Ахмед и сам понимал, что надо либо самому что-то менять, либо быть готовым к тому, что жизнь всё изменит. Жизнь – серьезная дама, с ней не отсидишься в тени. Или решай сам или молча принимай чужие решения. Да, Анжела изменилась, в ней явно назрела потребность в чем-то большем, вот только с ним или без него – он не знал. Тогда, когда он решил остаться отстроиться, она как будто сломалась, отдалилась. Он-то видел крайнюю необходимость этого и попросил её год подождать, а она почувствовала себя шестнадцатым пунктом его жизненной программы и перестала верить.

Надо бы бороться, может и есть шанс на успех. Но от него прежнего осталось очень мало. Он устал и очерствел за время всех этих несчастий. Он стал бояться своей чувственности и доброты как наиболее уязвимых сторон своей натуры. На войне «око за око, зуб за зуб» в порядке вещей, а вот доброта за доброту и откровенность за откровенность, это сомнительно. Скорее в глаз за доброту. Она приравнивается к глупости. Они дети войны!

Всю утончённость Анжелиной натуры он в глубине души стал считать блажью. Ему иногда казалось, что они несовместимо разные. Он, за год потерявший отца и брата, прошедший огонь, воду и медные трубы, и она… Ахмед даже не мог её охарактеризовать. Он вообще мало вдумывался в неё, принимая её саму и её верность как данность. И, конечно, можно было бы поговорить по душам, попытаться выяснить всё недосказанное, но зачем? Чтобы попробовать взаимно прогнуться, или даже, допустим, взаимно измениться – это уже невозможно в таком возрасте. Она не станет проще, он так и останется восточным человеком, достойным сыном своего отца, гордящимся своими достижениями. Да и стереотип отношений между мужчиной и женщиной на востоке совсем другой. Мужчина должен иметь авторитет, не должен уговаривать женщину быть рядом с собой, но при этом должен делать всё, чтобы ей было хорошо, чтобы она сама держалась его. Да и женщины другие. Они редко получают образование, зато являются академиками в ведении домашнего хозяйства, общении с мужчиной, воспитании детей – в хранении домашнего очага. И часто можно увидеть, как взрослый сын, входя в дом и здороваясь с мамой, благодарно целует ей руку. Не за великие и мудрые нравоучения, а за то, что пережила с ним каждый его шаг, готовила обеды на десять человек из десяти блюд, непременно учитывая интересы каждого, отказалась давно от покупок себе, экономя деньги, чтобы позволить им пощеголять. Родители всегда стараются воспитывать в детях чувство уважения к старшим на собственном примере в отношениях с бабушками и дедушками Научить ведь можно только тому, что сам умеешь, а поделиться только тем, что сам имеешь. И хотя раньше он и думать не мог о невестах, ненавязчиво попадавших в их дом мамиными стараниями, но на данном этапе своей жизни он хотел бы именно этого счастья.

– Э – э – х, была бы она бабой! Простой бабой, которая растает от подарков, будет бояться остаться одна, будет держаться за мужа, подстраиваться. Пусть и не сильно образованной и не сильно умной.

– И не сильно Анжелой, тогда уж. – закончил Георгий. – Ахмед, у тебя на родине большинство женщин такие, судя по твоим рассказам. Может, стоит уж жениться у себя на родине, раз у тебя так изменились приоритеты. Только, правда, подумай сначала, что ты с такой бабой потом делать будешь? Твоя усталость пройдёт, захочется интересной, яркой жизни, умного человека рядом. Ты никогда не был простым, просто сейчас устал. Анжела, конечно, сложная, но очень достойная мать и женщина!

– Да она уже и сама, похоже, не хочет за меня замуж. Я люблю её, как мечту, но она стала мне совсем чужой. А рядом ежедневно мне нужен близкий и любящий человек. Не знаю, всё вообще запуталось!

– Я вижу! Вы так вынужденно обходительны друг с другом, что, кажется, дай вам волю – разбежались бы в разные стороны со всех ног. Но знаешь, страх бабы с подарками остаться одной тоже не всегда можно приравнять к любви.

– Я ей не нужен! Я и сам её боюсь, если честно. Жениться на ней – мой долг. Она замечательная… Но мне так тяжело, Георгий!

– Ну, я думаю, так и надо объясниться. Она женщина, она побоится тебя потерять и раскроется. Да, всё наладиться! Ей просто нужно поверить тебе.

– Я боюсь, что она обрадуется разрыву. Что всё будет кончено непоправимо. Что я потом пожалею и ничего не смогу вернуть. Пусть лучше пока так! Я люблю её, всё-таки!

– Ахмед, но и это не жизнь! Вы себя связали и ни ты, ни она не счастливы.

