще жених! - успокаиваясь, подумал Акли.)

- Это посылает вам император. Но я вручу вам его подарок, если вы мне скажете всю правду.

Илонка пыталась удержать себя. Некоторое время она раздумывала, украдкой поглядывая на кисточку раннего винограда.

- Ну ладно, давайте его сюда, вы, любопытная Варвара!

- Ладно, берите вы, сластена.

- Но ставлю условием, чтобы вы никогда и никому об этом не проговорились. Иначе я умру от стыда, если кто-то чужой будет знать мою тайну.

- Не скажу никому.

- Клянетесь?

- Клянусь своей душой.

- Да откуда у вас быть душе-то?

- Теперь конечно у меня ее больше нет: отдал ее вам вместе с этой гроздью.

- Ну хорошо, слушайте. Так и быть облегчу свою душу от греха.

- Я весь внимание.

- Нет, погодите, прежде попробую, каков этот ваш виноград. Э, знаете, идите-ка вы со своим виноградом. Он же кислый! Словом, дело было так. Погодите, нет тут никого поблизости? Как будто что-то хрустнуло в кустах. Может быть кто-нибудь подсматривает за нами?

- Чудится вам! Ищете подвода избежать чистосердечного признания? Нет, нет, барышня, извольте исповедываться!

- Но если мне так совестно? Я кажется сгорю от стыда.

И то правда, бедняжке это стоило такой тяжелой душевной борьбы: она и краснела, и бледнела, закрывала лицо полой мантильи и так и говорила, из-под нее. Словом, была это настоящая комедия да и только. Хотя все дело сводилось всего лишь к невинной озорной проделке...

В комнате Илонки висело большущее стенное зеркало. На самом же деле - это была потайная дверь. Подружки (то есть Илона и Клара Сепеше) подозревали это, и Клара до тех пор нажимала на багет зеркала, пока не нащупала тайную кнопку. Пружина щелкнула, зеркало повернулось, и через открывшееся отверстие оказывается можно было проникнуть в соседнюю с комнатой кладовую. Смелей! Шепнул им дьявол-искуситель. Они пробрались в кладовку и нашли там... целый бидон сливового варенья. С тех пор, почувствовав аппетит, они с Кларой частенько тайком забирались в кладовку полакомиться сладким вареньицем. Мадам же постоянно недовольно ворчала и жаловалась, что сливовое варенье непонятным образом тает буквально на глазах. Предполагала даже, что его крадут мыши.

Акли от души рассмеялся над признанием Илонки, так что и солнце и травинки захохотали вместе с ним.

Только одна ящерица смотрела на них из-под листка подорожника очень серьезными бусинками-глазками.

- Ну, вот, я не говорил, что вы - лакомка! А? - веселился Акли. - И какой ужас: у такой маленькой сладкоежки вдруг появляется жених!

- Неужели это... правда? - вся похолодев, спросила девушка.

- Провалиться мне на сем месте, если я соврал. Просил у меня вашей руки один кавалер.

- Ну перестаньте же шутить! - сказала Илонка и ткнула Милоша ручкой зонтика в бок.

- Ага! - снова принялся дразнить ее Акли. - Кто-то здесь покраснел.

- Но если это неправда! - возмутилась девушка.

- Говорю вам - правда. Был жених, говорил с императором, и потому я и приехал сюда сегодня по поручению его величества, узнать, каков будет ваш ответ. Ну, угадайте, кто этот жених?

- Не знаю, глухим голосом отвечала девушка, вся бледная от волнения. Словно пытаясь увидеть все это во сне, она сама того не желая, зажмурилась.

- Так вот знайте же: приезжал свататься за вас - барон Иштаван Сепеши. Теперь за вами черед - отвечайте!

Девушка затрепетала и, ни слова не сказав, приникла к Миклошу, словно ожидая от него защиты. Потом открыла глаза и с печалью молча устремила на него свой взгляд.

- Что же вы не отвечаете? - заторопил ее Акли. - Вы знаете барона Сепеши?

- Знаю. Это Кларин брат старший. Но почему вы говорите, что... он?

- О, господи, должен же я вам назвать имя жениха? Муж не кот, его в мешке не продают.

- Потому что вы посмеяться надо мной решили? Правда?

