Кэти Максвелл - Милый пленник

— Этот вечер был просто волшебным, похожим на мечту. Даже присутствие леди Димхерст не смогло его испортить, — сказала она и, помолчав немного, прошептала: — Благодарю вас.

Джеймс не ответил. Он просто не мог говорить. Его взгляд был прикован к небольшому углублению, находившемуся прямо под ее подбородком. В этом месте пульсировала маленькая жилка.

В экипаже было темно. Повернувшись, Кэролайн посмотрела на него. Ее губы слегка дрогнули, и она улыбнулась ему своей прелестной улыбкой. В свете фонаря ее глаза излучали мягкое сияние. Она слегка коснулась его руки, лежавшей на сиденье. Несмотря на то что на ней были перчатки, это прикосновение разожгло в душе Джеймса настоящий пожар. Он понял, что хочет ее. Хочет прямо сейчас. Такого сильного и страстного желания у него не возникало уже много лет.

Медленно, испытывая почти благоговейный трепет, Джеймс наклонил голову и поцеловал нежную жилку, которая пульсировала под ее подбородком.

Джеймс весь вечер не сводил с нее глаз, и поэтому, когда Кэролайн почувствовала, как он прикоснулся губами к ее шее, ей показалось, что она спит и видит прекрасный сон.

Она расслабилась и некоторое время наслаждалась ощущениями, которые дарили ей прикосновения его губ. Потом, обняв Кэролайн за талию, Джеймс притянул ее к себе.

Прижав Кэролайн к своему горячему телу, Джеймс слегка сжал рукой ее грудь.

Кэролайн едва не застонала от наслаждения. Ее грудь стала тяжелой и тугой. Она полностью умещалась в его ладони. Нет, нельзя позволять ему касаться ее груди. Нужно остановить его, она просто обязана его остановить… Но, почувствовав, как он погладил пальцами ее сосок, Кэролайн забыла обо всем на свете.

Она затаила дыхание, а потом, когда его губы нашли ее губы, облегченно вздохнула. Джеймс целовал ее медленно, крепко прижимаясь губами к ее губам, и… она буквально таяла от удовольствия.

Господи, как давно мужские руки не ласкали ее, как давно она не испытывала такого возбуждения, именуемого желанием! Как давно она не испытывала настоящую страсть!

Женщина более благоразумная немедленно оттолкнула бы его, но Кэролайн больше не хотелось быть ни благоразумной, ни сдержанной. Ей хотелось, чтобы Джеймс продолжал целовать ее (а он, нужно заметить, был настоящим виртуозом по части поцелуев). Вино, струящееся по венам, легкое покачивание экипажа и приятная мягкость подушек — вот что Кэролайн сейчас чувствовала. Она не будет его останавливать, пусть он целует ее всю дорогу до самого дома.

Ему тоже нравилось ее целовать. Кэролайн чувствовала это по тому, как напряглись его мышцы, и еще по тому, с какой нежностью он гладил и ласкал ее.

На одно короткое мгновение ей показалось, что окружающий мир исчез, ушел в небытие, и остались только они вдвоем, и они уже целую вечность едут в этом экипаже, запряженном четверкой гнедых лошадей.

А потом раздался громкий крик караульного, который сообщал горожанам точное время.

Кэролайн усиленно пыталась избавиться от сладкого наваждения и взять себя в руки.

— Мы не должны… мне не следует… — пробормотала она и, отстранившись от него, отодвинулась с самый угол экипажа. Ее сердце билось так сильно, как будто она без остановки пробежала три лестничных пролета.

— Кэ-ро-лайн, — пропел Джеймс низким баритоном. — Я устал от твоих «не должны» и «не следует». Пришло время сказать «мы должны».

Она покачала головой.

— Мы не должны, — снова пробормотала она, почти не веря тому, что говорит.

Он пододвинулся к ней и уперся рукой в стенку экипажа. Теперь его лицо находилось прямо напротив ее лица, и его губы почти касались ее губ.

— Да, мы должны, — медленно произнес он. Она, как завороженная, смотрела в его горящие глаза. — Мне нравится целовать тебя. Я уверен, что и тебе это нравится.

Кэролайн почувствовала, что у нее пересохло во рту. Она прерывисто вздохнула, и Джеймс снова посмотрел на ее шею.

— Мне нравится целовать тебя здесь, — прошептал он и осторожно прикоснулся губами к нежной коже прямо под ее подбородком. Его губы были мягкими и теплыми, а щека — жесткой и колючей. Кэролайн беспокойно ерзала на сиденье, придвигаясь все ближе и ближе к нему. — И здесь, — сказал он, и Кэролайн почувствовала, как его губы прокладывают влажную дорожку к ее уху. Сдвинув носом ее шляпу, Джеймс игриво провел языком по ее уху, а потом… опять прильнул к ее губам.

