— Нисколько, — не задумываясь ответила Хейди. — А что такого?

Ответом ей был негромкий удивленный свист.

— Видит бог, ты действительно очень изменилась! Все как в той ирландской песенке про Джонни. Только смотри осторожнее, Сюзанна Браун, в качестве добропорядочной девушки ты рискуешь потерять весь свой шарм. — Он положил трубку.

Глава 3

Бранд сладко спал, уютно свернувшись в клубок. Его розовый носик едва виднелся из-под палевой шерсти. Слава богу, она снова рядом с ним. Кот терпеть не мог, когда Хейди звонила по телефону. Ведь тогда ее внимание отвлекалось, а это неправильно. Хейди принадлежит Бранду, он сияет исключительно для нее, и она должна всецело принадлежать ему. Представитель семейства кошачьих бывал очень недоволен, когда хозяйка уходила из дому.

Хейди это знала, но знала и то, что он не умеет долго сердиться. От мысли, что скоро ей снова надо уходить и оставлять котика одного, у девушки разрывалось сердце. Пять минут назад она узнала, что подруга, которая всегда раньше выручала и присматривала за котом, на этот раз по семейным обстоятельствам не сможет прийти. Это было серьезным препятствием, но скоро решение нашлось.

— Опять уезжаешь? — с любопытством поинтересовалась хозяйка Скиппи на следующее утро. — И куда на этот раз?

— Туда. — Хейди загадочно махнула рукой за залив, за красно-белые трубы станции, за пологие очертания холмов и пики Сахарных Голов. — В Виклоу. У меня подруга лежит в больнице. Я обещала побыть пока с ее дочерью.

Хозяйка Скиппи переменилась в лице.

— Какая же ты добрая! Так же и твоя мама поступила бы, если бы могла ходить. Знаешь что? Я думаю, когда два человека очень близки, как ты с твоей мамой, — упокой, Господи, ее душу, — то когда один умирает, он оставляет частичку себя в другом. Я в это очень верю, и ничто меня не разубедит.

Так это или нет, но слова соседки очень подкрепили и поддержали Хейди, пока она собирала сумку и доставала переносную корзинку Бранда со шкафа. При виде корзинки кот нырнул под шкаф и затаился. Ну конечно, он так и знал, чувствовал, что этим все закончится. Бранд ведь заглянул в сегодняшнюю газету — «Водолеям следует соблюдать осторожность». И пожалуйста! Когда крышка корзинки захлопнулась, он издал такой душераздирающий вопль, что Хейди чуть не отменила поездку. Но тут хозяин Скиппи, пришедший домой на обед, постучался и предложил подвезти их в город на машине.

Автобус на Эннискерри отходил с исторического места. Одиннадцать веков назад датчане вторглись на своих черных лодках в залив, где и высадились на берег. Этот залив стали называть Дабх-Линн, что позднее преобразовалось в Дублин, а место, где высадились норманны, стал нынешней Пулбег-стрит.

В пятницу на улицах шныряло множество машин, и движение на дорогах было очень медленное. Они миновали юго-восточный угол Стивенз-Грин, ставший почти неузнаваемым из-за многоэтажных бетонных небоскребов, и Национальный кинотеатр. Остались позади канал в районе Шарлемонтского моста и пивная под названием «Бардж-Инн». В Миллтауне они пересекли Доддер с пегими пони, стоявшими под дождем. Впереди Дублинские горы возвышались над накрытым низкой облачностью городом, как спины слонов. После деревушки Дандрам шла открытая местность. Низкие коричневые горы, белые домики и оранжевые рощицы. В Лэмб-Кросс на полях паслись овечки. Около Стэпсайд посадки хвойных деревьев походили на бакенбарды на щеках холмов. В Голден-Болл они увидели католическую церковь с сине-белым забором и красной кирпичной колокольней.

Теперь впереди слева виднелись межевые знаки, гора под названием Кейти-Галлахер с печной трубой из старых свинцовых плавильных рудников. Рядом возвышался конус Шугар-Лоаф. Справа красовались заросли красного папоротника, до самых валунов, разбросанных в живописном беспорядке. Слева до горизонта виднелись посадки молодого леса Эннискеррийского лесничества.

Отсюда возврата уже не было.

Автобус спустился вниз, к рыночной площади, которая больше походила на ступицу колеса с расходящимися от нее веером дорогами. Автобус обогнул высокий обелиск — военный мемориал с увядшими летними розами на газоне — и остановился. Хейди взяла корзинку, где сидел Бранд, а водитель поднял ее чемодан. Втроем они вышли из автобуса.

— Все в порядке? — поинтересовался водитель.