И тут рекой хлынули слезы.

Акли был тонким психологом и мгновенно понял, что творится сейчас в душе девушки. То, что просят ее руки, ей нравится: какой девушке не по нраву, когда кто-то любит ее, хочет повести к алтарю, когда готовятся одеть ее в подвенечный наряд со шлейфом и будут сопровождать под венец дружки и дивиться ее красоте толпа зевак, когда она в белых атласных туфельках выйдет из экипажа у ступеней божьего храма. Все это так красиво, но все это лишь сладостный дурман, кружащий голову, и только до этого мига. До него и не дальше! Невеста уже созрела в маленькой девочке, достаточно ей только вообразить подвенечное платье, празднично убранных лошадей и кучера с букетом на кнутовище. И это тоже легко представить себе. Но еще нет образа жениха - даже в глубинах воображения. Значит вопроса о женихе еще нельзя касаться, иначе рухнет карточный домик грез, исчезнет вся иллюзия и тогда можете сметать все это в мусорную корзину.

- Как я вижу, Илонушка, вы не в восторге от этого жениха?

- Так это же омерзительный человек! - вырвалось у девушки, уже утиравшей слезы.

- Но зато как хорош он для мужа: знатен и богат! - возразил Акли. - мой долг обратить ваше внимание и на это обстоятельство.

- Если хотите знать, я вообще никогда не выйду замуж. Я же сказала.

- Сказали? Когда?

- Только что. Разве я не сказала, что не открою никому, кроме вас, никогда в жизни этой тайны с бидоном варенья? Так вот, если я выйду замуж, я же не должна ничего скрывать от мужа. И тогда я обязана буду рассказать ему об истории с бидоном. Видите, из этого следует, что ни за кого замуж я не пойду.

- Ну, если только эта причина! - насмешливо проговорил Акли.

- И зря смеетесь. Если уж я что-то решила.

- Хорошо, хорошо! Значит вашим девизом будет "Вечная дева!" Так и передать императору?

- Да, да. Я не возражаю... если...

- Если? Значит все-таки есть "если". Ну что ж, начали - договаривайте до конца!

Девушка снова пришла в замешательство, покраснела, задумчиво принялась теребить кружева на своей мантилье.

- ...Если моей руки не попросит когда-нибудь... - нерешительно, и даже неохотно, но все равно дрожащим от волнения голосом произнесла она. - Тот, кто знает... мою тайну.

- Откуда же кто-то узнает ее, если вы ее поведали только мне?

Девушка рассмеялась, но чувствовалось, что эта ее веселость была напускной.

- Ой, Клипи-Липи! - вскричала она и тут же отвернулась в сторону. - Как хорошо, что порох уже изобретен. Уж вы-то во всяком случае не были бы его изобретателем.

От этих слов огнем вспыхнули теперь уже щеки Миклоша. Да и не только щеки, а и глаза. Точно так же, как неожиданно, чудесным образом вспыхнул огнем библейский куст неопалимой купины. Миклош хотел что-то сказать, не нашел нужных слов, которые приличествовали бы ситуации. Огонь небесный горит без дыма. Но в это время послышались шаги. К ним приближались двое незнакомых мужчин, и это не понравилось ни Акли, ни Илушке. Один из мужчин снял шляпу и спросил их о какой-то улице поблизости. Акли поднялся, решив, что имеет дело с заблудившимся в городе человеком, сделал несколько шагов к нему и, пройдя немного с ним вместе в сторону изгороди, стал показывать ему, как пройти, как вдруг другой мужчина сказал:

- Нам не хотелось пугать девушку, сударь поэтому мы нарочно отозвали вас в сторону. Вы арестованы!

- Я? Не может быть! - со смехом возразил он. - Вы, наверное, ошиблись. - Я - Миклош Акли.

- Мы в этом и не сомневаемся. В ордере на арест как раз стоит именно ваше имя.

Один из мужчин достал из кармана лист, подписанный начальником полиции, и предъявил его: "Миклош Акли, 32 года, подлежит аресту".