Его лобзания дарили ей неземное наслаждение, и Кэролайн извивалась в его руках, словно уж. Так ее еще никто не целовал.

— А больше всего мне хочется коснуться губами… — пробормотал Джеймс ласковым голосом и, приблизив губы к ее уху, назвал то место, которое ему хотелось поцеловать. От такого дерзкого, бесстыдного и эротичного предложения ее бросило в жар (от смущения и от возбуждения).

Кэролайн изо всех сил старалась взять себя в руки и успокоиться.

— Я думаю… — пробормотала она.

— Что мы не должны останавливаться, — подсказал ей Джеймс, а потом прижался губами к ее губам, и она уже ничего не могла сказать.

Его поцелуй был просто волшебным. Легким, как крылья стрекозы, мягким, как лепестки лилии, согретые теплым летним солнцем, и сладким, как мед.

И, тихо застонав, Кэролайн сдалась. Она больше не могла противиться собственному желанию и обняла его за шею. Она и не думала, что целоваться так приятно. Слегка отстранившись от нее, Джеймс задернул на окнах шторы, а потом обнял ее и еще крепче прижал к себе.

В темноте Кэролайн немного успокоилась и расслабилась. Как чудесно, когда мужчина ласкает тебя своими сильными руками, когда ты чувствуешь его тепло, ощущаешь мягкость его кожи, слышишь, как он стонет от наслаждения. Когда Джеймс Феррингтон, красивый, сильный и настойчивый мужчина, начал ласкать Кэролайн языком, от удовольствия у нее мурашки побежали по коже. Она так упивалась этими чудесными ощущениями, что не заметила, как мягкие лайковые туфли соскользнули с ее ног.

Такого она еще не испытывала. Кэролайн готова была замурлыкать от удовольствия. Осторожно, словно боясь чего-то, она провела языком по его губам.

Реакция Джеймса была молниеносной. Крепко обняв Кэролайн, он прижал ее к своей груди, и его поцелуи стали требовательными и страстными. Казалось, что он хочет проглотить ее целиком, и она отвечала ему с такой же страстью. Запустив пальцы в его густые черные волосы, она еще крепче прижалась к нему. Она могла бы лежать вот так всю ночь на сиденье экипажа, прижавшись к нему всем телом.

— Кэролайн, ты когда-нибудь занималась любовью в экипаже? — спросил Джеймс охрипшим от желания голосом. — Представляешь, как это прекрасно: тихо покачивается экипаж, а я все глубже и глубже вхожу в твое лоно, — сказал он, проведя по ее ноге. — Я хочу войти в тебя, Кэролайн. Сейчас. Сию же минуту.

Представив себе эту картину, Кэролайн застонала от нетерпения. Она уже видела, как едет в божественно красивом экипаже Джеймса Феррингтона, а он ласкает ее страстно и безудержно…

И в этот момент она словно очнулась ото сна, вернувшись в действительность.

О чем она думает? Что она делает?

Что же он делает? Кэролайн почувствовала, как он, погладив ее по бедру, еще плотнее прижал к своему телу. Своим завораживающим голосом Джеймс нашептывал ей о том, как она прекрасна, как сильно он хочет ее. А еще она почувствовала, как холодный ночной ветерок обдувает разгоряченную кожу ее бедер.

Кэролайн вздрогнула. Ей показалось, что она услышала звон церковного колокола, который каждое воскресенье призывает прихожан на утреннюю службу, и ее охватило смятение.

Обеими руками Кэролайн уперлась в грудь мистера Феррингтона и оттолкнула его. Он соскользнул на пол и, схватившись рукой за сиденье, попытался подняться на ноги. Она в это время дрожащими руками поправляла свои юбки. Испуганная Кэролайн подняла колено, пытаясь защититься от него, и случайно ударила Феррингтона. Удар пришелся в самое чувствительное место.

Он моментально согнулся и, издав звук, очень похожий на любовный стон, сел на пол между сиденьями.

— Простите меня, — смущенно пробормотала Кэролайн. Ее смутило не только то, что она дотронулась до самого интимного места Феррингтона, но и то, каким возбужденным было его мужское достоинство. Оно буквально выступало из его узких, обтягивающих бриджей.

Как хорошо, что Джеймс все-таки не успел их снять!

Дотянувшись рукой до окна, Кэролайн быстро отодвинула штору. «Господи, у меня ужасный вид!» — взглянув на свое отражение, подумала женщина. Ее безнадежно измятая шляпа болталась за спиной. Из волос выпали все заколки и шпильки. Лицо горело огнем. Это была краска досады и унижения.