– Я столько лет хранил её в сердце и привык уже, что хоть всё и сикось-накось, но есть надежда… А ты мне предлагаешь лишить себя надежды? Навсегда?

– Я тебе предлагаю жить начать. И ей дать. Ты ведь не трус?

– Похоже, что трус немного.

– Ну, прости! Может, и правда, само разрешится.

– Мне ведь и на самом деле с бабой будет скучно! Тут надо поднапрячься, чтобы соответствовать, тут надо думать. А там будет всё на расслабоне, но скучно.

– Проблема в том, что вы оба сложные.

– Вообще-то да. Ну, вот скажи мне, я-то могу уехать и завтра жениться, если захочу. Веришь? Завтра! Я богат, а деньги у нас решают почти всё. А она? Зрелая, немолодая уже, прямо скажем, сложная. Она же одна останется! Почему она не боится?!!

– Ну, мне кажется, она изначально выбрала остаться одной, десять лет назад. Этого уж она точно не боится. И потом, ты зря так думаешь. Жизнь непредсказуема. Может, она тоже встретит более доброго и тёплого партнера. Вам, кстати, похожие люди нужны. Просто не такие перфекционисты, как вы и менее критичные.

– Да, я всё это понимаю, только решиться не могу! Ведь говорят, что во всех следующих отношениях мы ищем повторения первой любви. Вот и боюсь, что потом буду искать такую же вторую, сравнивать, тосковать.

На веранде за их спинами стояла Нина, управившаяся с делами, и внимательно слушала разговор. Слёзы текли по обеим щекам этой похорошевшей от беременности женщины. И вдруг она начала тихо цитировать:

–«С любимыми не расставайтесь,

всей кровью прорастайте в них.

И уходя, на век прощайтесь,

когда уходите на миг».

– Ниночка, ты плачешь! – испугался Георгий. – Успокойся, тебе нельзя плакать! Мы просто обсуждаем.

– Гоша, я что, не вижу?! Я что чужая?! Да у меня последнее время ближе Анжелы подруги нет. Мне и её жалко и тебя, Ахмед.

– А что ты думаешь, как её подруга? – осторожно спросил Ахмед.

– Мне кажется, надо поговорить. И мне кажется, не всё потеряно. Вы просто так устали от проблем, что сражаться за любовь у вас обоих уже сил нет. Но надо попытаться! Такая была любовь! Легенда!

– Может, пусть лучше легенда останется легендой, чем станет плохой семьей? – проворчал Ахмед.

– А Имад? Ему каково будет без тебя остаться? – не отступала Ниночка.

– Нет, я не думаю, что это станет препятствием нашему общению. Анжела не такая, она никогда не будет чинить препятствия! – с нескрываемой гордостью проговорил он.

– С ума сойти! Какое может быть расставание?! – Ниночка, в слезах, выразительно жестикулируя, пыталась быть как можно более убедительной. – Какая баба?! Да что ты с ней делать будешь?! Да ты домой не захочешь идти! Ты ведь тоже непростой! Очень! Ты гордишься собой! И по заслугам! И женщина рядом с тобой должна быть соответствующая!

Ахмед внимательно слушал её. Он был напряжён и пытался из советов друзей синтезировать единственно разумный и возможный выход. Он обдумывал, раскладывал по полочкам, и только затаившееся сердце знало всё! Он не будет счастлив без неё, он не сможет любить женщину за блины, ему надо уважать и гордиться ею. И только она со всей её сложностью вызывала в нём глубокое чувство уважения. Но она очень изменилась, в ней много нового, неизвестного ему. В её молчании, взглядах. Как будто вышла на новую орбиту.

– Ахмед, ты устал и душевно истощен, но и у неё абсолютно та же ситуация. Она не станет тебе мамой, конечно, но и простая баба с блинами тоже не станет. А с Анжелой вы равны и если вы сможете объясниться, мне кажется, вы поймёте, как помочь друг другу! Она же могла не принять тебя или найти другого? Но вы оба до сих пор верны друг другу и зачем-то ждёте. Это же не просто так! – не успокаивалась Нина.

– Ниночка, ну ты не нервничай! – забыв о проблемах друга, Георгий безумно переживал за свою немолодую беременную подругу.

– А ты молчи и не нервируй меня! Это ты виноват! Что за жизнь у них была? Полтора дня в неделю на встречу в Минске, плюс папа, Циля, Имад и ты массовик-затейник… – она запнулась, потом все её лицо просияло. – Я поняла! Я всё поняла! Георгий, мы уезжаем и забираем двоих детей! Сейчас! Нет, утром!

– Ниночка, ты успокойся! Куда уезжаем?