Акли своим глазам не поверил: может он видит дурной сон? Когда человек переест на ночь, ему снятся то бодающиеся быки, то он валится вниз со стога сена, то его арестовывают и везут в тюрьму, пока наконец он не проснется в миг величайшей опасности. Словом, такие сны снятся иногда. Но увы, бывает и наоборот. Человек наяву купается в лучезарном счастье, сидит и шутит с красивой девушкой, которая в это время говорит ему такие слова, от которых начинает взволнованно биться его сердце, вскипает кровь и душа парит, и вдруг он скатывается вниз с копны благоухающих роз, и божественная явь исчезает...

Акли встряхнулся, попытался проснуться, но увы это ему не удалось.

- А кто вы такие? - спросил он глухим, сдавленным голосом. Мужчины показали свои значки на отворотах лацканов: агенты тайной полиции.

- И на каком основании вы осмеливаетесь меня арестовывать?

Агенты пожали плечами. Основания они не знают.

- Но я протестую.

- Пожалуйста, но это вы сделаете там, на месте. А сейчас лучше если вы попрощаетесь с барышней, посадите ее в экипаж и отправите в пансион, а себя вверите нам.

Акли подумал, что сопротивление здесь, в самом деле, бесполезно.

- Хорошо. Я в вашем распоряжений, но разрешите мне перемолвиться несколькими словами с барышней. Раз вы все знаете, то конечно знаете и то, по чьему повелению я здесь.

- Да, мы знаем, но времени на разговоры мы вам дать не можем. Идемте, сударь, не устраивайте спектакля. Напугаете девушку, а этого вы наверное сами не хотите. Назовите ей какую-нибудь другую причину, по которой вам нужно срочно уехать.

На несколько коротких мгновений Акли возвратился к Илоне.

Он был бледен и взволнован, и это сразу же бросилось ей в глаза. Агенты полиции шли за ним по пятам. Акли сказал девушке по-венгерски так:

- Сделайте равнодушное лицо, когда услышите, что я вам сейчас скажу. Я не хочу, чтобы эти господи догадались, что я вам на самом деле сказал. Я арестован. Не знаю, что произошло, жертвой какой интриги я пал, но прошу вас, улыбайтесь! Вот так, замечательно! Хотите вы сделать для меня что-нибудь?

- Все!-патетически воскликнула девушка и притворно засмеялась, как будто речь шла о самой веселой на свете шутке.

- Сейчас я провожу вас к экипажу,- продолжи Акли,-сделайте вид, что едете в пансион, но по дороге прикажите кучеру повернуть в Бург, а там попросите, чтобы вас незамедлительно принял император ему вы и расскажете, что со мной произошло:

Илушка подняла гроздь винограда, лежавшую и скамейке, с величайшим равнодушием отщипнув от нее несколько бледно-зеленных ягод, положила их по одной в рот, сверкнув при этом жемчугами белых зубов между алых губок. Только женщины одни умеют делать это та очаровательно.

- Мне кажется, - начала она и притворно зевнула, хотя сердце ее готово было остановиться от страха, - что так я и сделаю. Она поднялась со скамейки и пошла, сопровождаемая Миклошем, к экипажу. Шаги двух незнакомых неотступно звучали у нее за спиной: топ, топ, топ.

- А ведь я хотел бы вам кое-что сказать. Относительно того дела. Ну вы знаете сами...

Девушка зажмурила глаза.

- Относительно пороха, которого вы не изобрели?

- Я сразу же стал вашим рабом. И душой и телом.

- Из одного рабства я вас освобожу. Выбирайте сами - из которого, - и добавила игриво: - Хотя вы, конечно, хотели бы, чтобы я освободила вас сразу и от того и другого?

- Лучше уж оба вместе, чем ни одного. Это означает что...- Что вы выбираете наиболее тяжкое рабство?

Маленькая озорница весело засмеялась и села в экипаж. Акли крикнул кучеру:

- Отвезите барышню назад, в пансион!

Девушка выглянула в окошко экипажа и, повернувшись, помахала ему белым платком. Акли в свою очередь прощально помахал ей. Все это пустяки, кое-то недоразумение, - был убежден он, - может шутка. Но ничего, им еще достанется от императора!

- Ну а теперь мы можем идти, господа,- сказал полицейским с известным высокомерием. Не берусь предсказывать, но думаю, что дело окончится неприятностями. Причем, не для меня. Вот увидите.