Как такое могло случиться? Почему она оказалась в столь ужасном положении?

— Мистер Феррингтон, — обратилась Кэролайн к Джеймсу, но он метнул на нее взгляд, полный боли и злости, и она не смогла больше произнести ни слова. Похоже, он еще не пришел в себя.

Сжавшись от страха, Кэролайн прильнула к стенке возле дверцы экипажа. «Как же мне сейчас хочется оказаться дома! Да мы, наверное, уже подъезжаем», — подумала она.

Кэролайн не знала, сколько времени они едут, но ей казалось, что достаточно долго для того, чтобы доехать до той улицы, на которой она жила. Выглянув из окна экипажа, она увидела знакомый пейзаж. Они находились всего в квартале от ее дома.

Слава богу, она скоро будет в безопасности и избавится от этого надоедливого Джеймса Феррингтона.

К ее удивлению, экипаж, который не ехал, а буквально полз как черепаха, повернул не в сторону улицы, на которой она жила, а в противоположном направлении. Как кучер мог так ошибиться?

И тут Кэролайн поняла, что это произошло неспроста. Джеймс Феррингтон заранее все спланировал. Он хотел соблазнить ее. Наверно, эта мысль пришла ему в голову еще до того, как он предложил ей первый бокал шампанского.

Стыд и унижение — вот какие чувства она сейчас испытывала.

— А ведь я вам доверяла! — задыхаясь от злости, крикнула она.

Он просто обвел ее вокруг пальца, а она, наивная дура, принимала все за чистую монету. Еще немного, и он, задрав ее юбки, удовлетворил бы свою похоть.

Кэролайн обуял безудержный гнев, и она, забыв о правилах приличия, ударила его кулаком прямо в нос.

— Какого черта… — пробормотал Джеймс и застонал от боли.

Кэролайн не стала ждать, пока он придет в себя. Открыв дверцу экипажа, она поднялась на ноги и, приняв устойчивую позу, выпрыгнула на мостовую. Ударившись правой ступней о камень, она поморщилась от боли.

В этот момент Кэролайн поняла, что ее туфли остались в экипаже.

«Ну и бог с ними!» — подумала она и, прихрамывая, помчалась к тротуару. Ей хотелось убежать от экипажа как можно дальше. Улица была бы совершенно темной, если бы не свет, падавший из окон домов, и фонари удаляющегося экипажа. Легкий туман плыл вдоль тротуара, а камни мостовой были твердыми и холодными. Кэролайн чувствовала это сквозь тонкие чулки.

Надев шляпу, она огляделась по сторонам. «Господи, сделай так, чтобы никто из моих знакомых сейчас не выглянул в окно и не вышел на порог!» — молилась она. Кэролайн понимала, что она должна как можно скорее добраться домой.

Дойдя до тротуара, Кэролайн услышала, как Джеймс крикнул кучеру, чтобы тот остановил экипаж. Похоже, Феррингтон окончательно оправился после удара. Кэролайн ускорила шаг и тут же ударилась левой ступней о небольшой камень. На этот раз ей было очень больно, но она восприняла эту боль как наказание за глупость и безрассудство.

— Кэролайн!

Подобрав юбки, она побежала еще быстрее, слыша позади громкий топот ног и стук лошадиных копыт. Один из кучеров сказал что-то мистеру Феррингтону. Тот приказал слуге подождать его. В ночной тишине его красивый, мелодичный голос был отчетливо слышен.

«Господи, да он совсем близко!» — всполошилась Кэролайн. Ей не хотелось его видеть. Нет, только не сейчас и не здесь. И тут она заметила узкий переулок, который выходил прямо на ту улицу, на которой она жила. Если она свернет в этот переулок, то через пару минут уже будет дома. Кэролайн побежала вперед, молясь о том, чтобы Феррингтон не заметил, куда она побежала.

Вытянув руку, Кэролайн пыталась нащупать дом, который стоял на углу переулка. Дотронувшись до стены, она пошла вдоль нее. Этот переулок соединялся с другим, расположенным позади домов. Она старалась держаться в тени, чтобы ее никто не заметил. «Как хорошо, что на мне сейчас черное платье и вуаль», — подумала она.

Держась правой рукой за стену, Кэролайн вытянула вперед левую руку, чтобы не наткнуться в темноте на что-нибудь. Было так тихо, что Кэролайн отчетливо слышала свое дыхание. Из дома напротив доносились запахи стряпни. Левая рука Кэролайн уперлась в мусорные баки, стоявшие у стены, а правая нащупала садовую калитку. Обойдя мусорные баки, Кэролайн пошла вперед.