– Гоша, ты тупишь, честное слово, я же всё объяснила!

– Я не заметил…

– Они должны побыть вдвоём, тогда всё решится.

– Ну что вы, так невозможно! Изгнать из дома хозяев! – смутился Ахмед.

– Ты знаешь, а может она и права? Побудьте наедине. Может, разговор сам собой сложится.

– И запомни, Ахмед, женщина уходит от мужчины, если он её отпускает. Всё от тебя зависит.

Ахмеду было смешно и неловко наутро, когда Георгий и Ниночка дружно упаковывали вещи и детей, наперебой давали наставления, показывали, где вино, где еда. Они пребывали в необыкновенном азарте, чувствуя себя участниками секретной операции и надеясь на успех.

И вот модный «жигуль» отъехал от дачи, оставив Ахмеда наедине со своими страхами и надеждами.

Анжела должна приехать через пару часов. Он прилёг – не лежалось, пошел пройтись – начал метаться. Сел, закурил. Да, лучше всего. Прохладное летнее утро, воздух свежий, хрустально прозрачный и ароматный. Изысканный аромат Богом сотворённого чуда. Сквозь кроны сосен пробивается утреннее солнце, птицы. Много птиц. Нежное многоголосье. Ему на мгновенье показалось, что это рай. Закутавшись в плед, он сидел на террасе в кресле-качалке, и от какого-то тихого восторга теснило в груди.

Да, умеют жить армяне! Молодец Георгий! И работает успешно, и друзей много, и дочка-красавица, и сын на подходе. Да и женщины все его счастливы, настоящая и бывшая! И родители досмотрены. И дача в раю… Молодец! С кем о нём не заговоришь, все его добрым словом вспоминают, даже тёщи! Обе! И как у него получается, чтобы и по совести всегда поступать и выигрывать от каждого поступка, как в лотерею? Может потому, что именно по совести? Может, Бог потому и помогает? А он в трёх соснах заблудился…

«Помоги и мне, Аллах, разобраться! Боюсь, коммунистическая партия тут бессильна».

Он вошёл в уютную, обитую вагонкой кухню. Нашёл арабский кофе и джезву с маленькими чашечками без ручек, набор, когда-то привезённый им Георгию. Не спеша заварил кофе, накрыл джезву блюдцем, чтобы настоялся, и вышел с подносом на террасу. На его месте в кресле-качалке уже сладко почивал кот.

– Уйди, друг, не порть минуты счастья. Последним желанием осужденного перед исполнением приговора было накуриться и напиться кофе… – сказал он коту по-арабски, стряхивая его с кресла. Кот не понял, но послушно побрёл в угол веранды.

На старости лет он хотел бы жить тут. По соседству с другом. А может даже один и подальше, а к другу приезжать иногда. Как хорошо побыть одному и не хочется больше никаких страстей и выяснений отношений. Не будет он никаких хитростей выдумывать, судьбу не обманешь. Они расстанутся, Анжеле так легче, да и ему. Он просто раньше и не пробовал смиряться с судьбой, всё время пытался ей перечить. Не безуспешно, надо признать, но какими усилиями! Ещё на подходе к приготовленному жизнью повороту он оценивал степень риска и прикладывал колоссальные усилия, но удерживал прежний курс. А кто сказал, что судьба зла и за поворотом какая-то засада? Может, там просто подарок, радость? В этот раз он готов был принять перемены, тем более, что сил сражаться уже нет. Разве можно найти лучшее место для прощанья, чем этот рай? Адам и Ева двадцатого века не выдержали испытаний жизнью и покидают рай поодиночке…

Ароматный кофе с кардамоном, атрибут любых восточных переговоров, придал ему уверенности и домашнего покоя. Он вдруг как-то спокойно осознал недавно открытую им истину: если будет всё по совести, то всем будет хорошо. Магия летнего утра и одинокого созерцания были лучшим лекарством от беспокойства и страха.

Да! Лысоватый и немолодой араб сидит, закутавшись в плед, на даче в Подмосковье и размышляет о вечном. Просто анекдот!

Ахмед засмеялся своим мыслям и, вдруг, увидел её вдалеке, выходящую из автобуса в джинсовом костюме с небольшой спортивной сумкой через плечо. В любой другой день, он бы подорвался навстречу поднести сумку. А сегодня нет. Сегодня он хочет попрощаться с ней. Не в последних словах, перед тем как разойтись, а с этого момента и до последнего. Насмотреться на неё, запомнить её походку. Тоже, бедная, не спешит, идёт с неохотой. Если бы жили вместе, всё было бы по-другому! Прости, красавица моя, я что-то упустил, не сумел.