Бранд считал, что в порядке далеко не все. Так и мяукнул. «О, если бы он только знал, как я с ним солидарна», — испуганно думала про себя Хейди, безуспешно высматривая грузовик с бревнами. Единственным транспортным средством в ее поле зрения, помимо автобуса, была щегольская машина красивого бежево-коричневого оттенка.

Может, автобус опоздал и водитель Рори Харта не дождался гостьи? Хейди не удивилась бы, если бы суровый лесник велел своему водителю не ждать ее. Девушка печально посмотрела на отель, на крылатых серых лошадей, поддерживающих герб. В эту минуту мешковатая фигура в высоких резиновых ботфортах показалась в дверях. Человек оглядел площадь, увидел автобус, потом заметил ее. Он помахал ей рукой — очень радостно.

— Эй, привет! Простите, что заставил вас ждать! — Господи, Рори Харт собственной персоной… В следующую секунду он уставился на поклажу у нее в руках и словно прирос к земле. — А это что такое?! — Можно подумать, будто скромная корзинка с Брандом потрясла самые основы его существования. — Если я правильно догадался, — продолжал Рори Харт, — то это я в машину не возьму.

Глупо. Девать-то кота все равно некуда.

— А, это… Бранд, мой кот, — заявила Хейди. — Пришлось взять с собой. Я не могла его оставить. Я попросила подругу, но она не смогла.

— Мне очень жаль, — вздохнул Рори. — Но придется его куда-то деть. В Гленгласс его везти нельзя.

— Тогда я туда тоже, видимо, не попаду, — вдруг неблагоразумно заявила Хейди, но тут же прикусила язык. — То есть я хочу сказать…

— Да, я понял. Я уже вышел из младшего школьного возраста. Я уяснил, что ты хотела сказать. — На мгновение в глазах его мелькнула веселая насмешка. — Добро пожаловать. Тебя здесь заждались. — Он посмотрел на нее долгим, серьезным взглядом.

— Спасибо. Бранд будет вести себя спокойно, обещаю, — нервно оправдывалась Хейди. — Он не причинит хлопот.

— «Хлопот» — не то слово. Все может закончиться трагедией. Ты что, забыла Бэмби, и Хани, и остальных? Я — нет. Однако ты должна понимать, на что идешь. Если что — это будет на твоей совести. И не говори потом, что я тебя не предупреждал, и не приходи ко мне в слезах. — Он легко подхватил ее чемодан и корзинку с котом.

Это подозрительно походило на угрозу и, надо сказать, достигло своей цели. Хейди, глядя, как корзинка с ее любимцем раскачивается в сильной руке, вдруг почувствовала, что у нее слабеют ноги.

Рори Харт остановился возле бежево-коричневой машины и открыл дверцу.

— Твоя? — не удержалась от вопроса Хейди. — Вчера ты был на черной.

Рори выглядел очень довольным, даже польщенным.

— Да, у меня есть еще и эта — новая игрушка. Я забрал ее только вчера, после того как оставил тебя в больнице. Нравится? — И вдруг он стал обезоруживающе юным.

— Очень. А я высматривала грузовик с лесом.

Он радостно рассмеялся:

— Ну, знаешь, ты все-таки возвращаешься домой.

Хотя этим он надеялся ее успокоить и ободрить, но достиг обратного результата. Хейди настраивалась на опасности и трудности, — а его доброта заставляла чувствовать себя змеей, притаившейся в траве.

Она старалась незаметно рассмотреть в окно машины окружающий ландшафт. Дождь прошел, и местами стало видно голубое небо. Справа низкий белый отель стоял на зеленом склоне, слева от дороги шумел лес. Промелькнул забор с медным молоточком на цепочке. Она увидела надпись «Лесничество» и подумала: неужели они приехали в Гленгласс? Однако Рори и не думал останавливаться.

— Бельвю, — сообщил он как бы между прочим. — Лес Бельвю.

Что это — ловушка? Она напрягалась, стараясь прочесть название на табличке, теша себя надеждой, что он не заметит. Наверняка Сюзанна должна знать эти места.

— Так скоро, я и не узнала, — рискнула Хейди. — Что-то он стал больше.

— Верно, — согласился Рори и несколько мгновений пытливо всматривался в ее лицо. Слава богу, каким-то чудом она вроде бы сказала то, что нужно. Однако от его пристального взгляда девушка поежилась. Казалось, он удивлен ее замечанием. — Ну, все, что ты видишь вокруг, осталось таким же. Смешанный лес. Хорошее место для отдыха. Возможно, скоро здесь откроют угодья для охоты.

Между тем дорога расстилалась перед ними с зелеными склонами и дымчатыми голубыми горами вдали. Вскоре автомобиль свернул направо, и перед ними открылись горы во всей красе. В ирландских горах есть что-то особенное — нехватка грандиозности восполнялась переливами причудливых цветов и оттенков, тонущих в голубоватой дымке, в мягкой зелени.

Слева промелькнула скромная плантация молоденьких елочек. Дорога постепенно спускалась в низину между холмами.

Молчание прервал Рори Харт:

— Смотри, как бы твой кот не попал в капкан.

— Ты меня нарочно пугаешь? Я же сказала — мне некуда было его деть, поэтому пришлось брать с собой.

— Да что ты вообще с ним возишься? Это же не твой кот. Возьми и выпусти его!

— Как это на тебя похоже! — возмутилась Хейди. — Я отношусь к животным не так, как ты. Мне они дороги.

— Да, в отличие от людей.

— Я же приехала, разве нет? — сердито напустилась на него Хейди. В конце концов, какое его дело? Даже мать Сюзанны простила ее и не поминала побега. — И потом, я здесь ради Дженни. Моя мать все мне простила. Надеюсь, Дженни поступит так же.

— Только ради Дженни?.. — Он задал вопрос тихо, и, прежде чем она успела ответить, машина остановилась. — Мы все время ссоримся, Сью… — мягко начал он. — Если ты помнишь, как мы расстались…

— Я… — Она замолчала. Рори Харт, который истреблял белок и советовал отпустить Бранда на все четыре стороны, — это один человек, а Рори Харт, который называл ее Сью, — совсем другой. Авторы портретов обычно утверждают, что характер человека познается скорее по линии губ, чем по глазам. У него губы широкие, чувственные и какие-то извилистые. Что это значит? Цинизм? Усмешку? Упорство? Самообладание? Не важно. Сегодня у него вытянутое лицо с ефрейторскими складками на длинных смуглых щеках и словно вырезанными морщинами на лбу.

Твердый, как деревья, он вряд ли станет переживать из-за любовной истории пятнадцатилетней давности.

— А помнишь, маленькими детьми мы думали, что день никогда не закончится, пока мы будем вместе ехать в Гленгласс? — вдруг с мальчишеской искренностью спросил Рори.

— Не помню. — Ее ответ прозвучало неуклюже.

Видимо, Рори тоже это почувствовал.

— Ты мне никогда не говорила, как отнеслась к тому, что меня назначили здесь главным лесничим.

В его вопросе послышалась трогательная смесь наивной гордости и застенчивости. Она сразу легко представила его двадцатилетним — волосы, наверное, были рыжее, щеки круглее и мягче в очертаниях, пухлые губы раздвинуты в солнечной веселой улыбке. Ей вдруг ни с того ни с сего захотелось крикнуть: «Не надо! Не показывай мне себя таким! Я не хочу этого знать!»

— Никак особенно не отнеслась, — осторожно ответила Хейди. — Все это было так давно.

Она хотела, чтобы ее слова прозвучали с прохладцей, но на самом деле они оказались для него ушатом холодной воды.

— Господь Милосердый, — совершенно безжизненным тоном заметил он. — Как же ты изменилась! Совсем не похожа на себя прежнюю.

— Слишком многое произошло со мной с тех пор, — попыталась оправдаться Хейди.

— И со мной.

Это сразу напомнило ей о том, про чье существование она на время забыла. Тот мальчик, Тоби. И про мать Тоби, которая по каким-то причинам не жила с ними. Что бы там ни было между Рори Хартом и Сюзанной Десмонд много лет назад, это не помешало ему жениться и, видимо, столкнуться с новым несчастьем.

— Прости, мне жаль.

— Ты так говоришь, будто тебе действительно жалко меня.

Все намерения хорошо играть свою роль испарились. Что бы сказала на ее месте Сюзанна — сейчас было не важно. Хейди говорила от себя.

— Да, мне правда жаль, поверь. Прошлое осталось позади.

— Оно прошло не бесследно.

— Неужели нельзя все забыть?

— По-моему, ты именно так и поступила, — сухо откликнулся Рори Харт. — Не думал, что ты когда-нибудь снова окажешься в Гленглассе.

Слова прозвучали скорее зловеще, чем приветливо, но Хейди решила не обращать на это внимания.

Дорога стала шире, и теперь на обочине им встречались группы детей, которые шли домой из школы, разбрасывая ногами пестрые осенние листья. Справа мелькнули стволы берез и каштанов, а слева виднелись ровные шеренги деревьев, выстроенные в ряд, как трубки органа.